В марте лёд ещё не слабый –
Настоящая броня.
В голубую спину ламбы
Глухо бухает пешня.
Льдинки прыгают по-птичьи
По синеющему льду,
Звонким голосом синичьим
Рассыпаясь на ходу.
Вот и слой последний, донный –
И тотчас из-подо льда,
Клокоча освобождённо,
Вырывается вода.
Прорубь-лунка, не иначе
Завораживаешь ты
И предчувствием удачи,
И тревогой пустоты.
И пошаливают нервы –
Злое слово на губах.
На насадку суеверно
Чуть не молится рыбак.
От воды немеют пальцы,
Злющий ветер бьёт в бока
Безответного страдальца –
Горемыки-рыбака.
Ты терпи, рыбак, погоду,
Ты терпи, рыбак, мороз,
Ты сиди, рыбак, по году –
Сам пошёл, не чёрт понёс.
Подсекаешь – ну, спасибо! –
Леска дрогнула слегка,
И живую тяжесть рыбы
Сразу чувствует рука.
На весеннем синем насте
Алый окунь бьёт хвостом,
А потом – повалит счастье,
А потом уж, а потом…
Дело спорится как надо,
И мороза словно нет.
Оглянулся – вот досада:
День померк, и гаснет свет.
Что ж, домой. Гудит машина.
А в фургоне – дружный сбор.
Краснолицые мужчины
С чувством курят «Беломор».
Солидарное молчанье,
Лишь иной, дымком дыша,
Передёрнет вдруг плечами:
«Да, погодка хороша!»
Дома, чай, заждались жёны,
У плиты сидят, тихи,
И бурлит в котле лужёном
Кипяточек для ухи…
