Много воды утекло с тех пор, как сошел с эпической сцены мудрец Вяйнямейнен, но он возвращается к нам в народных преданиях и современных песнях. За истекшее тысячелетие ранние эпические карело-финские руны утратили первозданную ясность. Вниманию читателей предлагается одна из глав-рун поэмы-реконструкции SARIOLA, в которой, по разумению автора, восстановлены изначальные сюжеты и взаимоотношения героев. Продолжая тему своего интервью нашей газете <Санскритский ключик <Калевалы> (<Карелия>, 15.10.09), доктор филологических наук В. Иванов объясняет ряд иносказательных понятий из лексики санскрита.
Руна Kanteletar
Герой создает кантеле – инструмент, очаровывающий звуком и делающий человека счастливым, получает новые имена: Ветер Пенья и Кантелетар – Создатель Кантеле.
Был народ общины счастлив
Видеть Вяйнаме здоровым
И заметно возмужалым,
С первой сединой в бородке.
Обступили молодые,
Говорили ему старцы:
<Без тебя мы здесь скучали,
Как слова в ларце под спудом.
Хорошо, когда ты рядом,
Но ушел – тоска на сердце,
Песня не идет наружу,
В горле слово застревает.
Танцевать без песни трудно,
Жить без танца невозможно.
Ты теперь знаток великий,
Знаешь тайну звука руны.
Сделай короб песнопений,
Сотвори струну такую,
Чтобы сердце веселила,
Радовала человека.
Чтобы в час твоей отлучки,
Время долгого скитанья
Родина была счастливой,
Весело жила община>.
На рыбалку едет Вяйне,
На охоту он собрался.
Красные на вещем каньги,
Алая на нем рубашка.
В лодку пенья попросился
Льнущий к женам Лименкайна.
Лока, мать его седая,
Сыну подает убранство.
Веселится сын победы,
С головы до пят нарядный.
Меч на поясе широком
Укрепляет брат удачи.
Хочет рунам обучаться,
В золоченой лодке Вяйне,
Познавая мощь напева,
Силу вещего заклятья.
Вышла в море лодка братьев,
В океан плывет воздушный.
На дуге небесной сидя,
Смотрит дева на героев.
Посылает она помощь –
В море камень преткновенья:
Лодка встала на просторе,
Дальше плыть она не может.
<Посмотри-ка, Лименкайна,
За борт глянь, удачи спутник,
Что движению мешает,
Что помехой лодке стало?
Если это камень твердый,
Если то скалы обломок,
В глубину его столкни ты,
Бей стальным клинком по камню!>
За борт глянул брат удачи,
Бог ударов смотрит в море:
<Там не камень, ясно вижу,
Не скала у нас под днищем –
Щуки тело небывалой,
Там хребет морской царицы>.
Бьет мечом могучий Ахти,
Молодец веселый Кауко.
Только зря клинок он вынул,
Попусту играл оружьем.
Меч, что камень разрубил бы,
Разорвал бы сталь любую,
Будь то щит или кольчуга,
Здесь бессильным оказался.
Голову повесил Ахти,
Сник веселый сын победы.
<Видишь, меч не то орудье
В этом деле запредельном.
Хорошо ты снарядился,
Но другая здесь охота>, –
Достает весло тут Вяйне,
Он кормило быстро вынул
Из колец, его держащих,
Из уключин золоченых.
Бьет веслом вдоль тела щуки,
Поперек ее ударил.
На три части делит тело,
Семь кусочков отделяет.
Голова ее и кости
Станут музыки шкатулкой,
Тело рыбины-царевны
Кантеле основой станет.
Знал язык Другой Певицы
Вяйне, вещий песнопевец,
Випула ему сказала,
Антеро ему напела:
Kanthala – <очарованье>
В точности то слово значит.
Звук такой у инструмента,
Что растрогает и камень.
Но на короб вдохновенный
Для чарующего звука
Где взять струны – дом для випы,
Для певца – ступени в небо,
Чтобы Ладва рассмеялась,
Жрица Лады веселилась,
Чтобы шла она по водам
Свету раннему подобно?
Как иголка золотая
Сквозь материю проходит,
Черную завесу мрака
Лодка светлая прошила.
В Золотой стране причалив,
На утес выходят братья,
У святой реки выходят,
У святого водопада.
На скале сидит дочь Ману,
Туони златой царевна.
Гребешок ее как солнце,
Волосы ее струятся
Бесконечным водопадом
В реку вечного забвенья.
И дала она героям
Волосы свои на струны.
Только струны те беззвучны,
Только вещие недвижны,
Ведь нужны колки на грифе,
Внуки Лады, стражи лада.
Их подарит утка неба,
Дочка вечности святая,
Косточки свои подарит
Утка первого творенья.
Но и этого все мало,
Струны звука не имеют,
А уж петь у них желанье,
Как прилив на океане.
Лебедь черный из Туони
Перышко из крыльев дарит,
Лебедь белая Туони
Из груди перо дарует.
Черное перо в тот короб
Положил певец, как в омут,
Белое перо сияньем
Кантеле святым одело.
Випры силы необъятны,
Крылья звук свои почуял.
Но пока что нет звучанья,
Нет божественного пенья.
Бог зверей, могучий Уро,
Одинокий и свободный,
Даже он послал кукушку,
И сохатого отправил.
Птица бусинку приносит
Золотого кукованья,
Лось шерстинку золотую
Вяйнаме кладет на короб.
Замер мир в преддверье звука,
Все живое присмирело.
Только нет еще звучанья,
Не приспело время пенья.
Вяйнаме к избушке правит,
В дом родительский заходит:
<Амма, дай благословенье
На звучанье инструмента>.
<Я давно благословила
Дорогого мне сыночка,
А небесная Праматерь
Каждый миг благословляет.
Но в селенье захудалом
Есть, в заброшенном, избушка,
Там слепая мать страдает,
Позабытая родными.
К ней уж дочери не ездят,
Вышли замуж, зачужали,
Сыновья ее погибли,
Пали на дорогах жизни.
Умер муж, одна осталась:
Каждая слеза, как камень,
Этой матери забытой,
Радости навек лишенной.
Ты пойми, мой сын великий,
Свет в окне, отрада жизни,
Инструмент вполне готов твой,
Звук его уже родился.
Но его душа святая
Не желает веселиться,
Если мать одна страдает,
В захудалом том селенье>.
Вяйнаме идет в селенье
К той заброшенной избушке,
Видит каменные слезы
Матери, забытой всеми.
Выплакала мать глаза все,
Ничего она не видит,
Только слухом осторожным
Шаг родных с дороги ловит.
Но шагов родных не слышно,
Но лишь ветер на дороге
Переносит пыль забвенья,
Веточки в лесу качает,
Слышен голос водопада,
Бормотанье слышно речки,
Но родных шагов не слышно,
Не идут к избе родные.
Вяйнаме приходит в гости,
Топит баенку старушке,
Наколол там дров он гору,
Воду наносил из речки.
В байне старую попарил,
Накормил ухою свежей,
Слезы каменные выгреб
Со двора и бросил в реку.
<Ты скажи мне, гость заезжий,
Тот, кто странствовал по свету,
Не встречал ли на дороге
Сына матери забытой?
Может быть, в селенье дальнем
Дочерей моих ты видел?
Как живется бедным дочкам,
Все ли живы и здоровы?>
<Дочек я твоих не видел,
Но известно, что все живы.
Внуки там твои играют,
Синеглазые смеются.
Сын погиб: душа героя
В Золотой стране сияет,
Но в свой дом тебя беру я,
Ты не будешь позабытой>.
<Мать твоя тебя послала,
Ты бы сам не догадался.
Ты пришел ко мне по делу,
Не признался сразу старой.
Мы рожаем вас для жизни,
А у вас дела да битвы.
Никуда я не поеду,
Дочек с внуками дождусь я!>
<Мать, прости меня за сына,
Словно я тобой рожден был,
Ты прости меня за дочек,
Словно девочкой родился.
Больно видеть запустенье
В доме женщины забытой,
Даже если по рожденью
Мать чужой пришлась герою.
Я хочу, чтоб в мире радость
Словно солнце засияла:
Инструмент чудесный создан,
Но молчит он, не играет.
Кантеле, душа святая,
Зная о твоем страданье,
Не желает веселиться,
Радовать народ округи>.
<Милый мой, сказал бы сразу!
Что должна я, бабка, сделать,
Чтобы люди веселились,
Чтоб в сердца
вливалась радость?
Никого ведь не виню я,
Не держу я зла на сердце,
Если всеми позабыта –
Время, знать, пришло такое>.
<Мать любви, уйдет забвенье,
Инструмента лишь коснись ты,
Подари улыбку миру,
Осчастливь словами блага>.
Мать коснулась инструмента,
Взяв дрожащими руками,
К сердцу кантеле прижала
И его поцеловала.
Кантеле берет Вяйнаме,
Пальцы к струнам потянулись –
Раздается звук чудесный,
Что звучал во дни творенья.
Не преграда ему камни,
Сквозь деревья и могилы
В человеческое сердце
Льет звучание отраду.
Старый, малый –
все собрались
К той заброшенной избушке.
Вся округа потянулась,
Вся община, как на праздник.
На опушке сели зайцы,
Лисы рядом примостились,
Волк с оленем прибегает,
Словно тоже стал оленем.
И медведь чащобу ломит,
Миха слышит песнопенье,
На сосну залез лохматый,
На разлапистую елку.
Там на сук он сел огромный,
Лапами держась за ветки.
Девы леса сели рядом,
На соседних ветках сели.
Мать воды на камень вышла,
Очарованная пеньем,
Солнце замерло на небе,
Стало светлое на месте.
Не закрыла клюв кукушка,
Позабыв о кукованье,
Ветер пенья по округе,
Только этот ветер ходит.
Все, какое было, счастье
К старой матери собралось:
Дочери к забытой едут,
Внуки правят лошадями.
Сын ее в могиле плачет,
Муж из Туони смеется.
Ветер пенья над землею
Словно дождь слепой проходит.
Слышит Випула седая
Золотое песнопенье:
<Ученик не зря учился,
Не пустая эта руна.
И отныне Ветер Пенья
Называть героя можно.
Кантеле Создатель имя
Тоже будет неплохое>.
Примечания
Кантеле – в народных рунах и <Калевале> чудесный музыкальный инструмент. Этимология: 1) <очаровывающий звуком>: kantha – <чарующий звук>+lа – <акт отдачи и получения>; kandala – <нежный звук>; 2) <погружающий в блаженство>, <делающий счастливым>: kanta – <счастье>+elа – <блаженство>. (Здесь и далее все случаи этимологизации даются на основе ведийского языка.)
Кантелетар – название сборника народных песен, собранных Э. Леннротом. Этимология: 1) <создатель кантеле> (эпитет Вяйнямейнена): kantele – <музыкальный инструмент>+tar – <создавать>; 2) <созданное при помощи кантеле (музыка, песни)>; 3) <переправляющий в небесные миры>: kantele – <музыкальный инструмент>+tar – <переправа, звезда>.
Вяйнаме – один из многих вариантов имени главного эпического героя в народных рунах.
Каньги, кеньги – карельск. <сапоги>.
Лименкайна – этимология <льнущий к женщинам бога солнца>; <ученик женщины, управляющей солнцем>: li – <льнуть>+mеnа – <женщина>+ka – <бог, солнце>+inа – <магическое управление>. Отсюда Лемминкяйнен в народных рунах и <Калевале> любовник многих женщин.
Ахти – другое имя Лемминкяйнена. Воинский эпитет <наносящий удары>, от аhati – <удар>.
Кауко – еще одно имя Лемминкяйнена. Воинский эпитет от kauko – <волчонок>.
Гигантская щука, из тела которой создается кантеле, – иносказательный образ матриархальной жрицы, передающей герою сокровенное знание священной музыки. Весло героя – символ языка поэзии и музыки; лодка, в которой находятся герои, – иносказание священного гимна, руны.
Другая Певица – эпитет рунопевицы XIV в., <другой> по отношению к Лисе Випуле (<подобная солнцу великая>), певице VIII в., от ведийск. antero vipula – <другая великая>.
Випа (ведийск. vip) – <трепет, вибрация, звук>.
Випра (ведийск. vipra) – <певец, поэт, мудрец, жрец>.
Ладва, сев. кар. ladva, latva – <верховье реки>; <вершина дерева>; вепсск. ladva – <верховье реки>; венгерск. lаda, эстонск. lаda – <сундук невесты с приданым>. Заимствование из ведийск. ladva, latva – имя женщины, эпитет жрицы богини любви Лады, танцующий юноша, помощник жрицы богини Лады: В верховьях священных рек находились ведийские святилища Лады.
Туони – в эпосе загробный мир. Буквально <золотая родина (солнце, место обитания душ)> из tu – <золото>+yoni – <родина>.
