Взрослым ангелам нужно терпенье:
И у них там своя малышня.
Соберёшься лететь с порученьем —
Так и плачут: — Возьмите меня!
Объясняешь: там боль и ненастье,
Там война и чужая вина,
Там так трудно мечтают о счастье –
Том, что тут вам навеки — сполна!
Но глядят убеждённо и свято:
— Мы большие… Возьмите сейчас!
Мы слыхали: зовут из кроваток
Те, что очень похожи на нас!
И потом, вечерами, по-детски
Повторяют земные слова:
— Как зовут то созвездье?
— Донецком.
— А вон то, что побольше?
— Москва.
____________________
Радуйся, дикий мой сокол:
Нам день для охоты,
Радуйся, дикий мой конь:
Позабудь про узду.
По июньским холмам
Пронесёмся мы бегом и лётом,
А под вечер Господь
Нам затеплит большую звезду.
Приютивших нас на ночь
Мы щедро одарим добычей,
Разбудившую девушку
Звонким одарим кольцом…
Улыбнись, моя радость,
Услышав, как соколы кличут!
Если сына родишь —
Извести меня первым гонцом.
__________________________
За блаженные вопли цикады,
За упорство калёных кремней —
Наши души вернутся в Элладу
Для прощального круга над ней.
На исходе оборванной пряжи,
Сдавши глине дыханье и вес,
Все леса и скалистые кряжи
Мы увидим с горячих небес.
А тогда засмеёмся счастливо,
И возница коней охлестнёт.
Перекрученной веткой олива
Нам небрежно по ветру плеснёт.
_________________________
Ах, железный сентябрь!
Дети — в школу,
Яблоки — на винный завод,
А тебя — в тюрьму.
Небо скинуло звёзды
И нынче голо.
Особенно пусто утром:
Поровну. Никому.
Особенно гол металл:
Куда там нудистам!
Но стократ срамней, когда он чем-то прикрыт.
На прогулке (руки назад!) —
Вороний диспут:
Допустимо ли вольной пташке
Жрать из корыт
Человечьего зоопарка?
Они как сетка
В жёстком воздухе, и от них черно.
Облетают мудрые перья, легко и метко.
Ни одно не упало белое.
Ни одно.
Ах, весёлый сентябрь!
Бесшабашность
Полуптичьих костей:
Держись, молодая голь!
Слушай, выкормыш-век, как часы на башне
Отмеряют пайку небес:
— Соль.
— Хлеб.
— Соль.
____________________________
Белый ворон, белый ворон,
Что ты крутишь надо мной?
Ты же знаешь, что не скоро
Белой пропасти земной
За утраченного братца,
На исходе черна дня —
Отворяться,
Отворяться,
Отворяться для меня!
Белый ворон, что ты лезешь
На развилки без дорог?
Указатели — в железе,
Хоть бы лапы поберёг!
Видишь — чёрные седины
Правят веком под конвой?
Серединой,
Серединой
Пролети, пока живой.
Ах ты, чокнутая птица!
Не отстанет, хоть кричи…
И не спится,
И не спится,
И не плачется в ночи.
Белый ворон, ты упрямый:
Раньше всех пришёл ко мне —
Декабрями,
Декабрями,
Чёрным бликом на окне.
Так не бейся на пороге,
Сядь на левое плечо.
— Что ж, тепло ль тебе в остроге?
— Где ты греешь — горячо!
__________________________
Добрый вечер, мой мальчик.
Ты снова один,
Рвёшь бумагу неловким пером.
Фонари усложняют узоры гардин.
Лупит в окна зима, как погром.
И до судорог ясно, что чушь на листе,
И по-детски заманчива смерть.
Только там, в погремушечной пустоте,
Бьются зёрна о круглую твердь.
Не сейчас тебе встать,
И погибнуть не тут
Вам с пером, неразлучным двоим.
Эти зёрна, мой мальчик, ещё прорастут
Сквозь невзрослые рёбра твои.
_____________________________
Птичьи темы, вы мучили, не умея
Отогреть назад, когда отравят мотив.
Так и шли за вами в небо, немея,
Не успев последней строки, но её простив.
Птичьи темы, вы свыше роняли перья,
Чтобы ранить листы: за тысячи лет кровят!
И по всем колыбелям да каторгам шли поверья,
Что нашедший вовек несчастен будет и свят.
И корились вам, порой ребячьи бунтуя,
И кидались на рельсы века, как на ножи.
Не на вас ли парады побед буксуют?
Не от вас ли мрут, уже не умея лжи?
Нет на вас ни кодексов, ни презумпций.
Всех восточных зверств провокаторы — соловьи.
Лишь одно вы честно дали своим безумцам:
Привилегию, что их порешат — свои.
______________________________
Кого в степи настигли вскачь,
Кого казнят на площади…
Святая Дева, ты не плачь.
Ты наших женщин пощади.
Ты помоги рожать мальцов,
Дай молока в пустую грудь.
Они сочтутся за отцов.
Когда-нибудь. Когда-нибудь.
Кто — из обугленных бойниц,
Кто — из-под каменной пыли…
Ты изо всех небесных птиц
Нам белых аистов пошли.
И помоги, чтоб встали те,
Кому в назначенном «потом»
Тебе в последней простоте
Шептать слова разбитым ртом:
— Святая Дева, ты не плачь.
Ты наших женщин сохрани.
Пусть нам — застенок и палач,
А продолжают нас они.
Дай им поднять таких сынов,
Чтобы — глаза в глаза — как мы.
Убереги от страшных снов,
От мора, глада и тюрьмы,
Пока младенцы, а когда
Подымут головы — забудь
Бойцов — до Страшного Суда.
Но матерям наполни грудь.
_______________________
ВМЕСТО ПОЛЕМИКИ
Есть ещё наглецы из числа недобитых,
Не ушедшие в землю, где травы — взасос…
Да за что же наносят такую обиду
Корневым вожделеньям родимых берез!
И смеются, и дышат, не чувствуя меры,
Над бестактной строкой протирая штаны.
Не хватает им, что ли, прекрасных примеров
Так удачно умерших талантов страны?
На посмертную корочку члена союза
Как им было бы лестно смотреть с высоты!
А они вместо этого балуют с музой,
Да терзают гитары, да портят холсты.
А спросите по чести, чего они ищут —
Так и сами не знают до белых волос…
До чего же без них недостаточно пищи
Для гражданского чувства газетных полос!
А они бестолковые свищут мотивы,
Биографии портят едой и питьём,
И живут, и живут… Если все будут живы —
То скажите на милость, куда мы придем?
Кем шпынять молодых возомнивших поэтов?
Чьими датами жизни тиранить ребят?
Вы дурили — ну ладно. Забудем про это.
Помирайте скорее, и всё вам простят!
______________________________
КОПЧЕНЫЙ ЧАЙНИК
(триптих)
Так вы жили, весело старея,
О копченый чайник руки грея,
Ярче всех базарных леденцов —
Дерзкий сброд бездомных мудрецов
В мишуре и рвани кружевной,
В запахах дорожного зверинца —
К вечеру: неузнанные принцы,
По ночам: — Куда тебе со мной?
Белый ворон завтра засмеётся,
Новый город гомоном детей
Вам укажет, из чьего колодца
Напоить усталых лошадей.
Вы пройдете.
Выгорят афиши.
Вами бредившие сорванцы
Выйдут в люди. Ваши бубенцы
Не изменят мира. Тише… тише.
***
Девочка, куда тебе со мной?
Опадают рёбра балагана.
Наши женщины стареют рано.
Ни одной счастливой. Ни одной.
Не смотри на вышитые шали
И на блестки потного седла!
Наших женщин столько обижали,
Что у них улыбки, как смола —
В рот вкипевшая. У них румяна —
Щеки выели, а дети — грудь.
Я тебя бросаю — без обмана.
Я снесу пощечину. Забудь.
***
Если есть на свете Божий paй —
Там теперь мой старый попугай,
Пол-Европе нагадавший счастье,
Оскорбивший все мирские власти
Бранью на несчетных языках,
Захрипевший на моих руках,
Не жалевший больше ни о ком:
Лишь меня назвал он дураком.
_____________________________
Гроза прошла, и дали вылет,
На этот раз в один конец —
В сей непросохший, как птенец,
Отмытый свет, где спросят: — Вы ли?
Была ль дорога вам легка
И нет ли на душе печали?
Какого цвета облака
С той стороны, где вы молчали?
___________________________
Улетай, мой белый, лети!
Я тяжелый, а ты лети!
Десять раз собьётся с пути —
И тебя уже не найти.
Улетай!
Оставляй
И меня, и магнитное поле, и ветер,
И поля, и моря, что бывают на свете —
Забывай!
Покидай!
Уходи, не спросясь, на другую планету
В синий рай,
В птичий грай,
В темны заросли бересклета —
Улетай, раз уж я не могу
(Потому что я лгу,
Как учили ремнем и обидой).
Потеряйся скорее из виду —
Где локаторам не достать,
Где другие — тебе под стать,
Где не надо в школе стараться,
Где не надо — черным по белому…
Аист мой, из бумаги сделанный,
Принеси мне братца!
_________________________
Ну, купите меня, купите!
Я такой хороший и рыжий!
Ну, возьмите — и не любите,
Но внесите к себе под крышу!
Я вам буду ловить мышей,
И если отважусь — крыс.
Домовых прогоню взашей,
И приду на ваше «кис-кис».
Я буду вам песни петь,
Выгревая ваш ревматизм,
И на свечи ваши смотреть —
С подоконника, сверху вниз.
Заберите меня из клетки,
Я во все глаза вам кричу!
И не бойтесь нудной соседки:
Ум её-то я приручу.
Откупите меня у смерти!
Ну, кого вы ещё откупите!
Вы вздыхаете, будто верите.
Сквозь решетку пальцем голубите,
Но уйдете, как все другие,
И не будет тепла и чуда.
О единственные!
Дорогие!
Заберите меня отсюда!
_______________________
Рощица,
Где под черным тополем — шорох лисий.
Комната,
Где рассыпан по полу черный бисер.
Камера,
Где на стенах нет белых пятен.
Летопись,
Где сквозит ответ, но невнятен.
Палочки, из которых ты —
Человечек.
От какой зимы до какой версты —
Плачем свечек
Тешишься? А от лап Медведицы —
Шорох стужи,
Тени по снегу — очи светятся —
Ты им нужен.
О, какая лесть
горлу твоему!
Сквозь тебя процвесть —
роще ни к чему,
В этой комнате
ты не будешь свой,
В эту камеру
приведет конвой
Летописца — уже другого.
Молодого.
За то же слово.
И твоей гортани
не догрызя —
Стая молча встанет: глаза в глаза.
____________________________
Вот и печка нагрета, и мать не корит,
И не нужно смертельной отваги.
Но зигзаг Ориона над нами горит,
Как устам — повторенье присяги.
Те же звёзды внимательно смотрят на нас,
Те же сны, затаивши дыханье,
Наблюдают за нами: погас — не погас
В испытанье бездонным скитаньем.
Те же струны печалят подросших юнцов,
Хоть иную узду обгрызают.
Лютый смерч декабря —
Не отыщешь концов!—
Обелить наши тени дерзает.
Как рискованно след по пороше вести:
Сразу видно, куда и откуда!
Ни слепец, ни певец не укажет пути,
И смеётся с осины Иуда.
Многомерное эхо двухслойных словес
Ищет глотку с улыбкой волчицы.
Но все те же огни с отдаленных небес
В нас глядят, как озябшие птицы.
___________________________
ГОРОД КИТЕЖ
Вначале появились купола.
Века воды крестов не затемнили,
И колокол из радуг влажной пыли
Нам просквозил несмелые тела.
И бил нещадно — от ребра к ребру,
Спасая наши замершие души,
Но находя лишь след великой суши —
Извилистую темную нору.
А мы стояли, странно онемев —
Ораторы, молчальники, блудницы —
Узнать не смея радостный напев.
Но первыми очнулись наши птицы.
И взмыли, и ушли, и далеки
Казались нам для самой меткой пули.
А китежане, их кормя с руки,
Забыли нас.
Уже потом взглянули.
___________________________
А ты не тоскуй, конвой,
А ты не считай шаги!
Большой Медведицы вой
В штопор — над головой,
А впереди — ни зги.
А ты не смотри вперед:
Кажись, там одна беда.
Гляди, твой бушлатник прет:
Он знает, сволочь, куда.
А ты передерни — щелк!
Прикрикни из-за спины!
Товарищ Тамбовский Волк
Подвоет тебе с луны.
Коростой взялась шинель.
За час не дойдем — молись!
И губы вмерзают в «шнелль!»,
Хотя сказать «шевелись!»
А твой-то бушлатник — псих:
Сачкует вминать следы.
И тени от вас двоих
Повернуты — не туды!
А руки облапил снег —
Уже не спустить курок!
— Какой тебе, парень, срок?
— Не помню. Айда в побег!
__________________________
— Где я?
Идиотский вопрос.
Но, едва губами владея,
В кислород (ожог разряд купорос)
Возвращенные силой: — Где я?
Так и мне, не умея забыть черты,
За которой — ни псу, ни ворону,
Вновь проснуться: — Где?
И увидев: — Ты!
Согласиться — по эту сторону.
Ладно,
Будь потолок — чужой,
Будь неясно: Мордва ль, Италия,
Чей подъем — в озноб,
Чей рассвет — вожжой,
Чей тут гимн — ура, и так далее.
Пусть их.
Раз — на твоем плече,
Значит, дали еще свидание:
В этот серый свет,
В этот час ничей,
В это «здравствуй» — без оправдания.
______________________________
Наши машины огромны и неуклюжи,
Как футболисты двадцатью — в трусах до колен.
Наши печали в обмотках бредут по лужам.
Наши тела называются словом тлен.
В наших садах одуванчики да крапива,
Как малолетние воры, вершат набег.
Нашим глазам — расплавить зло и счастливо
Тот, адресованный свыше, великий снег.
_____________________________
А мы всё живем в этом бедном году,
Где пахнет карболкой, как в детском саду,
Где краску с игрушек слизали давно,
Но где обещают назавтра кино,
Где нас не спеша обучают азам:
Водить хоровод и не верить слезам.
Но где то один, то другой ввечеру
Зачем-то замрет, обрывая игру,
Как будто случайно — у створки дверной,
И с тихим отчаяньем:
– Нет. Не за мной.
______________________________
Пес мой,
Пес, которого нет!
Больше некому — залижи мне боль.
На нещаднейшей изо всех планет
Мне не страшно, пока с тобой.
Нам на шею камень —
Да в белый свет,
Где лишь ты — защита, лохматый мой.
Надо жить — не сказано, сколько лет.
Но потом обещано, что домой.
И туда нас впустят —
С тобой вдвоем,
Шкурой спасший меня от обид и бед.
Потому что там — настоящий дом,
Ты там — будешь, пес, которого нет!
_______________________________
Деревья яблока не рвали
И не стыдятся наготы.
И шлют наивные листы
Тем, кто внизу, в полуподвале:
— Я вижу облако. А ты?
____________________________
Смейся, мальчик, у края Эреба:
Из погони, любви или боя —
Они все уходили на небо
И зверей забирали с собою.
О, счастливые псы и медведи,
Как ваш табор кострами украшен!
Голоса и бряцание меди
Как мы слышим со спичечных башен!
Как нас там, в золотой круговерти,
Ждут и дарят нам игры с огнями,
Раз молочные реки бессмертья
Шире ветра бушуют над нами!
Пусть под немощный бред асфоделий
Позабытые бродят обиды.
Изо всех, кто любили и пели —
Ни один не достался Аиду!
_______________________
.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Ходит, ходит белый кот,
Чешет баки у ворот.
Завтра утром будет снег —
Выше крыши, как во сне.
Кот на лапках и с хвостом
И с пушистым животом.
Он не любит молока —
Только снег и облака.
Он по месяцу ходил,
Коготки позолотил,
Лапы вылизать забыл
И по небу наследил.
От звезды и до звезды —
Это все его следы.
А потом он спрыгнул вниз,
Распугал мышей и крыс
И уселся на трубе.
Мы возьмем его к себе.
______________________
Волк,
Скулящий «не стало на свете волков» —
Не проси в утешенье жакана!
Этой чести достойней любой из щенков,
И никто из упившихся смертью стрелков
За тебя не подымет стакана.
Не на шкуру забытого точится нож;
Принимай же собачью присягу!
Чтоб оскалился молча на песий скулеж
Твой подраненный брат из оврага.
Он залижет бока,
Он учует: пора —
Не взыскуя ответного зова.
И на целой земле не найдут серебра,
Чтобы пулю отлить на такого.
_____________________________
ПИСЬМО С ОТКАЗОМ
Я надеюсь, что лошади Пржевальского тоже хватит травы.
Правда, травы мельчают последнюю тысячу лет.
В рассужденье прогресса, возможно, вы и правы.
Но моя жена (вы ведь знаете жен) говорит, что нет.
Я подумал, взвесил, потом посмотрел на детей,
И подумал еще, и решился не вымирать.
Так позволишь себя убедить — а там и костей
Не собрать…
Ах, вы готовы собрать?
Благодарствую. Но я как-то уже привык
Жить под косматым солнцем у ледника.
Вы говорите — необратимый сдвиг?
Это вы просто считаете на века.
А века мелковаты для единиц судьбы.
Чем за ними гоняться — уж лучше я постою
На своем.
До самого дня последней трубы
Будет племя мое трубить на закате в моем краю.
До свиданья. Желаю вам травы и воды,
И счастливого млекопитания, и лобастых детей.
Остаюсь, признательный вам за ваши труды.
С нетерпением жду через тысячу лет вестей.
