Печатается по книге:
Крейд Вадим. Антология. Русские поэты Америки. Первая волна эмиграции.
Idylwild, CA: Charles Schlacks, Publisher, 2014.
* * *
Был у нее тогда жестокий взгляд
И на губах улыбка леденела…
Я помню, помню – много лет назад
Так жизнь моя в мои глаза глядела.
Но я сказала: «Милая, постой,
Не говори решительного слова,
Ведь я прощаю всё своей душой
Лишь за кусочек неба голубого.
И все потери я переживу,
Прощу тебе весь груз своих мучений –
За эту вот зеленую траву,
За этот ветер шалый и весенний».
И, может быть, оттаял в сердце лед
И стало сердце жизни человечней…
С тех пор как мать она меня ведет,
Заботливо мои обнявши плечи.
* * *
Только глотнуть поутру жгучий и терпкий воздух,
В полдень жарким лучам жадно подставить грудь,
В тихий вечера час, мысли ожегши о звезды,
В самую глубину темного неба нырнуть…
Белке махнуть рукой на одинокой аллее,
Из паутины седой бережно вынуть жучка…
Боже! счастливых глаз даже поднять не смею…
Не оскудеет вовек милостью Божья рука.
* * *
Н.С. Гумилеву
На обложке – набросок лица…
Это всё знакомство с тобою.
Но смотрю теперь без конца
На твое лицо дорогое.
Отчего с тех горчайших лет
К этим дням протянуты нити?
Ты всю жизнь – любимый поэт,
Ты всегда и друг, и учитель.
И стихов твоих нежный груз
Как свечу по жизни несу я.
О тебе – убитом – молюсь.
По тебе, как живом, тоскую.
НЬЮ-ЙОРКУ
Белый жемчуг на… черной шее…
Блеск рекламных огней вокруг…
Ты мне скоро станешь милее,
Неожиданный новый друг!
И сейчас с твоего асфальта
Шлю улыбки своей судьбе,
Цирковым сумасшедшим сальто
Зашвырнувшей меня к тебе.
Прежний путь мучительно долог,
За плечами холод и тьма,
Но огнем рождественских елок
Мне сверкают твои дома.
И взволнованным утром летним
Я вливаюсь в твой водоворот…
И чужого города ветер
Мне о новой жизни поет…
1949
* * *
Пусть говорят, что мир – пустыня,
Что в жизни страшно и темно, –
Пью из небесной чаши синей
Зари пурпурное вино.
И, пробежав по мокрым травам,
Бросаю всюду жадный взгляд,
Ловлю под деревом кудрявым
Грозы недавней аромат.
И, капель ласковую тяжесть
Держа в ладонях теплых рук,
Слежу, как быстро сети вяжет
Мой самый страшный враг – паук.
А дальше, там, в цветочной чаще,
Где лютик тянется к лучу,
Я желтой бабочке летящей
Какой-то нежный вздор шепчу.
И, растворяясь в этой жизни
И тихой радостью дыша,
На всё вокруг улыбкой брызнет
Моя поющая душа!
* * *
Кончится путь мой хрупкий и ломкий,
На душу ляжет мгла…
Бережно память сложит в котомку
Всё, что мне жизнь дала.
Чтобы забрать, уходя без возврата
В те голубые края,
То, чем была на земле я богата,
То, чем дышала я.
Тут будет всё: и рукою тонкой
Скрипки стянутый гриф,
И взгляд любви, и ласка ребенка,
И строчки стихов чужих,
И теплый лист, слетевший на шею,
У ног – морская волна,
И та березовая аллея,
Где шла со мной тишина.
И умиранье рыжего сада,
Осеннего неба шелк,
И верные руки друга, что рядом
Со мной всю жизнь прошел.
На веки хватит земного счастья –
Дышать им в райском краю…
Словно глоток вина за причастьем,
Так эту жизнь я пью!
* * *
Этой молодости нет конца!
Не унять волненья буйной крови
И улыбки не согнать с лица…
Жизнь! Когда меня ты остановишь?
И когда навеки отберешь,
Приказав запомнить посильнее,
Счастья упоительную дрожь,
От которой сердце холодеет.
Что с того, что в волосах уже
Заблудились елочные блестки,
Что стою почти на рубеже,
Старость ждет на ближнем перекрестке,
Ведь вокруг бушуют, словно встарь,
Все моря, сверкают все светила…
Может быть, мне вечный календарь
Жизнь у колыбели подарила?
И не тает время на лету,
И, пьянея солнечными днями,
Я в душе неистово цвету
Всеми небывалыми цветами.
И гляжусь, как в зеркало, в сердца,
Что бросают нежность мне навстречу…
Разве молодости нет конца?
Где же ты, мой белый тихий вечер?
* * *
Грустно? Конечно, бывало грустно
И мне, как другим. Не беда!
Я всё же, как в яблоко, с влажным хрустом
Вгрызалась в жизнь всегда.
Я помню, как на раннем рассвете
Ветки сами клонились ко мне,
И всё моим казалось на свете
В моей далекой весне.
Но вешние дни затерялись где-то
На горьких чужих путях,
И паутиной «бабьего лета»
Волосы нынче блестят.
И жизнь теперь по-иному богата:
В моей душе – тишина…
Яблок последних густым ароматом
Осень моя полна.
РАННИЙ ЧАС
Утро как ночь в этот ранний час…
Призраком город встает вдали.
Там высоко этажи зажгли
Тысячи зорко глядящих глаз.
Здесь темнота. И далек рассвет.
Утро как ночь. Из слепых окон
Мне на дорогу не брызнет свет…
Тихо… Лишь лужиц подмерзших звон.
Тени спешат со мной по пути.
Кажется мне, что и я как тень…
Трудно еще от снов отойти,
Трудно поверить в грядущий день.
Не отличить утрá от ночей!
Все-таки вырвусь из сна! И всласть
В память, как в сумку, что на плече,
Бережно стану находки класть.
Скрип и следы лап на снегу…
(Вижу во тьме… Слышу в тиши…)
Я в тайниках жадной души
Всё, что сейчас найду, сберегу.
Лужицы звон… Шуршание крыл…
(Дрозд пролетел в спящем саду.)
И одинокую в небе звезду,
Ту, что Господь потушить забыл!..
* * *
Моих языческих стихов
Ты не поймешь. Ты их осудишь!
Я знаю, ты всегда готов
Лишь о небесном думать чуде.
А я земная. Я живу
Земли обильными дарами!
Люблю весеннюю траву,
Рассвета тишь, закатов пламя.
Мне ни один не страшен путь!
И я люблю, глаза прищурив,
Объятья ветру распахнуть
И, как подругу, встретить бурю, –
И чувство, что ворвется вдруг
Мне в сердце яростным пожаром
С прикосновеньем жадных рук,
Что так же мне даны в подарок,
Как золотое солнце дня!
Я благодарно всё приемлю!
Пусть небеса простят меня
За то, что так люблю я землю!
* * *
Я не скажу вам о моей тоске.
Зачем роптать? Все жалобы напрасны.
Года бегут… Уже на волоске
Трепещет жизнь, любимая так страстно.
Несется время бешено вперед.
Стал календарь ненужным и немилым,
И задержать бесшумный этот ход
Ни у кого ни власти нет, ни силы.
Придет пора и оборвется нить…
Смирись, душа, и не моли о чуде.
Умей лишь лучше каждый миг ценить,
Умей дышать глубоко полной грудью.
На всё глаза пошире открывай
И перед Жизнью преклони колени.
Что ждет тебя за гранью? Ад иль рай?
Но рай земной, душа, благословляй
До самого последнего мгновенья.
* * *
Нет, я не вернусь умирать домой,
Туда, где увидела свет.
Там всё незнакомо. И город – чужой,
И близких давно в нем нет.
И я не вернусь умирать туда,
Где гор нетронутый снег,
Где летом быстрой речки вода
Смывала с камней мой след.
И в тихий город, где юных дней
Умчалась вдаль череда,
Где я столкнулась с Музой моей,
Нет, я не вернусь и туда.
Так где же, где застанет меня
(О, кто предсказать бы мог?)
Прощальный свет последнего дня
И ветра прощальный вздох?
Где улетит душа из тепла
Навстречу иному лучу?
…Но щедрой такою судьба была,
Что я и смерть ей прощу.
