* * *
Ельник, пальцы растопырив,
Паутинится в овраге.
В алых блюдцах сыроежек
Влага капель налита.
И гирляндами поганок
Ярко вышит мох кудрявый.
Запах трав. Кустов молчанье.
Шорох павшего листа.
Август 1956, Павлова Слобода
* * *
И не могут луга и овраги
Под стопою твоей не сгорать.
А.Блок
Ни закат рассмотреть не сумели,
Ни прочувствовать лета шаги.
Рано листья берёз облетели
На грибов города и круги.
По желтеющим склонам оврага,
По теченью глубокой воды
Уже сделала осень полшага,
Обдавая дыханьем сады.
На холмах в золотых перелесках
Раскраснелись кусты бузины.
В ореоле мгновенного блеска
Паутина скользила с сосны,
Мухомор в одеянии алом
Забирался в густой сухостой
И роскошным стоял кардиналом,
Подавляя народец простой
Тонконогих зелёных поганок
И блестящих крутых валуёв.
…Вечерами спускались туманы
И цеплялись за ветки кустов.
Отсыревший простор увяданий
Стал дороже, оставшись вдали.
Ничего, если солнце в тумане.
Ничего, что цветы отцвели.
Август 1956
* * *
Я в храме сосен молитв не слышу,
Когда в вершинах возникнет хор.
Орган стволистый лишь шумом дышит,
И звоном хвои гудит простор.
Без откровений тускнеют зори.
Затих сосновых вершин порыв.
…Сияет звёздный бурьян-цикорий,
На горьких стеблях лазурь раскрыв.
1957
* * *
Я неспрошенный камень старинных былин.
Искрошившихся слов не прочесть,
По которым в краю богатырских равнин
Выбирали позор или честь.
Я неспрошенный камень
И с криком внутри
Затерялся в траве у дорог.
И некошеный пламень
Цветочной зари
Догорает у каменных ног.
1958
ШУТКА
Разомкнут омут,
Глубь клубится,
Тая за тайною теней
Обугленные колесницы
Промчавшихся по небу дней.
Бездонный омут.
Но придёт же
Когда-нибудь последний день
Для Нидерландов и Камбоджи,
Для пирамид и деревень –
И переполненный до края,
Плеснётся омут через край,
Леча, калеча и карая
Наш круглый караван-сарай.
1958
* * *
Такого сна не снилось Гейне,
Такого сна не видел Блок,
То не был голос тиховейный,
Не сыпался на гроб песок,
Но хор был ярок, полнокровен,
Врывался из-за всех дверей
И был таким же, как Бетховен
В «Девятой», «Радости» своей!
В нас жаждет жизни каждый атом,
Нам скорбь и горе не нужны,
Не снизойдёт Эйнштейн с заплатой
На Пифагоровы штаны.
С дороги, слабый и унылый!
Не засоряй открытый путь,
Не отвлекай на жалость силы,
Их надо мощно развернуть.
И если о себе в грядущем
Ты позаботиться не мог,
Не жди, пока тебя расплющим
Мы, торжествующий поток!
Сумей хоть в этом быть героем –
Умри и кончи в мире плач!
А мы – столбы в могилы вроем
Высоковольтных передач.
1959
НОЧЬЮ С ОТКРЫТЫМ БАЛКОНОМ
Лакает дождик, как больной щенок,
Из лужиц воду с отраженьем листьев.
За тёмной шевелящейся листвой
Мелькает небо, полное зарниц.
А на земле, внизу, под тополями
Темно и сыро тихому щенку.
1959
* * *
Сегодня день Жар-Птицей был.
И щедро сыпал блёстки
И в коротышек и в верзил,
В дома и перекрёстки.
Чтоб день без пищи не погиб,
К нему идут с тарелкой –
Жар-Птице говорят: «Цып-цып!»
И что-то крошат мелко,
1959
СНЕГУРОЧКА
Вот мои руки – холодные, детские –
Могут ли горю помочь?
Чтобы очаг и огонь бы потрескивал
В долгую зимнюю ночь.
Праздник гирляндами им не увенчивать,
Струнами им не звенеть.
Даже озябшего серого птенчика
В варежке не отогреть.
1959
КАЙ
Я к шлейфу санки привязал,
И он меня волок.
И я попал в огромный зал,
Завьюженный чертог.
Meня забрали в кабалу
Слепящие снега.
И из осколков на полу
Я складывал слога.
Я здесь один, и ночь темна,
И пальцы режет лёд.
И я не верю, что она
Меня в снегах найдёт.
1959
ДАРИМ ЯНТАРНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ ПЕЧАЛЬНОЙ ЖЕНЩИНЕ
(янтарь в металле, на котором птицы)
Вечерний свет зари и запах трав и листьев,
И хвойный плавный шум, и мшистая скала
Вошли в смолу ствола, чей свет тем золотистей,
Чем большая печаль по дереву текла.
У человечьих слёз такие же приметы,
Такая же судьба, что и у янтаря, –
Впитать вечерний свет и запах трав и лета,
Чем горше, тем щедрее грея и даря.
Подобным чудесам немудрено случиться,
И что же помешать теперь бы им могло,
Когда для Вас слетят серебряные птицы
И с лёгкостью цветка поднимут на крыло.
* * *
Прогресс – колдун. Он варит эликсир
В большом котле над атомной треногой.
Всё пригодится – космос, Пан, сатир
И новое истолкованье Бога.
Свобода! Не в почёте немота,
Колдун всему предоставляет слово –
От первобытных танцев живота
До православной чистоты Рублёва.
Колдун! Ты мастер спорта и эстет.
Ты пир приводишь в храмы и на пляжи.
Для декораций – контуры ракет
И русских Богородиц для стаффажа.
Ты видишь власть и славу впереди.
Прочь! Ни на шаг ко мне не подходи!
1965
СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА
Господи, спасай меня сегодня,
За руку – пускай хрустит – тащи!
А не то я поскользнусь на сходнях,
Упаду во мрак своей души.
Господи, захлопнуться не дай мне,
Щёлку в двери кованной оставь!
Не сомкни вокруг меня в молчанье
Эту твердокаменную явь!
Господи, держи меня в ладонях,
Руку от души не отними.
Воздуха глоток на перегоне
Дай мне между небом и людьми!
8 апреля 1966
* * *
Трёхмерное пространство –
Корабль в просторе времён.
У каждой минуты светлой –
Вкус родниковой воды.
И стены – это не стены
Со всех четырёх сторон.
На них за записью запись
Душа оставляет следы.
Как будто десятилетий
Не было за спиной.
Как будто ни дню ни ночи
В будущем не бывать.
Нет веса, грудная клетка
Полна воздушной волной.
Лететь и лететь и крылья
Друг другу передавать.
13 июля 1967
* * *
Я (Господи, прости!) хочу конца –
Развязки, завершения, исхода,
Сигнала, знаменья, угаданного кода,
Ночных коней – спасенья беглеца!
И каждый новый день, его заря,
Парад её небесного прихода
Вослед луне, сходящей с небосвода,
Последним светом иней серебря,
И каждая берёза декабря,
И каждый дым от каждого завода
Ложатся, словно новая невзгода
На плечи – долговременностью мёда
Смолы, столетьями копящей годы,
Чтоб превратиться в твёрдость янтаря.
И если есть материки и воды,
И если есть моря и города,
Созвездья – и отдельная звезда,
Прохожий есть – и целые народы,
И птицы есть и чудеса природы,
И пирамиды есть и поезда,
И пастухи и горные стада,
И даже судьбы есть, – то и тогда
Всё заслонит одна моя беда,
Всё поглотит одна моя свобода
Хотеть, как избавленья и исхода,
Исчезновенья без следа.
10 декабря 1968
ТРЕТЬЕ МАЯ 1974 ГОДА
Расти, душа…
Шекспир, сонет № 146,
пер. С.Маршака
Толцыте и отверзется.
Дождь помогает нам оплакивать друг друга
И в будничных делах и в белизне больниц.
Размякшая под ним весенняя дорога
Травой, землёй, покатостью отлогой,
Подробностями всех распахнутых страниц
Лежит, а не бежит вперёд, вспять, вправо и налево –
Движению не выбранная даль,
Возможности молчанья и напева
И невозможность одолеть печаль.
Смочили крышу пасмурные слёзы.
Ненастный шорох в жести желобов.
Обозы суток, день за днём. Обозы
Оплакивающих друг друга слов.
Дыши, душа, вдыхай сырую морось.
Весна печальна, страшен круг судьбы.
Не ослабляй зовущий помощь голос,
Пускай о стенку бьются, бьются лбы,
Неслышимые в шорохах ненастья,
Кричащие без голоса впотьмах.
Кричи, душа, о боли и напасти,
В молчании оплакивая страх.
Зови, душа, шурши тоской дождливой,
Не забывай о дружеской руке,
Протянутой в приливы и отливы,
Во мрак и свет, под грузом, налегке,
В печаль дождей, в бесцветность и в цветистость
Беспечного и голубого дня.
Зови, душа, пусть будет прав и истов
Призыв спасенья, света и огня!
З мая 1974, 4-я гор. клин. больница, отделение травматологии
* * *
Дождь помогает нам
оплакивать друг друга
(3 мая 1974 г.)
Дождь не поможет нам оплакивать друг друга:
У Вас – и тьма другая и заря.
А мы – ещё внутри земного круга,
«Надгробное рыдание» творя
Слезами, и цветами, и словами,
И выпитою горечью вина.
…Стучались – Вы.
Отверзлось – перед Вами.
А перед нами – тайна и стена.
С 1 на 2 сентября 1974
* * *
Какая сила – смерть: её приход –
Защита человеку от неволи,
Спасенье от безумия и боли,
Берущих в свой жестокий оборот!
Какая сила – смерть: она зовёт
В высокий строй работы и молитвы
И очищает праведностью битвы
Душевный окоём и небосвод.
Какая мера – смерть: она даёт
Оставшимся крутой масштаб потери
И стережёт, как ангел, наши двери
От мелочности суетных невзгод.
Какая правда – смерть: она кладёт
Предел самообману…
С 1 на 2 сентября 1974
* * *
Прими нас, Господи, идущих по дороге
Из новогодней тьмы, из самой долгой тьмы,
Мощёной страхом и тоской о Боге
И суетой столичной кутерьмы.
Расслышать дай за шумом наших улиц,
За блеском магазинов и реклам,
Как песни ангелов Твоих проснулись,
Как полон голосов небесный храм.
Верни нам, Господи, способность к свету.
Не доходя ли, перейдя ль черту, –
Прими нас всех – тех, кто ещё по эту,
И тех, которые уже по ту.
Дай знать, что там, искупленная кровью,
За смертною чертой душа жива –
Не в мёртвом сне, а движется любовью,
Ведомая Звездою Рождества,
Дай ощутить в земной глухой судьбе,
Как Ты ведёшь и светишь за могилой,
Как Ты снимаешь благодатной силой
Печаль со лба, приникшего к Тебе.
В сияющую высоту Спасенья
Душе последний открывая путь,
И здешней, горестной любви биенье
Нас научи в подмогу протянуть.
2 января 1975
1959:
– Что потеряла ты, Марья-царевна?
Утицы серый наряд?
Что это тихо, послушно, напевно
Травы тебе говорят?
– Травы – без слов наклоняются тихо.
Что я ищу – не найти.
Страшного страха и горького лиха
Нет на дремучем пути.
Некому меч в запылившихся ножнах,
Благословивши отдать.
Некому лоб и глаза осторожно
Мёртвой водой отирать.
Некого сбрызнуть живою водою,
Некуда лесом брести.
Некому стужею зимней, седою
Угли в руках принести.
1976:
* * *
Милый, и мы проложили дороги
В гуще лесов и трясин.
Милый, и мы поднялись на отроги
Очень высоких вершин.
Милый. Стянулась петля до отказу.
Доблестный час подошёл.
Милый. И меч, незаметный для глаза,
Благословен и тяжёл.
Принято всё на широкие плечи,
Выпита горечь до дна.
Мёртвой водою отёрт и отмечен
Лоб и его тишина.
Воды живые – за здешнею гранью,
Где завершенье пути.
И – лишь одно на руках достоянье:
Угли сквозь стужу нести.
Июнь 1976
* * *
Борись с своей дремотой,
Как лётчик, как звезда.
Б.Пастернак
Учусь поминутно
С успехом и без,
Не ветром попутным
Считая прогресс,
А камнем, который
Должна превозмочь.
Учусь у мотора,
Летящего в ночь.
(Напутствие это
Держу на уме
По слову поэта
О трассе во тьме),
Чтоб каждой частице
(Заря, Кадаши,
Труды) превратиться
В предгорья души,
В её достоянье,
В её вещество, –
Не медлить в тумане,
Идти сквозь него.
И вот уж не страшно,
И даже легко –
Подняться на башню
И жить высоко.
14 ноября 1976
* * *
Лёгонькою походкой
Идти по пути ручья.
Увидеть у берега лодку
И подумать – ничья.
Кверху, к снегам, без шубы,
Воздух вбирая в грудь, –
Гейне, Шарманщик, Шуберт –
Все, кому – зимний путь.
Все, кому путь, – с котомкой
Тропкой лесов и гор.
Все, кому мы – потомки –
Радуемся с тех пор.
От холода ныли пальцы
И сердце (бывало так).
Праведные скитальцы,
Авторы светлых саг!
Вечные пилигримы!
Та лодка была – ладья,
Замыслом Лоэнгрина
Из глубины бытия
Звала. И слова звенели.
А на плече – сурок.
И в горной воде форели
Прядают на крючок.
Проба на безупречность.
Мера – святой Грааль.
Ждут – и люди, и вечность,
И сурок, и форель, и даль.
24 сентября 1981
Мария Андреевская. Стихотворения и поэма. М., 1992.
