Перевод со шведского и вступление А. Щеглова.
… Боль раскаленная твоих прекрасных песен
Тебя навеки сделала живой.
Это заключительные строки стихотворения «Карин Бойе» норвежской поэтессы Ингер Хагеруп в переводе Анны Ахматовой.
Карин Бойе родилась в Гётеборге в 1900 г. Начала писать еще в гимназические годы и к моменту выхода в свет первого сборника стихов «Облака» (1922) уже имела за плечами значительный поэтический опыт. Известность и признание принесли Бойе вторая и третья книги стихов — «Сокрытая земля» (1924) и «Очаги» (1927) Вот что писала Хагар Олссон, один из авторитетнейших критиков того времени:
«…Ласточка — вот, пожалуй, верное слово для поэзии Карин Бойе. Она не обладает силой орла; мах ее крыльев не имеет той широты и дерзости; но она не принадлежит и к серой, болтливой породе воробьев. Она летит высоко и красиво, и ветер шумит в ее трепещущих крыльях… Это тона, отличные от тех, которые мы привыкли слышать в современной поэзии Швеции. Это что-то, что зажигает, пробуждает, увлекает, это в самом деле — поэзия! Вы не встретите здесь эстетствующего ханжества о простых маленьких буднях, о простом маленьком доме и о простом маленьком счастье, вы встретите честную душу, которая смотрит без каких-либо иллюзий на действительность, видит неизбежность страдания и суетность счастья, но не ищет убежища от этого, а скорее готовит себя для другого — более высокого — полета. Вы встретите здесь отважный дух, прошедший через гибель своего «я» и не остановившийся на этом, не жалующийся и не жалеющий себя, обретающий силу в более высокой реальности…»
Еще в гимназические годы Карин проявила глубокий интерес к восточной философии — веданте, буддизму. Впоследствии в поисках активного, животворящего начала поэт обратился к христианству. Огромное воздействие на ее творчество оказали горячо любимые авторы: Киплинг, Ницше, Уитмен. На стихи Бойе значительное влияние оказала также древнескандинавская поэзия. Она дала ей сюжеты и образы некоторых стихотворений; ее следы есть в эстетике поэзии Бойе, в частности, в ключевом понятии «прямоты» — rakhet.
В четвертом (последнем прижизненном) сборнике «Ради дерева» (1935) еще сильнее, чем в предыдущих книгах, звучат трагические темы: соприкосновение с Реальностью, прекрасное и страшное, принесение себя в жертву.
Еще в начале своего творческого пути Бойе познакомилась с работами Фрейда. Фрейдизму и психоанализу было суждено сыграть в ее жизни сложную и противоречивую роль. С одной стороны, психоанализ помог Карин Бойе, как и некоторым другим художникам, найти новые темы, создать новые образы и вместе с тем решить, хотя бы временно, личные психологические проблемы. С другой стороны, тогдашний психоанализ был способен и углубить душевный кризис, усилить страдания…
Карин Бойе ушла из жизни, находясь на вершине своей славы как поэт и прозаик — огромный успех имел ее роман-антиутопия «Каллокаин», изданный в 1940 году. Острейший душевный кризис завершился самоубийством поэтессы 23 апреля 1941 года.
Смерть Бойе — во многом результат личной драмы. Ее жизнь была постоянным, трагическим поиском любви — жертвующей, страстной. Последствия творческого сверхнапряжения еще более усиливали душевные страдания. И в то же время уход Бойе из жизни был именно самоубийством поэта, своего рода апогеем, крайним выражением того, что Харри Мартинсон в статье о творчестве Бойе назвал «протестом поэтессы против действительности и против законов жизни, протестом против того, что жизнь отнюдь не прекрасна…».
Бойе оставила яркий след в шведской поэзии ХХ века. Серьезным было ее влияние на таких авторов, как Гуннар Экелёф, Харри Мартинсон, Артур Лундквист. Собрат Карин Бойе по перу — замечательный шведский поэт, будущий Нобелевский лауреат Харри Мартинсон писал, обращаясь к ней в стихотворении «Постскриптум»:
…Обещаю тебе всегда
в прекрасные снопы вязать
мгновения — жатву жизни.
* * *
Голосов – много
Голосов – много,
Твой – словно дождь,
Как вода – льется,
Шумит – сквозь ночь,
Журчит, стихая,
Редко, негромко,
Обрываясь, тая,
Трепетно, робко.
Он средь прочих звуков
Один – раздается,
Медленно, по капле
На меня – льется,
Заставляет смолкнуть,
Затаив дух,
Шепчущей памятью
Полнит слух.
Тебя не тревожа,
Травы буду тише,
Буду там, где можно
Твой голос – слышать.
Голосов много,
Сквозь них – звучит
Для меня твой голос,
Как дождь – в ночи.
Больно…
Больно почкам лопаться весною,
Так робка весна – не оттого ли?
И не оттого ль, горя душою,
Мы бледнеем, скорчившись от боли.
То, что было заперто зимою,
Прочь, наружу просится, стучится.
Больно, больно раскрываться почке:
Больно – жизни –
и ее темнице.
Трудно, очень трудно каплям – падать,
Зависать над пропастью разверстой,
К ветке льнуть – и вниз скользить, срываясь,
Трепетать, еще держась, над бездной,
Трудно, жутко – наконец решиться,
Страшно – в пропасть грозную сорваться,
Трудно оставаться, замирая,
Вниз стремиться –
и хотеть остаться.
И когда терпеть уже нет мочи,
Листья вырываются из клетки,
И когда последний страх отброшен,
Капли отрываются от ветки,
Позабыв о страхе перед новью,
Позабыв об ужасе паденья,
Полнятся – доверьем и покоем –
Чудным, животворным –
на мгновенье.
Камни
Бог дал нам тяжелые души из камня.
И пришли мы на берег моря,
Где блики плясали, где пена играла, где чайки
в лучах парили.
И стали мы камни бросать, забавляясь, –
что еще делать с камнями?
Они скользили по глади, взмывали над зыбью,
летели над морем как ветры!
И счастлив наш сон: несут его крылья
ласточек, мчащихся в небе.
Прошлые дни
Когда заболеет старик, соберутся все его прошлые дни
И тихо усядутся в круг вокруг постели его.
Они не рыдают, они не скорбят и не стонут,
Они тихо кивают и думают о былом.
И каждый расскажет свою незабытую сагу,
И каждый спокойно зажжет свечу, что с собою принес.
И свечи будут гореть, отражаясь в темных потоках.
Он будет бродить и бродить под сводом дрожащих огней.
Воительница
И меч мне приснился – ночью,
И сеча приснилась – ночью,
И снилось мне – бьемся плечом к плечу
С тобой мы бесстрашно – ночью.
Блеснул клинок в твоей руке,
И тролль упал к твоим ногам,
И наш отряд сомкнул ряды
И песнь запел в лицо врагам.
И кровь мне приснилась – ночью,
И смерть мне приснилась – ночью,
И снилось мне – пала я рядом с тобой,
Смертельно ранена – ночью.
Ты не заметил смерть мою,
Ты шел, сомкнув уста,
Путь проложив мечом в бою,
Не выронив щита.
И снился огонь мне ночью,
И снились мне розы – ночью,
И снилось мне – смерть прекрасна моя.
Вот что мне снилось ночью.
Ничто не может сломить
Ничто не может сломить
Постигшего древнюю мудрость:
Нет несчастья и счастья.
Есть только жизнь и смерть.
И когда ты это поймешь и не будешь гоняться за ветром,
И когда ты это поймешь и не будешь бояться бури,
Тогда приходи, чтоб меня научить еще раз:
Нет несчастья и счастья.
Есть только жизнь и смерть.
Я стала это твердить, когда страсть моя к жизни проснулась,
И кончу твердить, когда желанья иссякнут.
Тайны древних речений мы
Постигаем до самой смерти.
Во мраке
Во мраке ночи ледяной
Колоколов я слышу бой.
Тяжелый, гулкий, мерный звон
Дыханьем ночи погребен.
Весь мир притихнет и уснет,
И только тени всколыхнет
Тяжелый, гулкий, мерный звук,
Мой вечный, но неверный друг.
Едва жива среди теней,
Но знанье в памяти моей –
Биенье сердца древней тьмы-
Что утра не дождемся мы,
Что утра не страшимся мы.
В пути
Счастливым сытый день не может стать.
День жажды – лучший день: шагать, искать,
Есть смысл и цель в любом пути земном,
Но главный смысл и цель – в пути самом.
Привал в пути – вот цель: горит костер,
Преломлен хлеб, кругом – ночной простор,
И лучший сон благословляет нас/
На месте том, где спишь всего лишь раз.
Светает. В путь! И смысл, и цель – всё в нём,
Великом приключении твоём.
