НЕТ ПОКОЮ…
Безмерна на душе печаль,
ведь за каждой синей далью – снова даль.
За горою за седьмою
лес листвою манит нас;
нет покою нам с тобою,
так споем хотя бы раз.
Безмолвный мучит нас вопрос,
ведь за холодом последует мороз.
За горою за седьмою
лес листвою манит нас;
нет покою нам с тобою,
так споем же еще раз.
Без танцев бал пройдет – а жаль,
ведь за каждой синей далью – снова даль.
Без исцеленья схлынет боль;
за пиковым королем – опять король.
Без сна идет за часом час;
за тузом – туза другого черный глаз.
За горою за седьмою
лес листвою манит нас;
нет покою нам с тобою,
так споем хотя бы раз.
Без танцев бал пройдет – а жаль,
ведь за каждой синей далью – снова даль.
Без исцеленья схлынет боль;
за пиковым королем – опять король.
Любовь придет к тебе подчас,
но порою за игрою молвишь: “пас”.
За горою за седьмою
лес листвою манит нас;
нет покою нам с тобою,
так споем же еще раз.
Перевод с польского Сергея Шоргина
ПУСТЬ ДЛИТСЯ БАЛ!
Жизнь, как в тумане, плывет, словно танец, –
фанданго, болеро, бибоп,
манна, осанна, румянец и танец;
поехал – приехал – и стоп…
Дважды на бал нам попасть не придется –
здесь “биса” никто не слыхал;
значит, коль сердце твое еще бьется –
на бал, марш на бал!
С безумством аорты идите на корты,
работать, учиться, в спортзал,
долой равнодушье, и слабости – к черту,
поскольку вся жизнь – это бал.
Здесь и буфет, и другие услуги
(знаешь их качество сам);
жив – так танцуй, улыбайся подруге –
и пей! Пей за дам!
Пусть длится бал!
Жизнь – вот главный наш бал, без сомненья.
Пусть длится бал!
И второго не жди приглашенья:
Чаши звенят,
танцы длятся, и дверь не закрыли;
день стоит дня,
ну а жизнь стоит свеч и усилий..
Сытый, голодный, и змей подколодный –
любой, кто на землю попал, –
встретился с мамой, отцом и супругой, –
и путь ему выпал – на бал!
Та, что с косою, – Мадам Вышибала –
кран перекроет для нас;
так что нельзя отказаться от бала –
бал нам дают только раз!
Пусть длится бал!
Жизнь – вот главный наш бал, без сомненья.
Пусть длится бал!
И второго не жди приглашенья:
Чаши звенят,
танцы длятся, и дверь не закрыли;
день стоит дня,
ну а жизнь стоит свеч и усилий..
УЧЕНИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК
Мои умершие
Посмеиваются в кулак –
Мои заботы ещё такие земные!
Мои умершие
Просят немногое:
-Смети листву мне с головы,
Поставь камень,
Разожги мне огонь,
Как в моей печурке.
-Вот пшеничка тебе, тато,
Поешь, если ты – этот голубь.
А печурки у меня нет.
-Нету печки? Ни оконца, ни скляночки?
-Получила я двойку по домоводству,
Может, лучше посписываю у вас?
-Не опасайся, дочка,
Смерть двоек не ставит.
Перевод Льва Бондаревского
СЕРОЕ ПЛАТЬЕ
Усесться
В сером своём платье
И следить восхищённо, как ты дышишь,-
Такова была моя программа.
Оказалось, однако, что надлежит
Блистать, сверкать, вибрировать,
Иметь мысли и устремления,
Быть кем-то,
Иметь голову на плечах,
На голове локон,
Над локоном ореол,
Над ореолом пташек.
Для пташек зерно,
На зерно деньги,
Деньги за музыку,
Музыку за тебя,
За дыхание
И за серое платье.
Перевод Льва Бондаревского
В СТРАХЕ
В страхе
Как дома.
Знаю всё наощупь,
Ямки,
Закоулки.
Слышен лифт.
Есть даже телефон.
Только вот выхода
Нет.
Перевод Льва Бондаревского
К ЧЕМУ НАМ БЫТЬ НА «ТЫ», К ЧЕМУ?
К чему нам быть на «ты», к чему?
Мы искушаем расстоянье.
Милее сердцу и уму
Старинное: я — пан, Вы — пани.
Какими прежде были мы…
Приятно, что ни говорите,
Услышать из вечерней тьмы:
«Пожалуйста, не уходите».
Я муки адские терплю,
А нужно, в сущности, немного —
Вдруг прошептать: «я Вас люблю,
Мой друг, без Вас мне одиноко».
Зачем мы перешли на «ты»?
За это нам и перепало —
На грош любви и простоты,
А что-то главное пропало.
Перевод Булата Окуджавы
НОВОРОЖДЕННЫЕ КОТЯТА
Непостижимо,
что творят они с нами,
с респектабельными и двужильными,
с непробиваемыми, волевыми, –
с нами,
никогда не знавшими
беспокойного сна неправедных.
Перевод Владимира Луцкера
* * *
…Как ценю я твой такт,
элегантный твой стиль,
Кто тебя научил так на слезы смотреть?
Ты еще прижимаешь к губам мою руку,
но забудешь меня, словно песенку эту.
Что ж, мой милый, прощай,
коль прощаться – так сразу,
было нам хорошо,
но так много тех зим,
слишком мало я, может, любила тебя,
но и просто забыть я уже не могла.
Ах, господа, господа,
ах, господа, господа,
ах, господа, господа,
что ж тепла -то в нас нет?
Что было, то было,
что было, то было,
что было, то было,
и вернуть то нельзя…
Автор перевода неизвестен
ОСЕНЬ
Живописцы, окуните ваши кисти
в суету дворов арбатских и в зарю,
чтобы были ваши кисти словно листья.
Словно листья,
словно листья к ноябрю.
Окуните ваши кисти в голубое,
по традиции забытой городской,
нарисуйте и прилежно и с любовью,
как с любовью мы проходим по Тверской.
Мостовая пусть качнется, как очнется!
Пусть начнется, что еще не началось!
Вы рисуйте, вы рисуйте,
вам зачтется…
Что гадать нам:
удалось – не удалось?
Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы,
наше лето, нашу зиму и весну…
Ничего, что мы – чужие.
Вы рисуйте!
Я потом, что непонятно, объясню.
Перевод Булата Окуджавы
* * *
Что за идея – быть на “ты”,
Когда прерывисто дыханье,
От близости и теплоты?
Вы лучше – пан, а я вам – пани.
Не говорили вы мне “ты”,
Под дождь шумящий в ритме вальса,
То я, бежав от пустоты,
Шепнула – “Миый мой, останься..”
Потом – оставь и принеси
Иль преклонись как в киноленте…
Но только “ты” невыносим,
Как фото в строгом документе.
Не должно быть на “ты” когда
Вы спите. Тише половицы!
Вы клён могучий, я – вода,
Что соком по ветвям струится…
Мой телефон молчит, молчит,
Не машут скрипкам дирижёры…
Висят на гвоздике ключи,
Всё ждут, что стану госпожою.
К чему, скажите, быть на “ты”?
Пусть я любила не умея…
Вы, господин моей мечты,
А “ты”, не лучшая затея.
Перевод с польского Михаила Богомолова
Не устать нам
Неразделённая печаль,
там, за далью голубой – другая даль…
Не устать нам, дошагать нам,
заглянуть нам в тот лесок,
за лесами,
за морями
запоем хотя б разок!
Неутолимый голод душ,
за одним холодным душем – новый душ.
Не устать нам,
дошагать нам,
заглянуть нам в тот лесок,
за лесами,
за морями
запоём еще разок!
Замрет не выплясанный бал,
там, за далью голубой, нас ждал привал.
Уснет не выплаканной боль,
за пиковым королем – другой король.
А время мчится, как песок,
за одним тузом пиковым – вновь тузок…
Не устать нам,
дошагать нам,
заглянуть нам в тот лесок,
за лесами,
за морями
запоём еще разок!
Замрёт не выплясанный бал,
там, за далью голубой, нас ждал привал.
Уснёт не выплаканной боль,
за пиковым королем – другой король.
Любить нас стоило ль, дружок?
Видно, время – скверный карточный игрок.
Не устать нам,
дошагать нам,
заглянуть нам в тот лесок,
за лесами,
за морями
запоём еще разок!
Беги, моё сердце
В отеле где-то обменяться быстрым взглядом,
потом на пляже долго рук не расцепить,
послать открытку на бегу,
найти ромашку на снегу –
не так уж много, мое сердце, чтобы жить!
Беги, уже рассвет, ведь стыд придет вослед,
и не простится, нет, холод губ твоих.
Сырые вторники на смену воскресеньям,
и вновь терзаться, ни за что себя корить,
не обольщаться правотой,
не соблазняться пустотой –
не так уж много, мое сердце, чтобы жить!
Беги, уже рассвет, ведь стыд придет вослед,
и не простится, нет, холод губ, холод слов…
Беги, уже рассвет, ведь стыд придет вослед,
и не простится, нет, холод губ твоих.
Отъезд внезапный и стыдливый, не забавный,
наивный пес не мог обман предположить,
худая веточка цветов,
и вновь мираж, и снова зов –
не так уж много, мое сердце, чтобы жить!
Беги, уже рассвет, ведь стыд придет вослед,
и не простится, нет, холод губ, холод слов…
Беги, уже рассвет, ведь стыд придет вослед,
и не простится, нет, холод губ твоих.
Славься, наш бал!
Жизнь, мой дружочек, ведь танца короче,
будь то хоть вальс, хоть би-боп.
Вот ты родился, крестился, женился,
поехал, приехал – и стоп.
Бал этот долгий расписан по нотам,
на бис здесь никто не играл…
Что ж, пока сердце не стало банкротом –
на бал, марш на бал!
С напрягом аорты идем мы на корты,
в руках наших гнется металл,
мест равнодушных минуем когорты,
ведь жизнь, наша жизнь – это бал!
Вот и буфет, и вино есть, и слуги,
можешь присесть тут и там.
Так что пляши, улыбайся подруге
и – выпьем за дам!…
Славься, наш бал!
Нет прекраснее бала такого.
Славься, наш бал!
Приглашенья не будет второго.
Трубы звенят,
дверь открыта, и пары кружатся.
День стоит дня,
стоит жизнь, чтобы ею заняться!
Повар, и плотник, и сельский работник,
которых никто и не звал,
видят здесь маму свою или тетку,
и мчатся, стремятся на бал.
Дама с косой – эта мисс Вышибайло
мигнет лишь, и свет твой погас…
Тачки безумья катим, словно Байрон,
ведь бал – только раз!
Славься, наш бал!
Нет прекраснее бала такого.
Славься, наш бал!
Приглашенья не будет второго.
Трубы звенят,
дверь открыта, и пары кружатся.
День стоит дня,
стоит жизнь, чтобы ею заняться!
(Перевод Анатолия Нехая)
