Карельской ночи теплый белый воск
Сплавился от пламени рассвета,
Обмотанный онежским синим ветром,
Меня прижал к себе Петрозаводск.
Мне Пушкинская улица — сестра,
И рифмы здесь снуют, как пешеходы.
С листвой на землю опадают годы —
И их сжигают осенью в кострах.
Но к городу любимому прильнув,
Почувствую себя я защищенной,
Врагов простившей, ими же — прощенной.
Вдоль берега — во всю его длину —
У пасмурных, частенько хмурых вод,
По-северному скромный и неброский,
Живет и дышит мой Петрозаводск,
А я живу — дышу в Петрозаводске.
