Переводы Марии Визи

* * *

Мы будем и в могилах врозь с тобой,
ведь я хотел бы только умереть
в горах Испании, и мрак последний зреть
в долине молчаливой и пустой.
А ты — как грустно! — ты приют найдешь
на побережьи северной страны,
и в тень куста, и в аромат сосны,
в туман, который стелется, уйдешь.
В одном гробу, в конце любви земной
пусть рыцари и дамы их лежат;
но море разлучит твой прах и мой.
Оттуда наши души улетят,
любовью обожженные иной,
и в землю не падут сердца назад.

* * *

О, если бы последний, тяжкий стон,
что спрятан здесь, на волю выйти мог,
моей тоске покой послал бы Бог,
и сердце б камнем запечатал Он.
Какой я искупляю, небо, грех?
Что было милым, разве грех любить?
Я не жил, одиноко кончу жить,
лишенный и надежды и утех.
Не ново это. Многим так дано.
Пустынные года и горя дни
печалили их жизнь. И все они
искали отдых, — поздно, всё равно.
Я знаю, Рок, каким путем иду.
Вся радость позади. Я смерти жду.

ВОДЯНЫЕ ЛИЛИИ

Возможно, ты забыл, как лилии стояли
по темному пруду, в вечерних гор тени,
как сонным и сырым они благоухали:
тогда вернись туда, не бойся, и взгляни.

Но если помнишь ты — то лучше отойди
в равнины, что лежат далеко от озер
— там лилий водяных случайно не найти,
— и на сердце тебе не ляжет тень от гор.

МНЕ БУДЕТ ВСЁ РАВНО

Как только я умру и светлый надо мной
тряхнет Апрель дождем промытое руно,
пусть даже ты придешь, изломанный тоской, —
— мне будет всё равно.

Со мною будет мир, как в зелени ветвей,
когда побеги дождь на землю приклонил,
— и сердце замолчит и будет холодней,
чем ты со мною был.

* * *

Я отойду к угрюмым берегам
и возведу лачугу на песке,
так, чтобы там, совсем невдалеке,
трава морская падала к ногам.

Я не вернусь и никогда не дам
руке своей лежать в твоей руке,
— уйду к тому, что так понятно мне,
— уйду к счастливым больше прежним дням.

Любовь, едва зажегшая глаза,
слова, едва слетевшие на рот,
всё это живо лишь на полчаса,
всё это недосказанным умрет;
но я найду скалу и небеса
всё теми же, как в молодости год.

* * *

Ты не жалей меня, что свет дневной
под вечер уж не медлит надо мной;
ты не жалей ушедшей красоты,
покинувшей поляны и кусты;
и не жалей ущербную луну,
и что отлив уносит прочь волну,
и что тебя оставил прежний пыл,
и что меня ты скоро разлюбил.
Всегда я знала, что любовь — цветок,
с которым ветер может быть жесток,
изменчива, как берегу — волна,
несущая обломки от судна.
— Жалей, что сердцу трудно так учиться
тому, чему уж ум не удивится.

БОЖИЙ МИР

О, мир, я упиваюсь так тобой!
Твой ветер, серый неба свод,
туман, что встанет и плывет!
В осенний этот день твой яркий лес
и той скалы чернеющий навес,
и тот утес, поднявшийся дугой!
Мир, как налюбоваться всласть тобой!
Извечно чудо: но вот этот год
во всем такая страсть видна,
что душу трогает она
и тянет прочь. Бог, я боюсь, что Ты
дал миру слишком много красоты.
Как рвется сердце! Пусть не упадет
горящий лист; пусть птица не зовет.

* * *

Как знать, не съездивши самой
в Каир или Китай,
во всем ли так прекрасен мой
благословенный край?

Быть может, вот из этих трав
цветок и мне возрос,
но как же знать, не повидав
и карфагенских роз?

Моя любовь верна, тверда,
она не помрачится,
пока я здесь, — но что когда
уехать случится?