Памяти Петри Шемейко
Расстилает на камне он шкуру медвежью
И садится, и смотрит на тихий залив.
Оживляется редкий дубняк побережья,
Окропленный холодною влагой зари.
На коленях покоится звончатый ящик,
Сотворенный из глыбы, молчавшей века.
На отзывчивых струнах, преданья таящих,
Дремлют руки охотника и рыбака.
Встрепенутся деревья, услышав в напеве,
Как старуха колдунья, исчадие зла,
Два светила великие в каменном чреве
На беду калевальцев навек заперла.
Но седой Вяйнемейнен к железу засова
Обратил всемогущую вещую речь,
А когда оказалось беспомощным слово,
Зазвенел и вознесся убийственный меч.
В небеса побежали по лестнице листьев
Сразу оба светила – дневное с ночным,
И, от сказочной мглы побережье очистив,
День грядущий встречается в яви с былым.
И напитанный, как озерко, родниками,
Ищет новых созвучий напев старины.
Эти белые ночи пускай не певцами,
Но уж, верно, они для певцов рождены.
