22/XI – 53
Многоуважаемый Владимир Федорович,
Я не знал, что Вы принадлежите к другому поколению, и что Вы не могли знать о Хлебникове в 18-20 гг.
Петникова я встречал в Киеве в 1919 г., во время второй оккупации большевиками. Он был старше меня, имел стаж, готовил, если не ошибаюсь, 3-ю книгу стихов “Быт побегов”1, выступал в поэтическом кафе “Хлам” в гостинице “Континенталь” на Николаевской улице, где я с ним и познакомился. Несмотря на разницу лет и политических убеждений, мы с ним нашли много общего, – и не только в отношении к поэзии, но и о древнем Востоке. Петников очень интересовался браминизмом, буддизмом, древним Египтом, а я специально занимался тогда религиями древнего Востока и Индии2. Когда Киев был занят добровольцами, Петников, больной тифом, остался там, его друзьям удалось сделать так, что его “не тронули”, а потом, 1/X 1919, я ушел из Киева в Д<обровольческую> а<рмию> – и потерял Петникова из вида. Уже в эмиграции один киевлянин сообщил мне, что Петников погиб в 1920 г., попав в руки повстанцев. Как-то я написал в “Н<овом> р<усском> с<лове>” о Петникове и упомянул о его смерти3. В ответ я получил от 2 лиц (из новой эмиграции) указание, что Петников жив и в 1941 г. уехал в Туркестан. Он был очень замечательным человеком, духовным, тонким, и его “коммунизм” совсем не вязался с его обликом. Мои корреспонденты сообщают, что Петников потом совершенно отошел от коммунизма и его перестали печатать.
Я тоже больше люблю раннего Пастернака. “Второе рождение” – признание, что поэзии, в конечном счете, у него не получилось. Бунин как-то сказал: “Или Пастернак – великий русский поэт, или русская поэзия, без Пастернака, – великая поэзия”. Бунин-поэт и Бунин, высказывающийся о поэзии (например, в воспоминаниях – о Блоке), – мало вызывает симпатии, но все же он верно почувствовал “трещину” в Пастернаке. Помню, с каким восторгом в юности мы читали ранние стихи П<астернака>, но вот недавно, перечитывая, увидел, как многое поблекло и сейчас иначе воспринимается.
Я как раз только что получил 34 книгу “Н<ового> ж<урнала>” и “Опыты”. М.б. на фоне других – Елагинское первое стихотворение4 талантливо. (Второе – из рук вон плохо, какое-то панибратство с судьбой человека по смерти). Елагин все таки вспомнил о совести – постараюсь намекнуть ему на “совесть” в смысле отношения к внешней красивости, к “треску, блеску и ярким образам”, которыми он так соблазняется. Стихотворения Анстей5 (в”Опытах”) напоминают стихи киевских поэтов времен моей молодости: “почти как в Петербурге”… Ее грех – недостаток вкуса. Но все же у нее есть “свое”. Если она молода и способна понять разницу между “стихотворчеством” и поэзией, она может стать поэтом. Как жаль, что ни с Елагиным, ни с Анстей нельзя поговорить о “деле поэта”. Моршен6 был своеобразен и талантлив; уже давно я нигде не встречал его стихов, жаль будет, если “он больше не пойдет”, как Вы пишете.
Говоря о других стихах (кроме Чиннова7), помещенных в последних выпусках журналов, нужно сделать оговорку: ради Бога, не судите по ним о “парижской поэзии” – выбрали г.г. редакторы второстепенное, а то и третьестепенное! Ужас! Хочется как следует “разнести” на сей раз “стихотворные отделы”, да и проза в “Н<овом> ж<урнале>” – Пиотровский, например:
“Вы здесь боялись?” – замечательный язык!
Можно удивляться, почему это так: но дело просто, – сейчас литературными отделами у нас ведают люди – сами видите, какие… Я как-то написал об этом, но кроме обид и мести за эти писания, ничего не добился.
Ваши “Гурилевские романсы” я помню, там многое мне понравилось. К сожалению, 25-ой кн<иги> “Н<ового> ж<урнала>” у меня уже не сохранилось (люди, берущие на прочтение книги и не возвращающие их, – явление, с которым ничего нельзя поделать), и поэтому не могу вновь прочесть и ответить более серьезно. Буду рад ознакомиться с Вашей ранней книгой8. Я всегда внимательно читаю сборники стихов и не согласен с Адамовичем – с его советами другим – “не писать или перейти на прозу”. Хотя – все зависит от обстоятельств! Вспомнил стихотворный отдел в “Опытах” – и готов взять свои слова обратно!
Большая разница – стремиться сказать, стремиться понять “самое главное” – или утверждать: “Я знаю, что есть самое главное”. Насколько я знаю, никто из парижских поэтов в такую позу никогда не становился. После смерти Поплавского (кто может сказать, что бы из него сейчас вышло?) среди “парижан” крупных талантов не было. Но – образовалась известная традиция, опыт, – и это хотелось бы сохранить и передать следующим поколениям. После войны руководство журналами и газетами попало в руки неопытных или плохо разбирающихся в литературе людей, примешались, вдобавок, политические страсти и “социальный заказ” навыворот. Сейчас необходим был бы настоящий литературный журнал, с ответственной редакцией, но где для этого достать средства?
Крепко жму Вашу руку
Ю.Терапиано
________________
* Простите за помарки: пишу в постели, сильно простужен.
________________________________________
1″Быт побегов” (М.: Лирень, 1918) – вторая книга стихов Г.Н.Петникова.
2 Терапиано всю жизнь продолжал интересоваться религиозной философией и мистикой, еще в Киеве до революции был посвящен в масонскую ложу “Нарцисс”, в Париже регуляризовался как мартинист, состоял членом ложи “Юпитер” в 1930-1932 годах. После войны часто обозревал теософские, антропософские и др. аналогичные издания в “Русской мысли” и “Новом русском слове”, много писал о мартинистах. См. также: Терапиано Ю. Маздеизм: Современные последователи Зороастра. Париж, 1968; франц. изд.: La perse sekrete: Aux sources du mazdeisme. Paris: Le courrier du Livre, 1978.
3 Терапиано Ю. Григорий Петников // Новое русское слово. 1951. 28 октября.
4 В 34 номере “Нового журнала” были опубликованы стихотворения Ивана Венедиктовича Елагина (наст. фам. Матвеев; 1918-1987) “Я это молчание выбил, как пробку…” и “Над мальчишкой крепким и румяным…”.
5 Имеется в виду два стихотворения Ольги Николаевны Анстей (1912-1985) // Опыты. 1953. # 2. С.9-10.
6 Николай Николаевич Моршен (наст. фам. Марченко; р.1917) – поэт.
7 Игорь Владимирович Чиннов (1909-1996) – поэт, критик. В своем последнем интервью 1996 года (готовится к печати И.Болычевым) невысоко отозвался о поэзии В.Маркова, ценя его как литературоведа.
8 Марков В. Стихи. Регенсбург, 1947.
ПРИМЕЧАНИЕ:
Терапиано Юрий Константинович (1892-1980) – поэт, литературный критик, участник Первой мировой войны и Белого движения; с 1919 в Добровольческой армии; с 1920 в эмиграции в Константинополе, с 1922 в Париже; один из организаторов и первый председатель Союза молодых поэтов и писателей (1925), соредактор журналов “Новый дом” (1926-1927), “Новый корабль” (1927-1928), организатор литературного объединения “Перекресток” (1928), литературный обозреватель газеты “Русская мысль” (1955-1978).
Марков Владимир Федорович (р.1920) – литературовед, в 1941 попал в плен, до конца войны находился в немецких лагерях для военнопленных, после войны работал в Регенсбурге в UNRRA, с1949 в США, преподаватель школы военных переводчиков в Монтерее (1950-1956), профессор Калифорнийского университета Лос-Анджелеса (1957-1990).
