Нора Крук и судьбы харбинцев материалах Ассоциации жертв политических репрессий Восточной Сибири
“Тот, кто вчерашние жертвы забудет,
Может быть, завтрашней жертвою будет”.
Евгений Евтушенко
Эхо выстрела длинной в 62 года
(дополнено 12 апреля 2001 года)
И вновь, как в старые незабываемые времена возвращаюсь, к “врагам народа”, к жертвам политических репрессий 30-х – начала 50-х годов.
Сегодня, довольно часто, можно услышать “Кому это нужно? Зачем ворошить прошлое? Ведь у палачей (прокуроров, судей, представителей “троек”, следователей) остались дети и близкие родные. Каково им переносить очередные напоминания о “работе” их предков?
Но обстоятельства более важные заставляют меня вновь и вновь возвращаться к прошлому. Люди должны знать истинную картину трагедии, растянувшейся без малого на 80 лет. Тысячи детей, родных и близких по сей день ищут сведений о своих матерях и отцах, о близких их сердцу людей. Поиск продолжается. Но, к сожалению, не всегда удачно. Ложь и коварство “монстра” безграничны. Данная статья или письмо в Австралию публикуется мною как ответы на часть вопросов тысяч, разбросанных по всему земному шару так называемых “Шанхайцев” и “КВЖДевцев”. Она приподнимает часть черного “занавеса”.
А началось все с телефонного звонка 25 апреля 2000 года. Неожиданно для меня на связь пригласили с дальним зарубежьем. Разговор передаю в сокращении. Для краткости действующих лиц обозначу так:
ОН – Ефим Липпович Крук (84-х лет).
ОНА – Нора Крук (жена Ефима)
Р.С. – Рево Сафронов (автор) – председатель Ассоциации жертв политических репрессий Восточной Сибири.
Выдержки телефонных разговоров и переписки публикуются с разрешения семьи Крук (Австралия, Сидней).
Р.С. Иркутск слушает…
ОН. Хэллоу.
Р.С. Да, да. …Я Вас слушаю.
ОН. Это из Австралии говорят… Добрый день.
Р.С. Добрый день.
ОН. Моя фамилия Крук. Я очень плохо слышу, а моей жены нету. Она бы говорила… Я интересуюсь узнать по поводу моего отца, которого забрали в Иркутске в 1937 году, 15 октября…
Р.С. Алло, дайте Ваш адрес… адрес, город…
ОН. Простите, я не слышу. Вы ни чего не имеете против, если я … моя жена придет очень скоро и Вам позвонит.
Р.С. Хорошо. Я жду.
ОН. Спасибо большое. До свидания.
Через 30 – 40 минут состоялся разговор с женой Крук, которая подтвердила дату ареста, сообщив, что розыском сведений об отце муж занимается все годы с момента его ареста, т.е. 63 года.
Вот как проходил этот разговор.
Р.С. Да. Але. Але-е.
ОНА. Здравствуйте. Мой муж разговаривал с Вами, но он плохо слышит. Могли бы Вы мне рассказать, что Вы узнали?
ОНА. Ваш адрес. Рев Петрович Сафронов, Иркутск, Смоленская, 15. Мы узнали о Вас из газеты “Русская мысль”.
Р.С. Спасибо. Где она выпускается?
ОНА. Эта газета издается в Париже.
Р.С. Спасибо. Теперь приготовьтесь писать данные, взятые из отдела архива НКВД, города Иркутска.
ОНА. Да… Да… Да, да.
Р.С. Вы меня Хорошо Слышите?
ОНА. Да. Да.
Р.С. Крук Липпа Янкилеевич.
ОНА. Да, да, да… Да.
Р.С. 1989 года рождения
ОНА. Восемьдесят девятого года рождения, да.
Р.С. Уроженец, города Полоцк.
ОНА. Город Полоцк. Да.
Р.С. Липецкой области.
ОНА. Да, Липецкой области, да.
Р.С. Жил в городе Иркутске.
ОНА. Да в Иркутске, да.
Р.С. Работал в городской больнице.
ОНА. Работал в городской больнице?
Р.С. Механиком.
ОНА. Да, да.
Р.С. О-суж-ден, осужден.
ОНА. (Голос подрагивает) Осужден.
Р.С. 16 февраля.
ОНА 16 февраля.
Р.С. 1938 года
ОНА. Так.
Р.С. К высшей мере наказания.
ОНА. (Голос с нотками недоверия и ужаса) Что? К высшей мере?
Р.С. Да… Да…
ОНА. К высшей мере наказания… Значит, расстреляли… Они сказали, что на десять лет и потом еще на десять лет… (тихо, срывается: “… сволочи”).
Р.С. Расстрелян…
ОНА. Расстрелян…
Р.С. 26 марта.
ОНА. (Душат слезы). Да?
Р.С. Да.
ОНА. Да.
Р.С. Тридцать восьмого года.
ОНА. Да… Да, да, да… Родственников ни каких не упоминают? Родственников его не упоминают?
Р.С. В городе Иркутске. Это приблизительно у деревни Пивовариха есть кладбище. Я вчера там был на этом кладбище.
ОНА. Да… Да… Да. Да, да.
Р.С. Номер дела…
ОНА. Да. Номер дела.
Р.С. Четырнадцать.
ОНА. Четырнадцать.
Р.С. Восемьсот двадцать девять.
ОНА. Восемьсот двадцать девять?
Р.С. Реабилитирован, запишите, реабилитирован в 1989 году.
ОНА. Реабилитирован, значит, в 89 году. Да. Я еще раз хочу спросить. Это. Пивоваренное кладбище… Как называется это кладбище?
Р.С. Это кладбище называется кладбищем жертв политических репрессий.
ОНА. Кладбищем жертвам политических репрессий.
Р.С. Да. Оно рядом с аэропортом. Рядом.
ОНА. Да… Да… Да, да, да. Там все похоронены… Да? Он похоронен там? Вы видели его могилу?
Р.С. Там могил нет. Там рыли огромные ямы. Расстрелянных скидывали туда сотнями, тысячами.
ОНА. (Сквозь слезы) Спасибо огромное.
Р.С. Пожалуйста.
ОНА. Спасибо большое. Большое спасибо. Будьте здоровы.
ОНА. Всего хорошего.
Р.С. До свидания.
Следующий разговор состоялся третьего мая 2000г. (Около 13-14 часов местного времени). Затем 4 мая 2000г.
ОН. Хэллоу.
Р.С. Иркутск слушает.
ОН. Я бы хотел поговорить с господином Сафроновым.
Р.С. Я слу-ша-ю. Але-е.
ОНА. Австралия. Здравствуйте, Рев Петрович… Но кроме этого мы Вам хотим заказать первый том книги Памяти и где еще о нем будет написано.
Спасибо Вам, еще раз большое. Да. И еще у моего мужа двоюродный брат был, которого взяли. Его Звали Григорий Ляховицкий. Его тоже взяли в Иркутске.
Вы знаете, мы узнали о том, что происходит. О Вас узнали из “Русской мысли”, а потом мы по интернету все о вас нашли. Так, что Вы делаете огромное дело, мы читали о Вас статью и дай Вам Бог дальше здоровья и сил. Мы Вам напишем.
Р.С. А я Вам передам привет через интернет.
ОНА. Скажите, пожалуйста, еще нас интересует судьба этих следователей, которые допрашивали. Что с ними стало? Да, спасибо, спасибо.
Спасибо большое. Всего хорошего. Мы Вам напишем.
9 мая 2000 года я получил письмо из Сиднея, написанное Ефимом Крук. Вот его краткое содержание:
Многоуважаемый Рево Петрович,
Наконец удалось сесть за машинку. Хотя мои родные и, позже, я в Шанхае знали давно, что отец погиб, мы почему-то думали, что он умер в лагере и хотя смерть его была трагична нам легче было свыкнуться с мыслью о том, что его не стало где-то в лагерной больнице, либо даже на казарменной койке, но не от пули, в обстоятельствах настолько страшных, что мое сознание отказывается с ними смириться. Бедная моя мама, так никогда и не узнавшая о его смерти, ожидавшая его возвращения, терявшая надежду моя сестра, проделавшая 8 лет каторжных работ в Караганде, пыталась добиться от властей сведений об отце, но и тогда ей ничего не сообщили…
При следующем визите ей сказали, что отец не исправился и не раскаялся и по сему ему дали добавочный срок в десять лет! Лживость равнялась их жестокости.
… но мысль о судьбе моего отца меня преследует ежедневно.
Не странно ли, что отца реабилитировали так поздно. Значит ли это, что вокруг его имени сплели особенно крупную паутину лжи и приписали ему особенно крупное “дело”?
Буду очень признателен, если Вы сможете узнать о судьбе моего двоюродного брата, Григория Абрамовича Ляховицкого, взятого еще до моего отца.
Насколько подробны архивы НКВД? Существуют ли сведения о допросах, составе обвинения и других деталях “дела”?
Не взирая на все прочтенные на эту страшную тему книги, трагедия моей семьи снова вернула меня ко времени не приходящих писем, ползущих из-за “железного занавеса” слухов и тем страшнее думать о том, что мы ни чего не знали и не смели догадываться о том, что случилось с моим отцом.
Рево Петрович, нет слов, чтоб отблагодарить Вас за Вашу работу, за Ваше большое сердце.
С пожеланиями здоровья и сил,
Искренне Ваш
Ефим Крук.
Мая 21-го, 2000г.
Сидней.
Вопросы, вопросы, вопросы.
Как видим, дети и родные невинно убитых и замученных родителей и родственников, уже будучи в преклонном возрасте продолжают свой поиск и хотят знать правду. Они имеют на это право. Но:Правда страшна и беспощадна. Она разит в сердце. Но и утаить ее нельзя…
Уважаемые Ефим и Нора (в Австралии не принято обращаться по отчеству-автор), в силу своих возможностей попробую ответить на некоторые Ваши вопросы. Но это мои личные мнения:
О причине ареста вашего отца могу предполагать, что стукачей и доносов на него, вероятно, не было. Судьба его была предрешена. И вот почему.
В сентябре 1937 года появился негласный оперативный приказ народного комиссара внутренних дел союза СССР Ежова за 00593, касающийся “так называемых “харбинцев”, третий пункт которого требует произвести аресты в две очереди: в первую очередь всех харбинцев, во вторую очередь – всех остальных.
Начало трагедии
ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ
Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР
——————————————————————————–
Органами НКВД учтено до 25000 человек, так называемых “харбинцев” (бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги и реэмигранты из Манчжоу-Го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза.
Учетные агентурно-оперативные материалы показывают, что выехавшие в СССР харбинцы, в подавляющем большинстве, состоят из бывших белых офицеров, полицейских, жандармов, участников различных эмигрантских шпионско-фашистских организаций и т.п. В подавляющем большинстве они являются агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, диверсионной и шпионской деятельности.
Доказательством этого могут служить также и следственные материалы. Например, на железнодорожном транспорте и промышленности за последний год репрессировано за активную террористическую и диверсионно-шпионскую деятельность до 4500 харбинцев. Следствие по их делам вскрывает тщательно подготовленную и планомерно выполнявшуюся работу японской разведки по организации на территории Советского Союза диверсионно-шпионских баз из числа харбинцев.
Рассылая при настоящем приказе закрытое письмо о террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из харбинцев, в целях разгрома насажденных на транспорте и в промышленности СССР шпионских кадров из харбинцев
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. С 1-го октября 1937 г. приступить к широкой операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности.
2. Аресту подлежат все харбинцы:
а) изобличенные и подозреваемые в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности;
б) бывшие белые, реэмигранты, как эмигрировавшие в годы гражданской войны, так и военнослужащие разных белых формирований;
в) бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, меньшевики и др.);
г) участники троцкистских и правых формирований, а также все харбинцы, связанные с деятельностью этих антисоветских формирований;
д) участники разных эмигрантских фашистских организаций (“Российский общевоинский союз”, “Союз казачьих станиц”, “Союз мушкетеров”, “Желтый союз”, “Черное кольцо”, “Христианский союз молодых людей”, “Русское студенческое общество”, “Братство русской правды”, “Трудовая крестьянская партия” и т.п.);
е) служившие в китайской полиции и войсках как до захвата Манчжурии японцами, так и после образования Манчжоу-Го;
ж) служившие в иностранных фирмах, прежде всего японских, а также белогвардейских (фирма Чурина и друг.);
з) окончившие в Харбине известные курсы “Интернационал”, “Славия”, “Прага”;
и) владельцы и совладельцы различных предприятий в Харбине (рестораны, гостиницы, гаражи и проч.);
к) нелегально въехавшие в СССР без установленных по закону советских документов;
л) принимавшие китайское подданство, а затем переходившие в советское гражданство;
м) бывшие контрабандисты, уголовники, торговцы опиумом, морфием и т.п.;
н) участники контрреволюционных сектантских группировок.
3. Аресты произвести в две очереди:
а) в первую очередь арестовать всех харбинцев, работающих в НКВД, служащих в Красной армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах всех других заводов, в электросиловом хозяйстве всех промпредприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности;
б) во вторую очередь – всех остальных харбинцев, работающих в советских учреждениях, совхозах, колхозах и проч.
4. Харбинцев, не подпавших под перечисленные в пункте втором категории, независимо от наличия компрометирующих данных, немедленно удалить их железнодорожного, водного и воздушного транспорта, а также из промышленных предприятий, приняв одновременно меры к недопущению впредь на эти объекты.
5. Следствие по делам арестованных харбинцев развернуть с таким расчетом, чтобы в кратчайший срок полностью разоблачить всех участников диверсионно-шпионских и террористических организаций и групп.
Выявляемую в процессе следствия харбинцев новую сеть шпионов, вредителей и диверсантов – НЕМЕДЛЕННО АРЕСТОВЫВАТЬ.
6. Всех арестованных харбинцев разбить на две категории:
а) к первой категории – отнести всех харбинцев, изобличенных в диверсионно-шпионской, террористической, вредительской и антисоветской деятельности, которые подлежат расстрелу;
б) ко второй категории – всех остальных, менее активных харбинцев, подлежащих заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 8 до 10 лет.
7. На харбинцев, отнесенных в процессе следствия к первой и ко второй категории – ежедекадно составлять альбом (отдельная справка на каждого арестованного), с конкретным изложением следственных и агентурных материалов, определяющих степень виновности арестованных.
Альбом направлять в НКВД СССР на утверждение.
Отнесение арестованных харбинцев к 1-й и 2-й категориям производится на основании агентурных и следственных данных – Народным Комиссаром Внутренних Дел республики – начальником УНКВД области или края, начальником ДТОГУГБ НКВД, совместно с соответствующим прокурором республики, области, края, дороги.
8. После утверждения списков НКВД СССР и прокурором Союза приговор приводить в исполнение – НЕМЕДЛЕННО.
9. Освобождение из тюрем и лагерей ранее осужденных харбинцев, отбывающих наказание за шпионаж, диверсию и вредительство – ПРЕКРАТИТЬ.
На этих лиц представить материалы для рассмотрения на Особом совещании НКВД СССР.
10. Операцию по харбинцам использовать для приобретения квалифицированной агентуры, приняв меры к недопущению в секретный аппарат двойников.
11. Операцию закончить к 25 декабря 1937 года
12. В отношении семей репрессируемых харбинцев руководствоваться моим приказом N 00486 от 15 августа 1937 года.
13. О ходе операции доносить мне по телеграфу каждые пять дней (5, 10, 15, 20, 25 и 30 числа каждого месяца).
Народный Комиссар Внутренних Дел СССР
Генеральный Комиссар Государственной Безопасности
ЕЖОВ
гор. Москва
20 сентября 1937 г.
N 00593
С 1 октября 1937 года началась “широкая операция”. Без суда и доказательств, несколько минут и :приговор, чаще всего однозначен с требованием немедленного исполнения. Этот приказ был применен и в 1945 году по отношению к возвратившимся на Родину “китайцев”.
Познакомиться с ним можно в том же сайте интернет Ассоциации жертв политических репрессий Восточной Сибири, в котором, Ефим, Вы уже побывали.
А вот письмо председателя КГБ в ЦК КПСС не потеряло актуальности и сегодня, Оно тоже позволит получить ответы на часть ваших вопросов:
ПИСЬМО ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КГБ В ЦК КПСС
Совершенно секретно
Экз. N 1
26 декабря 1962 г.
N 3265-с
ЦК КПСС
В 1955 году с ведома инстанций и по согласованию с Прокуратурой СССР Комитетом госбезопасности было издано указание N 108сс органам КГБ, определяющее порядок рассмотрения заявлений граждан, интересующихся судьбой лиц, расстрелянных по решениям несудебных органов (б. Коллегией ОГПУ, тройками ПП ОГПУ-НКВД-УНКВД и Комиссией НКВД СССР и Прокурора СССР). В соответствии с этим указанием органы госбезопасности сообщают членам семей осужденных, что их родственники были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли в местах лишения свободы, а в необходимых случаях при разрешении имущественных или иных правовых вопросов регистрируют в загсах смерть расстрелянных с выдачей заявителям свидетельств, в которых даты смерти указываются в пределах 10 лет со дня ареста, а причины смерти – вымышленные.
Установление в 1955 году указанного порядка мотивировалось тем, что в период репрессий было необоснованно осуждено большое количество лиц, поэтому сообщение о действительной судьбе репрессированных могло отрицательно влиять на положение их семей. Кроме того, предполагалось, что сообщение членам семей расстрелянных действительной судьбы их родственников могло быть использовано в то время отдельными враждебными элементами в ущерб интересам Советского государства.
Существующий порядок сообщения вымышленных данных касается в основном невинно пострадавших советских граждан, которые были расстреляны по решениям несудебных органов в период массовых репрессий.
В результате пересмотра уголовных дел с 1954 по 1961 годы из общего количества расстрелянных в несудебном порядке около половины реабилитированы. В отношении большинства из них родственникам объявлены не соответствующие действительности сведения о смерти, якобы наступившей в местах лишения свободы.
После проделанной Центральным Комитетом КПСС работы по разоблачению беззаконий, допущенных в период культа личности Сталина, существующий порядок рассмотрения заявлений граждан с запросами о судьбе родственников считаем необходимым отменить.
Сообщение гражданам вымышленных дат и обстоятельств смерти, близких им лиц ставит органы госбезопасности в ложное положение, особенно при опубликовании в печати дат смерти лиц, имевших в прошлом заслуги перед партией и государством. Кроме того, регистрация смерти расстрелянных лиц по решениям несудебных органов с указанием в документах вымышленных сроков их пребывания в местах заключения ставит членов их семей при установлении пенсий в неравные условия с членами семей лиц, расстрелянных по суду.
Советские люди о массовых нарушениях социалистической законности осведомлены, и мотивы, в силу которых в 1955 году был установлен порядок сообщения родственникам о судьбе репрессированных членов их семей, отпали.
Учитывая изложенное, представляется целесообразным впредь на запросы граждан о судьбе их родственников, осужденных в несудебном порядке к расстрелу, устно сообщать действительные обстоятельства смерти этих лиц, а регистрацию в загсах их смерти производить датой расстрела, без указания причины смерти, как это делают Военная коллегия Верховного суда СССР и военные трибуналы в отношении лиц, расстрелянных по приговорам судов.
При этом имеется в виду, что данный порядок не будет распространяться на лиц, в отношении которых ответы давались в соответствии с ранее установленными и действующими в настоящее время порядками рассмотрения заявлений.
Уведомление граждан о действительной причине смерти осужденных лиц будет давать членам их семей, имеющим право на пенсионное обеспечение по случаю потери кормильца, основание возбуждать ходатайства перед соответствующими органами о назначении пенсий на льготных основаниях как родственникам лиц умерших от трудового увечья или погибших при исполнении служебных обязанностей.
Следует отметить, что количество заявлений о судьбе осужденных в несудебном порядке с каждым годом сокращается (в 1959 году – 36225, а за 8 месяцев 1962 года – 8018).
Установленный решением Президиума Совета Министров СССР от 15 декабря 1859 года (протокол 37) порядок сообщения за границу дат смерти осужденных к расстрелу применительно к обстоятельствам каждого дела, но не ранее дат приведения приговоров в исполнение и не позднее 10 лет со дня ареста, по нашему мнению, целесообразно не изменять.
Данное предложение согласовано с Прокуратурой СССР и Верховным судом СССР. Прошу рассмотреть.
Председатель комитета госбезопасности
В. Семичастный
И сегодня еще не редки ответы об отсутствии сведений о том или ином разыскиваемом. Вот один из них:
Уважаемый Р.П.!
На Ваше заявление сообщаем, что в управлении КГБ и УВД по Иркутской области, а также в Главном Информационном центре МВД СССР сведений в отношении Вашего отца С.П.А. не имеется..
Ваше заявление взято на контроль, в случае обнаружения каких-либо материалов, Вам будет дан дополнительный ответ.
Начальник подразделения УКГБ
В.П.Гаврилов
Эта ложь – полуправда была написана более 10 лет назад. О каком “контроле”, о каком “дополнительном ответе” можно говорить, если и сегодня в архиве УКГБ ИО (УФСБ) нет даже плохонького компьютера…
Приблизительно, таков ответ и по поводу Вашего двоюродного брата Ляховицкого Г.А.
Вы спрашиваете: “Насколько подробны архивы НКВД? Существуют ли сведения о допросах, составе обвинения и других деталях “дела”?”
– Все это в делах имеется в том виде и направлении, в каком работала фантазия “следователей”. Пытки были узаконены (документ на сервере Ассоциации жертв политических репрессий В.С.), фальсификация “дел” была нормой.
Вы пишете: “еще нас интересует судьба этих следователей, которые допрашивали? Что с ними стало?”
Особо “отличившихся” судили, вот выдержки из документа:
Обзорная справка.
Бучинский М. П., начальник 4-го отдела УГБ НКВД Ирк. обл. Арестован 22 марта 1939г.
Верещагин И.Д., заместитель начальника 4-го отдела УГБ НКВД И.О. Арестован 21 марта 1939г.
Котин И.Ф., начальник отделения УГБ НКВД И.О. Арестован 22 марта 1939г.
На протяжении 1937 – 1938 г.г. избивали советских и партийных деятелей, добиваясь ложных показаний.
Прокурор Восточно-Сибирской области Фридберг В.И. о фальсификации дел не заявлял.
Из постановления от 26 февраля 1940 года Военной Коллегии Верховного Суда СССР по ст.197-17″а”:
Бучинский осужден к 10 годам ИТЛ.
Верещагин к 8 годам ИТЛ.
Котин к 6 годам ИТЛ
О начальнике УГБ НКВД Ирк. области, работавшего в момент трагедии и Вашего отца даю следующую короткую справку из его “дела”:
“Лупекин Герман Антонович, с низшим образованием, член ВКП(б) с 1921г. Арестован 7 июля 1938 года. Осужден 28 января 1940г. к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор приведен в исполнение”.
Многоуважаемые Ефим и Нора, за обилие слов благодарности в мой адрес большое Вам спасибо. Но поймите: один я не в состоянии делать работу, за которую вы меня благодарите. Мне в этой работе помогают замечательные люди – члены правления и активисты Ассоциации жертв политических репрессий Восточной Сибири. Особенно, член правления, старший редактор иркутской государственной телерадиокомпании журналист областного радио Комин Виталий Васильевич. Большую работу осуществляют работники компании “Деловая Сеть – Иркутск” (интернет) Оля Новикова и Дима Таевский.
С искренними пожеланиями сибирского здоровья, продолжения заочной дружбы, которая (так хочется!) может стать и личной встречей в Иркутске.
Председатель Ассоциации
жертв политических репрессий
Рево Сафронов
Июль, 5-го. 2000г.
Иркутск
P.S. И вновь письмо: Сидней, Австралия, июля 4-го, 2000. Вопросы, вопросы и просьбы. Но особенно меня поразило, что даже в далекой Австралии есть люди, которые внимательно следят за нашими делами в Иркутске, за чистотой нашей информации.
Вот пример, которого лучше бы не было:
“Дорогой Рево Петрович, …Прилагаю копию статьи из парижской “Русской мысли”, которая может Вас заинтересовать. По адресу иркутской “Книги памяти” в Интернете мой внучатый племянник нашел Ваш адрес. Статья была утеряна моими знакомыми более 20-ти месяцев.
Обидно, что Вам приходится сталкиваться с трудностями в такой важной и глубоко человечной работе. Значит, не перевелись поборники зла в России.
Искренне Ваш, Ефим Крук”
Присланная ксерокопия оказалась страницей газеты “Русская мысль” – номер 4228 – 25 июня – 1 июля 1998 – 9, содержащей статью
“В Иркутске создается электронная “Книга Памяти”
С Александром Александровым и Владимиром Томиловым беседует наш корреспондент Виталии Камышев”.
Для не осведомленного – статья, как статья.
Мне лично за информатора иркутского общества “Мемориал” (А. Александрова) крайне неудобно.
Нужно полагать, что семья Крук сравнила в Интернет выше поименованную книгу с “Книгой памяти жертв политических репрессий Восточной Сибири”, 1-ый том, созданной Ассоциацией жертв политических репрессий Восточной Сибири еще в 1995 году.
Дело в том, что в Интернет имеется 2-е иркутских книги памяти – “Книга памяти жертв политических репрессий Восточной Сибири, создаваемая одноименной Ассоциацией жертв, и другая книга памяти , создаваемая А.Л. Александровым в электронном варианте.. Книги значительно отличаются друг от друга как по объему информации, так и смысловой направленности. К сожалению не все эти отличия замечаются сразу.
Р. Сафронов
Июль 2000 г.
Иркутск
Россия
* * *
Наступил сентябрь 2000 года. По доверенности Ефима Крук у меня в руках
“ДЕЛО” N 6210
по обвинению гр. Крук Лыпы Янкилеевича
в соверш. преступ. предусм. ст. 17-58-1а, 58-10 УК РСФСР
На слегка пожелтевшей фотографии фас запечатлено мужественное, волевое, красивое лицо, открытые глаза отражают обреченность.
Всего около 20 листов. По документам перед нами человек труженик (мастеровой, слесарь, механик), подвергая себя опасности, борется за интересы других, в 1906 году вступил в члены РСДРП, за что привлекался к ответственности. Притесняемый царизмом по национальному признаку, после службы в царской армии в Манчжурии, на жительство остается в Китае.
Этот человек был и остался верен людям до последней минуты своей жизни.
Мне, как составителю и редактору первого тома книги памяти жертв политических репрессий и как председателю ассоциации жертв политических репрессий пришлось встретиться с материалами тысяч “врагов народа”. И крайне редко в “Деле” стояло “ВИНОВНЫМ СЕБЯ НЕ ПРИЗНАЛ”. Лыпа же Янкилеевич не только не признал себя виновным, но и никого не оговорил, как это сделали большинство пытаемых. Палачи подобного не прощали и выбивали “признания” пытками и издевательством с особой жестокостью. Можно себе представить, что перенес это мужественный человек. Не секрет, что “расстреливали” и покойников.
16 февраля 1938 года в присутствии:
1) заместителя Народного Комиссара Внутренних дел Союза ССР – тов. Фриновского.
2) “Прокурора Союза ССР – тов. Вышинского
ПОСТАНОВИЛИ:
Крук Липа Янкилеевич,
1889 г. рождения, уроженец города Полоцк
РАССТРЕЛЯТЬ
26 марта 1938 года Липа Янкилеевич был расстрелян (добит) по адресу: г. Иркутск, ул. Литвинова, 13, во внутренней тюрьме при Управлении ГБ НКВД Иркутской области. Под покровом ночи с очередной партией “забитого скота” (лексикон палачей), в кузове грузовика был перевезен на спец. свалку для “врагов народа”, расположенную на землях “спец. зоны УГБ НКВД ИО” вблизи иркутского аэропорта и деревни Пивовариха, сброшен в один из рвов – накопителей: рвы длинной до 50 метров, шириной до 10 метров, глубиной до 5м заполнялись (утрамбовывались техникой) настолько плотно, что по прошествии 50 лет останки были обнаружены на глубине 30 – 50 сантиметров.
Человека, прошедшего через руки “зверей” – костоломов, выдержавшего их изуверства, не оговорившего себя и других, можно приравнивать к героям и к лику святых.
Но, увы и ах, люди бездушны, жестоки и злы. У нас в Иркутске около двух десятков тысяч останков таких, как Лыпа Янкилеевич в ближайшем будущем, по согласованию с губернатором Б. Говориным подвергнутся осквернению – удалению их останков бульдозерами. Дело в том, что обнаруженные “рвы-накопители” с останками убитых “врагов народа”, названные кладбищем жертв политических репрессий, вмещают в себе небольшую часть (от одной до двух тысяч) расстрелянных “врагов народа”. А остальные (около 18000) во рвах и ямах не найдены и разбросаны на площади около двухсот гектар прилегающих к так называемому “кладбищу жертв политических репрессий”, которое находится на пути продления взлетно-посадочной полосы иркутского аэропорта. Бульдозеры, руководимые сегодняшними палачами – вандалами, сметут с лица земли и память, и вещественные доказательства преступлений 30-х годов. Нет вещественных доказательств – не было и иркутского “мясокомбината” тридцатых. Нет исторических документальных доказательств. Шокирует то, что председатель Иркутского общества “Мемориал” через средства массовой информации заявил “мертвые не должны мешать живым”. Это тот Александров, ксерокопию статьи которого (“Русская мысль” – номер 4228 – 25 июня – 1 июля 1998 – 9) Вы выслали мне.
Вам с Норой, вашим родным и друзьям здоровья и многие лета
С искренним уважением,
Ваш Рево Сафронов
25 сентября 2000 года в Сидней на имя Е. Крук из Иркутска от имени Ассоциации жертв политических репрессий были отправлены 3 бандероли с тремя томами книги “Жертвы политических репрессий”, создаваемой, в основном работниками репрессивных органов, от имени областной администрации. Замечу, это уже третий вариант книги о жертвах политических репрессий, создаваемый в Иркутске. Подшивка газеты “Возрождение надежды”, выпускаемой в Москве Российской ассоциацией жертв незаконных политических репрессий, за два с лишним года, была выслана ксерокопия “Дело” отца Ефима Крук, статьи и различные материалы.
Послано письмо. Привожу из него выдержку:
Многоуважаемый Ефим, Вы просили меня узнать о Вашем двоюродном брате Ляховицком Григории Абрамовиче. В “Деле” Вашего отца есть выписка из его показаний. Убедительно прошу Вас, не осуждайте его. Он нормальный человек, которому не дано выдержать пыток. Будьте снисходительны к нему. Теперь обратите внимание на то, что я Вам сообщал, что Ляховицкий Г.А. в документах архива Иркутского НКВД не числится. Ложь, которая разоблачается “Делом” Вашего отца.
Я думаю материалов, документально отражающих истинную картину трагедии харбинцев, для размышлений больше чем достаточно. И мне очень бы хотелось, чтоб с ними познакомилось больше людей, заинтересованных подобно нам. Материал бесценен и редкостен
Вместе с письмом была отправлена статья “Аэродром на костях”
С уважением
Ваш Рево Сафронов
16 сентября 2000 года
27 декабря 2000 года, 11 часов, 30 минут (местного времени).
Разговор по телефону (в сокращении). Австралия, Сидней.
Р.С. Але.
Она. Рево Петрович?
Р.С. Да, да, я.
Она. Здравствуйте. Это Нора говорит
Р.С. Здравствуйте! Нора!
Она. Здравствуйте Мы Вам все это время не звонили потому, что Ефим угодил в больницу. Отправили письмо только несколько дней тому назад… Мы разослали также шести нашим знакомым копии письма… (статьи, автор)
Она. Да. Мы Вам послали копию обращения к губернатору Иркутской области.
Р.С. Но ее пока нет.
Она. Мы послали Вам копию и она придет. Мы так же послали губернатору. И теперь пошлем факсом, и шесть копий мы разослали здесь, в Сиднее, разным людям. И в Сиднее и в Присбане. У нас знакомые в Присбане. Люди в Русской колонии, которые довольно известные эмигрантской колонии, и мы им послали тоже .
Р.С. Нора я очень рад, что Вы фактически оказались активистами Ассоциации жертв политических репрессий Восточной Сибири. И делаете с нами одно дело.
Она. Если мы чем-то будем полезны – это будет счастье.
Р.С. Вы уже оказали очень большую пользу. Сей час у нас в Иркутске знают, что мы не едины и что с нами есть вместе наши товарищи в Австралии. Эта связь очень-очень ценная.
Она. Я очень рада. Очень, очень рада. Дорогой мой, мы Вам желаем силы в Новом Году, единоборствия с этой публикой, с этим ужасом, чтобы все пошло как можно легче
Р.С. Не плохо бы было, чтобы Вы мне сейчас продиктовали обращение к губернатору и дали разрешение опубликовать его в одной из газет Иркутской области.
Она. Я Вам прочитаю:
Сидней, Австралия 27 декабря 2000 года
Копия, с разрешением на публикацию, принята по телефону председателем Ассоциации жертв политических репрессий Восточной Сибири Сафроновым Р.П. (Иркутск)
ОБРАЩЕНИЕ К ГУБЕРНАТОРУ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ.
Многоуважаемый господин Говорин!
Вам пишет сын замученного, расстрелянного и посмертно реабилитированного в 1986 году Липы Янкилеевича Крук. Пишу из Сиднея, Австралии, куда дошли слухи из двух источников о планах ликвидировать кладбище российских мучеников. Русские друзья и знакомые, люди доброй воли и родственники погибших в ужасе. Неужели в сегодняшней России, пережившей беспрецедентный террор, могут даже подумать об акте такого надругательства и вандализма? Значит ли это, что страна, желающая занять место в содружестве демократических стран, все еще не готова признать чудовищное злодеяние прошлого и попытаться изжить свою коллективную вину перед погибшими? Мы обращаемся к Вам с просьбой как человеку, облеченному властью и влиянием, прекратить даже обсуждение подобных постыдных проектов. Живые связаны круговой порукой, сохранить память о трагическом прошлом. А людям, выдвигающим подобные предложения, должно быть стыдно.
С уважением,
Е. Крук.
Я думаю, комментарии излишни.
Председатель Ассоциации жертв
политических репрессий Восточной Сибири
Р. Сафронов
