Оригинал материала находится по адресу:
www.kumukia.ru/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=9025
Опубликовано: газета “Дагестанская правда”, 17 апреля 1993 г.
Генерал Хасайхан Уцмиев
Все еще малоизвестной фигурой в Дагестане остается популярный в кругу кавказской интеллигенции середины XIX века как прогрессивный деятель кумыкский князь из Аксая, генерал-майор русской армии Хасайхан Уцмиев (1808-1867) .
Он прожил чрезвычайно насыщенную событиями жизнь. Будучи сыном владетеля Засулакской Кумыкии, вошедшей в состав России, он с детства находился Петербурге под покровительством русского императора в качестве аманата (заложника). По окончании в Петербурге пажеского корпуса он был направлен на учебу в Париж в Сен-Сирское военное училище, в котором когда-то учился Наполеон.
По возвращению в Россию, начиная с 1825 года и до конца своей жизни, Х. Уцмиев служил в русской армии – сначала юнкером в 43 егерском полку, позже в 1833 году был переведен в Грузинский гренадерский полк, в 1836 году – лейб-гвардию гренадерского полка при Кавказском корпусе. В 1841 году произведен в в подпоручики и штаб-ротмистры. В 1844 г. – майор при отдельном Кавказском корпусе, в 1845 г. произведен в подполковники, через семь лет – в полковники. В 1857 г. “назначен состоять при Кавказской армии”. В 1861 г. направлен в распоряжение Командующего войсками в Дагестанской области, через год произведен в генерал-майоры.
Х. Уцмиев принимал участие в Русско-турецкой войне, за что был награжден орденом. За свою многолетнюю военную службу имел много наград.
Его военная биография еще таит в себе немало интересного и неожиданного и требует специального исследования, чтобы полностью понять, почему у человека с такой блестящей карьерой трагически оборвалась жизнь в расцвете сил. Нами же выявленный материал больше касается его связей с кавказской общественной средой.
Профессиональный военный, не будучи сам литератором, Х. Уцмиев был тесно связан с литературными кругами Грузии, Азербайджана и своей родной Кумыки 40-60 гг. Х1Х века. Этому во многом способствовала сама общественная атмосфера грузинской столицы – центра русского наместничества на Кавказе, где прошла большая часть жизни Х. Уцмиева. В тот период Тифлис начал выделяться как центр образованности и передовых идей на Кавказе. Здесь жили и творили выдающиеся азербайджанские писатели Мирза Шафи Вазех и Мирза-Фатали Ахундов – друг. Х. Уцмиева, армянские писатели Хачатур Абовян и Габриэль Сундукян, с которыми общались они. Продолжали жить и творить Александр Чавчавадзе – отец Нины Грибоедовой и Николас Бараташвили – властители дум грузинского общества. Набирали силу Илья Чавчавадзе и Георгий Церетели.
Значительную роль в духовной жизни Кавказа играла и целая когорта российских исследователей истории, этнографии, обычаев и языков народов Кавказа – такие выдающиеся ученые, как П.К. Услар, А.П. Берже и многие другие, под влиянием которых росли на Кавказе и собственные исследователи.
Хасая Уцмиев живо интересовали история и современность народов Кавказа. Вместе с азербайджанскими деятелями литературы он принимал участие в организации литературного общества в Тифлисе в начале 40-х годов под названием “Диван хикмет” (“Общество мудрости”) во главе с Мирза Шафи Вазехом.
Большое значение для Х. Уцмиева еще в молодые годы имело общение с видным писателем-декабристом А.. Бестужевым-Марлинским в последний период его жизни. Оказывается, молодой князь квартировал в одном доме с ним. Александр в своих письмах с Кавказа братьям Петру и Павлу не раз писал о молодом своем дагестанском друге.
Когда погиб А. Бестужев-Марпинский у мыса Адлер в 1837 г., на розыски его трупа сразу же выехал Х. Уцмиев. Эти факты, недавно обнаруженные молодым дагестанским исследователем К. Алиевым являются новым подтверждением связей Х. Уцмиева с замечательным человеком и писателем, оставившим глубокий след не только в истории и культуре русского народа, но и в кавказской общественной среде.
Будучи европейски образованным человеком, прекрасно владея французским языком, Х. Уцмиев постоянно выписывал французскую газету “Монд” и другие, переписывался с французскими учеными-путешественниками и писателями, исследователями народов мира. Он был знаком с французским этнографом, путешественником и писателем Мармье, художником Мойне, переписывался с известным французским ученым-востоковедом и путешественником, автором многочисленных работ о народах мира Жозефом Эрнестом Ренаном.
Представляет интерес и факт знакомства нашего земляка с прославленным французским писателем Александром Дюма. К счастью, сохранились воспоминания и высказывания знаменитого писателя об этих встречах, состоявшихся в пору его пребывания в на Кавказе в 1858 г. в Баку. Дюма подробно описал свои встречи с Уцмиевым. Его удивило блестящее, владение им французским языком, его образованность, знакомство с культурой Франции, “Я вздрогнул, – пишет А. Дюма,- услышав его чистое, безукоризненное слогоударение французского языка… По-французски он говорил как истый парижанин”.
Мы еще не располагаем всей полнотой фактов связей нашего земляка с литературной и научной средой Кавказа и Франции, Но для освещения его связей с азербайджанскими деятелями литературы, в частности с М.-Ф. Ахундовым и некоторыми другими, уже накоплены определенные сведения.
Женитьба Х. Уцмиева в начале 50-х гг. на юной Хуршидбану (дочери последнего карабахского хана, вступившего в подданство России), которая впоследствии стала известной поэтессой под псевдонимом Натаван, прочно связала его имя с Азербайджаном.
Большую роль в развитии духовного мира Натаван сыграл М.-Ф. Ахундов – властитель дум современников, соединивший в своем творчестве гуманистические идеи предшествующей азербайджанской литературы с новыми веяниями своего времени, с поисками путей борьбы за народное счастье. Ее личное знакомство с ним способствовало широкому интересу Хуршид-бану к общественным вопросам и полезной деятельности.
На наш взгляд, определенное значение в широте ее интересов имело и влияние мужа, который ко времени их женитьбы был уже известен в кругах кавказской интеллигенции. К сожалению, в исследованиях о Натаван вопрос о влиянии Х. Уцмиева совершенно не затрагивается, только констатируется факт ее замужества за кумыкским князем.
Говоря о влиянии Х. Уцмиева на Натаван, мы совершенно далеки от принижения ее самостоятельности, высокой духовной содержательности. Она была незаурядной, многогранно одаренной личностью, о чем свидетельствует на только ее поэзия, во многом новаторская, но и разнообразные художественные дарования (она была прекрасной художницей и вышивальщицей). С ее именем связаны открытие школы, благоустройство дорог, проведение водопровода, помощь нуждающимся. Она была признанной главой одного из первых литературных обществ в Карабахе “Меджлиси ую” (“Дом дружбы”).
Для осмысления личности, мировоззрения Х. Уцмиева и его близости с передовыми людьми Азербайджана, в частности с И. Куткашенским и М.-Ф. Ахундовым, имеет большое значение сохранившийся экземпляр книги “Рашид-бек и Саадет-ханум” из личной библиотеки Х. Уцмиева, на котором имеется дарственная надпись автора (И, Куткашенского), а в конце – собственноручное послание М.-Ф. Ахундова Уцмиеву. Как полагают исследователи, Уцмиев передал книгу для знакомства М.-Ф, Ахундову, а тот возвратил ее со своим посланием Уцмиеву. Этот ценнейший экземпляр книги И. Куткашенского, изданной в Варшаве на французском языке в 1833 г., хранится теперь в фондах Института рукописей Академии наук Азербайджана. Вот текст послания Ахундова:
“Душа моя из тех пламенный душ, которые не в состоянии никогда скрыть ни радость, ни печали, а потому я не могу не сообщить Вам сегодняшнюю мою радость, клонящуюся к тому, что уже уничтожилось для меня всякое сомнение о несбыточности начатого нами предприятия и желание наше близко к исполнению, о чем с сего же числа даю Вам верное обещание.
Объяснение оставляю до другого удобного случая. 15 марта 1846 г. Мирза Фатали”.
Интересно, что на этом послании известный современный азербайджанский писатель и ученый Чингиз Гусейнов в повести. “Неизбежность”, а затем и в романе “Фатальный Фатали”, посвященных М.-Ф. Ахундову, строит свой рассказ о дружбе Ахундова с Уцмиевым. Писатель рисует высокую одухотворенность обоих друзей, волновавшие их поиски 6лага народного, воспроизводит картину их доверительной беседы, очень памятной Ахундову, под впечатлением которой тот позже напишет пламенные строки послания дагестанскому другу на книге И. Куткашенского, приведенные полностью в повести и романе. Ч. Гусейнов показывает, что Уцмиев был не только на одном уровне с передовыми людьми своего времени, но и пытался активно действовать на благо народов Кавказа. Ведь не случайны же заключительные строки послания М.-Ф. Ахундова ему.
Вряд ли Ахундов – чиновник канцелярии Главного управления Кавказом – мог так открыто говорить о своих устремлениях человеку, с которым не чувствовал бы внутренней близости. Поспешив относится к тому периоду жизни М.-Ф. Ахундова, когда он в напряженных поисках путей преодоления отсталости родного края пришел к мысли о необходимости создания тайной масонской ложи просветительского направления. И первый, кому он сообщает об этом, был наш земляк Хасайхан Уцмиев, Этот факт – бесспорное свидетельство того, что Х. Уцмиев был не просто другом, но и единомышленником в поисках путей преобразования жизни кавказских народов.
Для понимания духовной близости Х. Уцмиева и М.-Ф. Ахундова, вероятно, большое значение может иметь и отношение к движению Шамиля. Оба они по своему служебному положению: один – офицер русской армии, другой – чиновник царского наместничества на Кавказе, призванные быть опорой в борьбе царизма с Шамилем и его окружением, внутренне сочувствовали антиколониальной борьбе горцев Дагестана и Чечни против царизма, И их положение, вероятно, во многом можно сравнить с положением русских писателей и других деятелей культуры, находившихся в период Кавказской войны в рядах русской армии и в то же время горячо и искренне сочувствовавших свободолюбивым горцам и с большой теплотой и правдивостью изображавших их образы, жизнь и быт.
В определенной степени могут приблизить нас к пониманию мировоззрения Х. Уцмиева и связи” его с деятелями дагестанской литературы, в частности с кумыкской литературной средой того времени. Его хорошо знал и высоко ценил известный кумыкский поэт и просветитель, собиратель кумыкского и ногайского фольклора, преподаватель Петербургского университета в 60-70-х годах ХIХ в. Магомед-Эфенди Османов (1840-1904). Йырчи Казак написал стихотворение “На смерть Хасайхана Уцмиева”, которое как бы выражало общее отношение литературного Дагестана к нему как к выдающейся личности.
В то же время за этими фактами видится и значение Х. Уцмиева в развитии дагестанско-азербайджанских литературных связей: не будучи литератором в полном смысле этого слова, но тесно связанный с литературными кругами Дагестана и Азербайджана, он сыграл значительную роль в укреплении этих связей. На него в определенной степени пала роль “посредника” в развитии этих взаимосвязей.
Судя по дальнейшим обстоятельствам жизни Х. Уцмиева, его волновали и социально-политические аспекты политики царизма на Кавказе, т.к. по своему служебному положению он воочию видел политику закабаления Кавказа царизмом, не согласующуюся, видимо, с его взглядами и внутренним настроем. Именно этот настрой привел его, генерала русской армии, к конфликту с официальными кругами русского командования на Кавказе, что в конечном итоге способствовало высылке его в 1866 г. в Воронеж и гибели его.
В последнее время исследователям стал доступен официальный архивный материал, связанный с последними двумя годами жизни Х. Уцмиева (впервые обнаружен профессором С. Ш. Гаджиевой в Государственном архиве г. Владикавказа) и позволяющий увидеть трагическую развязку его жизни.
Это сугубо официальная переписка “по “делу” Х. Уцмиева, который в начале 1866 г. обратился в соответствующие инстанции с просьбой разрешить ему выезд с семьей в Турцию. “Дело” явствует, что официальные круги Кавказа вели тайную интригу вокруг него, пытаясь его поведение выдать за помешательство в связи с семейным конфликтом. (В начале 60-х годов Х. Уцмиев расстался с Натаван). Двое их детей остались с ней. В 1861 г. он был назначен в распоряжение командующего войсками в Дагестанскую область, где провел большую часть последних лет своей жизни. Здесь он вновь женился и имел от нового брака двух сыновей).
По отдельным фразам из писем Х. Уцмиева заместителю командующего Кавказской армией генералу Е. М. Карцеву, генерал-губернатору Терской области (куда входил Кумыкский округ, где поселили Х. Уцмиева в своем родовом поместье) М. Т. Лорис-Меликову и другим должностным лицам ясно, что в основе его конфликта с официальными кругами лежали социально-политические взгляды, а не семейный конфликт и тем более не помешательство, В одном из своих прошений он прямо говорит о тяготах “владычествующего элемента” на Кавказе, В материалах по делу Х. Уцмиева встречаем и такой факт: когда на светском вечере в Тифлисе у князя” Ираклия Грузинского, на котором присутствовал и Х. Уцмиев, речь зашла о нашумевших тогда “Письмах о Кавказе” царского историка генерала А, Фадеева, который грубо отозвался о мусульманах Кавказа, Х. Уцмиев во всеуслышание сказал, что “иметь подобное мнение о мусульманах Кавказа и письменно о них заявлять – способен только каналия. Я готов повторить ему это в глаза, чтобы устроился между нами поединок”.
Из дела явствует, что царские сатрапы в своих секретных донесениях признавали факт огромного значения личности генерала Х. Уцмиева для мусульманских народов. Его делом занимался сам Великий князь, брат императора, являвшийся Главнокомандующим на Кавказе. И тайно было решено его выслать в Воронеж.
Однако, когда Х. Уцмиева (тогда больного) спешно вызвали в Ставрополь, чтобы сообщить высочайшее повеление по его делу, он не принял приказа о высылке и пытался протестовать против этого там, что- решился на самоубийство. Но тогда он только ранит себя, после чего болел и вскоре умер. Это случилось 21 апреля 1867 г а Воронеж, куда все же его отправили в сопровождении охраны.
Так тропически оборвалась его жизнь.
Думаю, читателю будет интересно узнать и о потомках Х. Уцмиева.
Его старший сын Мехти-Кулихан, названный в честь отца Натаван, тоже был военным, но он сравнительно рано вышел в отставку (в чине подполковника), чтобы отдаться полностью литературной и научной деятельности. Он был известен в литературных кругах Азербайджана как проникновенный лирик. Один из выдающихся азербайджанских критиков Фридун-бек Кочарлинский, характеризуя его поэзию, писал: “Любовь к человеку, братство, прощение обид, милость к падшим, сострадание составляют основной мотив поэзии даровитого Мехти-Кулихана”. Большую известность ему принесла его библиотека и особенно уникальное собрание рукописей и старинных книг на арабском, персидском,, турецком и тюркском языках. К сожалению, в годы гражданской войны его библиотека, унаследованная его сыном Хасайханом была разграблена, как и его родовой дом в Агдаме и Дворец Натаван в Шуше,
Сейчас лишь некоторые книги и рукописи из его библиотеки обнаруживаются в книжных хранилищах и музеях Азербайджана. Также приходится сожалеть, что до сих пор остаются несобранными и неизданными его произведения. В Институте рукописей Академии наук Азербайджана хранится рукописная тетрадь с его стихами и на персидском языке, на котором он создавал многие свои произведения. Он, как и его отец, владел многими восточными и европейскими языками.
Не могу не отметить и такой факт, характеризующий Мехти-Кулихана: – после гибели отца он взял на себя заботу о его малолетних детях от нового брака и дал им воспитание и образование.
В поисках сведений о потомках Х. Уцмиева и Натвван я с радостью узнала, что в Москве живет их правнук, внук Мехти-Кулихана – архитектор Мехти Хасаевич Уцмиев, а в Баку – его сестра Лейла Хасаевна Уцмиева, которая много лет была заведующей библиотекой Азербайджанской консерватории им. Узеира Гаджибекова. Она была выпускницей этой консерватории. Мне удалось познакомиться с ними, и должна сказать, что это люди высочайшей интеллигентности и культуры, благородства и скромности. С горечью думаю о том, что им на склоне лет приходится вновь пережить факты разрушения не так давно восстановленного музейного комплекса Натаван и Мехти-Кулихана в Шуше и Агдаме,
Кстати, отмечу, что в музейный комплекс а Шуше входит и другое здание, имеющее самостоятельную историческую ценность. Это маленький домик недалеко от дворца Натаван, где жил ее управляющий, сын которого стал всемирно известным музыкантом Узеиром Гаджибековым, причем отец его выходец из Дагестана прибыл в Шушу вместе с Х. Уцмиевым после женитьбы его на Натаван, Отец У. Гэджибекова так и остался там, женившись на молочной сестре Натаван.
Так, Х. Уцмиеву выпало быть связующим и в этой странице дагестанско-азербайджанских связей.
