К синей краске добавив белил,
март заливает солнечным светом
особняки, развалины вилл,
гербарий оставленный летом.
На яркость не настроить глаза.
С куполами слилось небо.
Засохшая шелестит стрекоза
или помятая страница снега?
По заливу, словно Спаситель, пройду –
поможет чудо, не святость.
С горы детвора летит по льду,
унаследовавшая нашу радость.
Только не в валенках с чужой ноги
и не в фуфайках – навстречу солнцу.
Из наушников раненная в мозги,
шагает банда из Южного Бронксу.
На сердце как будто скребут винил.
Уста, однако, не отзовутся рэпом.
И меня дальний берег манил,
он ближе – в городе этом.
А старый курильщик все смолит –
известка чернеет у Пентагона.*
Панорамы сладко обманет вид –
с Кухавуори не подсчитать урона.
На улицах только крупный план –
он не щадит ни стены, ни лица.
Под штукатуркой не скроешь ран,
и от людей – что ты за птица.
На Дне города будет оркестр и хор,
на дне города слеза не поможет.
И если в душе светло до сих пор,
то и от солнца в марте тоже.
*) Народное название одного из домов Сортавалы
