IV БРЮСОВ И БАЛЬМОНТ
“Но я не размышляю над стихом И, правда, никогда не сочиняю!”
Бальмонт
| “И ты с беспечального детства
Ищи сочетания слов”. Брюсов
Бальмонт и Брюсов. Об этом бы целую книгу, – поэма уже написана:
Моцарт, Сальери.
Обращено ли, кстати, внимание хотя бы одним критиком на упорное
главенство буквы Б в поколении так называемых символистов? – Бальмонт,
Брюсов, Белый, Блок, Балтрушайтис.
Бальмонт, Брюсов. Росшие в те годы никогда не называли одного из них,
не назвав (хотя бы мысленно) другого. Были и другие поэты, не меньшие, их
называли поодиночке. На этих же двух – как сговорились. Эти имена ходили в
паре.
Парные имена не новость: Гете и Шиллер, Байрон и Шелли, Пушкин и
Лермонтов. Братственность двух сил, двух вершин. И в этой парности тайны
никакой. Но “Бальмонт и Брюсов” – в чем тайна?
В полярности этих двух имен – даровании – темпераментов, и предельной
выявленности, в каждом, одною из двух основных родов творчества, в самой
собой встающей сопоставляемости, во взаимоисключаемости их.
Все, что не Бальмонт – Брюсов, и все, что не Брюсов – Бальмонт.
Не два имени- два лагеря, две особи, две расы. ___________________
Бальмонт*. Брюсов. Только прислушаться к стуку имен. Бальмонт:
открытость, настежь – распахнутость. Брюсов: сжатость (ю – полугласная,
вроде его, мне, тогда закрытая), скупость, самость в себе.
В Брюсове тесно, в Бальмонте – просторно.
Брюсов глухо, Бальмонт звонко.
Бальмонт: раскрытая ладонь – швыряющая, в Брюсове – скрип ключа.
__________________________ * Прошу читателя, согласно носителю, произносить
с ударением на конце (примеч. М Цветаевой).
______________________
Бальмонт. Брюсов. Царствовали, тогда, оба. В мирах иных, как видите,
двоевластие, обратно миру нашему, возможно. Больше скажу: единственная
примета принадлежности вещи к миру иному ее невозможность – нестерпимость –
недопустимость – здесь. Бальмонто- Брюсовское же двоевластие являет нам
неслыханный и немыслимый в истории пример благого двоевластия не только не
друзей – врагов. Как видите, учиться можно не только на стихах поэтов.
___________________
Бальмонт. Брюсов. Два полюса творчества. Творец-ребенок (Бальмонт) и
творец-рабочий (Брюсов). (Ребенок, как der Spieler, игрун.) Ничего от
рабочего – Бальмонт, ничего от ребенка – Брюсов. Творчество игры я
творчество жилы. Почти что басня “Стрекоза и муравей”, да в 1919 г. она и
осуществилась, с той разницей, что стрекоза моей басни и тогда, умирая с
голоду, жалела муравья.
Сохрани Боже нас, пишущих, от хулы на ремесло. К одной строке
словесно-неровного Интернационала да никто не будет глух. Но еще более
сохранят нас боги от брюсовских институтов, короче: ремесло да станет
вдохновением, а не вдохновение ремеслом.
Плюсы обоих полюсов ясны. Рассмотрим минусы. Творчество ребенка. Его
минус – случайность, непроизвольность, “как рука пойдет”. Творчество
рабочего. Его минус – отсутствие случайности, непроизвольности, “как рука
пойдет”, то есть: минус второго – отсутствие минуса первого. Бальмонт и
Брюсов точно поделили меж собой поговорку: “На Бога надейся” (Бальмонт), “а
сам не плошай” (Брюсов). Бальмонт не зря надеялся, а Брюсов в своем “не
плошании” – не сплоховал. Оговорюсь: говоря о творческой игре Бальмонта,
этим вовсе не говорю, что он над творением своим не работал. Без работы и
ребенок не возведет своей песочной крепости. Но тайна работы я ребенка и
Бальмонта в ее (работы) скрытости от них, в их я неподозревании о ней. Гора
щебня, кирпичей, глины. “Работаешь?” – “Нет, играю”. Процесс работы скрыт в
игре. Пот превращен в упоение. ___________________
Труд-благословение (Бальмонт) и труд-проклятие (Брюсов). Труд Бога в
раю (Бальмонт, невинность), труд человека на земле (Брюсов, виновность).
Никто не назовет Бальмонта виновным и Брюсова невинным, Бальмонта
ведающим и Брюсова неведающим. Бальмонт – ненасытимость всеми яблоками,
кроме добра и зла, Брюсов – оскомина от всех, кроме змиева. Для Бальмонта –
змея, для Брюсова – змий. Бальмонт змеей любуется, Брюсов у змия учится. И
пусть Бальмонт хоть в десяти тысячах строк воспевает змия, в родстве с ним
не он, а Брюсов. _______________
Брюсов греховен насквозь. От этого чувства греховности его никак не
отделаться. И поскольку чтение соучастие, чтение Брюсова
-сопреступленчество. Грешен, потому что знает, знает, потому что грешен.
Необычайно ощутимый в нем грех (прах). И тяжесть стиха его – тяжесть греха
(праха).
При отсутствии аскетизма – полное чувство греховности мира и себя. Грех
без радости, без гордости, без горечи, без выхода. Грех, как обычное
состояние. Грех – пребывание. Грех – тупик. И – может быть, худшее в грехе –
скука греха. (Таких в ад не берут, не жгут.)
Грех – любовь, грех – радость, грех – красота, грех – материнство.
Только припомнить омерзительное стихотворение его “Девушкам”, открывающееся:
Я видел женщину. Кривясь от мук, Она бесстыдно открывала тело, И каждый
стон ее был дикий звук
и кончающееся:
О девушки! О мотыльки на воле! Вас на балу звенящий вальс влечет, Вы в
нашей жизни, как цветы магнолий… Но каждая узнает свой черед И будет,
корчась, припадать на ложе… Все станете зверями! тоже! тоже!
Это о материнстве, смывающем все!
К Брюсову, как ни к кому другому, пристало слово “блудник”. Унылое и
безысходное, как вой волка на большой дороге. И, озарение: ведь блудник-то
среди зверей – волк! _____________________
Бальмонт – бражник. Брюсов – блудник.
Веселье бражничества – Бальмонт. Уныние блудника – Брюсов.
И не чаро-дей он, а блудо-дей. _____________________
Но, возвращаясь к работе его, очищению его:
Труд Бога в раю (Бальмонт) и труд человека на земле (Брюсов).
Восхищаясь первым, преклонимся перед вторым. _________________
Да, как дети играют и как соловьи поют – упоенно! Брюсов же – в природе
подобия не подберешь, хотя и напрашивался дятел, как каменщик молотит –
сведенно. Счастье повиновенья (Бальмонт). Счастье преодоленья (Брюсов).
Счастье отдачи (Бальмонт). Счастье захвата (Брюсов). По течению собственного
дара – Бальмонт. Против течения собственной неодаренности – Брюсов.
(Ошибочность последнего уподобления. Неодаренность, отсутствие, не
может быть течением, наличностью. Кроме того, само понятие неодаренности – в
явном несоответствии с понятием текучести. Неодаренность: стена, предел,
косность. Косное не может течь. Скорей уж – лбом об стену собственной
неодаренности: Брюсов. Ошибку оставляю, как полезную для читающих и
пишущих.)
И, формулой: Бальмонт, как ребенок, и работая – играет, Брюсов, как
гувернер, и играя – работает. (Тягостность его рондо, роделей, ритурнелей, –
всех поэтических игр пера.)
Брюсов- заведомо- исключенный экспромт. ______________________
Победоносность Бальмонта – победоносность восходящего солнца: “есмь и
тем побеждаю”, победоносность Брюсова – в природе подобия не подберешь –
победоносность воина, в целях своих и волей своей, останавливающего солнце.
Как фигуры (вне поэтической оценки) одна стоит другой.
______________________
Бальмонт. Брюсов. Их единственная связь – чужестранность. Поколением
правили два чужеземных царя. Не время вдаваться, дам вехи (пусть пашет –
читатель!). После “наируссейшего” Чехова и наи-русско-интеллигентнейшего
Надсона (упаси Боже – приравнивать! в соцарствовании их повинно поколение) –
после настроений – нестроений – расслоений – после задушенностей –
задушевностей – вдруг – “Будем как солнце!” Бальмонт, “Риму и Миру” –
Брюсов.
Нет, не русский Бальмонт, вопреки Владимирской губернии, “есть в
русской природе усталая нежность” (определение, именно точностью своей
выдающее иностранца), русским заговорам и ворожбам, всей убедительности тем
и чувств, – нерусский Бальмонт, заморский Бальмонт. В русской сказке
Бальмонт не Иван-Царевич, а заморский гость, рассыпающий перед царской
дочерью все дары жары и морей. Не последнее лицо в сказке – заморский гость!
Но – спрашиваю, а не утверждаю – не есть ли сама нерусскость Бальмонта –
примета именно русскости его? До-российская, сказочная, былинная тоска Руси
– по морю, по заморью. Тяга Руси – из Руси вон. И, вслушиваясь,- нет. Тогда
его тоска говорила бы по-русски. У меня же всегда чувство, что Бальмонт
говорит на каком-то иностранном языке, каком не знаю, – бальмонтовском.
Здесь мы сталкиваемся с тайной. Органическая поэзия на неорганическом
языке. Ибо, утверждаю, язык Бальмонта, в смысле вредности, неорганичен. Как
сильна, должно быть, органичность внутренняя и личная (единоличная), чтобы
вопреки неорганичности словесной – словами же – доходить! О нем бы я сказала
как один прскодаваюль в Парижском Alliance francaise*в ответ на одну мою
французскую поэому “Vous etes surement poete dans votre langue”**
______________ * Курсы французского языка для иностранцев в Париже. ** “Вы.
несомненно, поэт на своем языке” (фр.).
Бальмонт, родившись, открыл четвертое измерение Бальмонт! пятую стихию:
Бальмонт! шестое чувство и шестую часть света: Бальмонт! В них он и жил.
Его любовь к России – влюбленность чужестранца. Национальным поэтом,
при всей любви к нему, его никак не назовешь. Беспоследственным (разовым)
новатором русской речи – да. Хочется сказать: Бальмонт – явление, но не в
России. Поэт в мире поэзии, а не в стране. Воздух – в воздухе.
Нация – в плоти, бесплотным национальный поэт быть не может (просто-
поэт – да) А Бальмонт, громозди хоть он Гималаи на Анды и слонов на
ихтиозавров – всегда – заведомо – пленительно невесом.
Я вселенной гость, Мне повсюду пир…
Порок или преимущество? Страна больше, чем дом, земля больше, чем
страна, вселенная больше, чем земля. Не- русскость (русскость, как
составное) и русскость Бальмонта – вселенскость его. Не в России родился, а
в мире. Только в единственном русском поэтическом гении – Пушкине (гений,
второй после диапазона, вопрос равновесия и – действия сил. Вне упомянутого
Лермонтов не меньше Пушкина) – итак, только в Пушкине мир не пошел в ущерб
дому (и обратно). В Бальмонте же одолел – мир. Зачарованный странник никогда
не вернулся домой, в дом, из которого ушел – как только в мир вошел! Все его
возвраты домой – налеты. Говоря “Бальмонт”, мы говорим: вода, ветер, солнце.
(Меньше или больше России?) Говоря “Бальмонт”, мы (географически и грубо)
говорим: Таити – Цейлон – Сиерра и, может быть, больше всего: Атлантида, и,
может быть, меньше всего – Россия. “Москва” его – тоска его. Тоска по тому,
чем не быть, где не жить. Недосягаемая мечта чужестранца. И, в конце концов,
каждый вправе выбирать себе родину. ____________________
Пушкин – Бальмонт – непосредственной связи нет. Пушкин – Блок – прямая.
(Неслучайность последнего стихотворения Блока, посвященного Пушкину.) Не о
внутреннем родстве Пушкина и Блока говорю, а о роднящей их одинаковости
нашей любви.
Тебя как первую любовь России сердце не забудет
Это – после Пушкина – вся Россия могла сказать только Блоку. Дело не в
даре – и у Бальмонта дар, дело не в смерти – и Гумилев погиб, дело в
воплощенной тоске – мечте – беде – не целого поколения (ужасающий пример
Надсона), а целой пятой стихии – России. (Меньше иди больше, чем мир?)
Линия Пушкин – Блок минует остров Бальмонта. И, соединяющее и
заморскость, и океанскость, и райскость, и неприкрепленность Бальмонта:
плавучий остров! – наконец, слово есть. ____________________
Где же поэтическое родство Бальмонта? В мире. Брат тем, кого переводил
и любил. ____________________
Как сам Бальмонт – тоска Руси по заморью, так и наша любовь к нему –
тоска той же по тому же. ____________________
Неспособность ни Бальмонта, ни Брюсова на русскую песню. Для того,
чтобы поэт сложил народную песню, нужно, чтобы народ вселился в поэта.
Народная песня не отказ, а органическое совпадение, сращение, созвучие
данного “я” с народным. (В современности, утверждаю, не Есенин, а Блок.) Для
народной песни Бальмонт – слишком Бальмонт, пусть последним словом
последнего слова – он ее обальмонтит!.. Неспособность не по недостатку
органичности (сплошь органичен!) – по своеобразию этого организма.
О Брюсове же и русской песне.. Если Бальмонт – слишком Бальмонт, то
Брюсов – никак не народ*. _______________________ * Язык Бальмонта, для
русского, слишком личен (единоличен). Язык Брюсова, для русского, слишком
общ (национально- безличен). (примеч. М. Цветаевой).
(Соблазнительное сопоставление Бальмонта и Гумилева Экзотика одного и
экзотика другого Наличность у Бальмонта и, за редкими исключениями,
отсутствие у Гумилева темы “Россия”. Нерусскость Бальмонта и целиком
русскость Гумилева). ___________________
Так и останется Бальмонт в русской поэзии – заморским гостем,
задарившим, заговорившим, заворожившим ее – с налету – и так же канувшим.
___________________
Бальмонт о Брюсове.
12-го русскою июня 1920 г. уезжал из Б. Николо- Песковского пер<еулка>
на грузовике за границу Бальмонт. Есть у меня об этом отъезде – отлете! –
отдельная запись, ограничусь двумя возгласами, предпоследним – имажинисту
Кусикову: “С Брюсовым не дружите!” – и последним, с уже отъезжающего
грузовика – мне:
– А вы, Марина, передайте Валерию Брюсову, что я ему не кланяюсь!
____________________
(Не- поклона – Брюсов сильно седел – не передала.) ____________________
Запало еще одно словечко Бальмонта о Брюсове. Мы возвращались домой,
уже не помню с чего, советского увеселения ли, мытарства ли. (С Бальмонтом
мы, игрой случая, чаще делили тягости, нежели радости жизни, – может быть,
для того, чтобы превратить их в радость?)
Говорим о Брюсове, о его “летучих альманахах” (иначе: вечерах
экспромтов). Об Институте брюсовской поэзии (иначе: закрытом распределителе
ее), о всечасных выступлениях (с кем!) и вступлениях (к чему!) – я – да
простит мне Бальмонт первое место, но этого требует ход фразы, я – о
трагичности таких унижений. Бальмонт – о низости такой трагедии. Предпосылки
не помню, но явственно звучит в моих ушах возглас:
– Поэтому я ему не прощаю!
– Ты потому ему не прощаешь, что принимаешь его за человека, а пойми,
что он волк – бедный, лезущий, седеющий волк.
– Волк не только жалок: он гнусен!
Нужно знать золотое сердце Бальмонта, чтобы оценить, в его устах, такой
возглас. __________________
Бальмонт, узнав о выпуске Брюсовым полного собрания сочинений с
примечаниями и библиографией:
– Брюсов вообразил, что он классик и что он помер. __________________
Я – Бальмонту:
– Бальмонт, знаешь слово Койранского о Брюсове? “Брюсов образец
преодоленной бездарности”.
Бальмонт, молниеносно:
– Непреодоленной! __________________
Заключение напрашивается.
Если Брюсов образец непреодоленной бездарности (то есть необретения в
себе, никаким трудом, “рожденна, не сотворенна – Дара), то Бальмонт – пример
непреодоленного дара.
Брюсов демона не вызвал.
Бальмонт с ним не совладал.
V ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА
Как Брюсов сразу умер, и привыкать не пришлось.
Я не знаю, отчего умер Брюсов. И не странно, что и не попыталась
узнать. В человеческий конец жизни, не в человеческом проведенной,
заглядывать – грубость. Посмертное насилие, дозволенное только репортерам.
Хочу думать, что без борения отошел. Завоеватели умирают тихо.
Знаю только, что смерть эта никого не удивила – не огорчила – не
смягчила. Пословица “de mortuis aut bene aut nihil”* поверхностна, или люди,
ее создавшие, не чета нам. Пословица “de mortuis aut bene aut nihil”*
создана Римом, а не Россией. У нас наоборот, раз умер – прав, раз умер –
свят, обратно римскому Предостережению – русское утверждение: “лежачего не
бьют”. (А кто тише и ниже лежит – мертвого?) Бесчеловечность, с которой
нами, русскими, там и здесь, встречена эта смерть, только доказательство
нечеловечности этого человека. ____________________ * “О мертвых -либо
хорошо, либо ничего” (лат.).
Не время и не место о Блоке, но в лице Блока вся наша человечность
оплакивала его, в лице Брюсова – оплакивать – и останавливаюсь, сраженная
несоответствием собственного имени и глагола. Брюсова можно жалеть двумя
жалостями: 1) как сломанный перворазрядный мозговой механизм (не его, о
нем), 2) как волка. Жалостью-досадой и жалостью-растравой, то есть двумя
составными чувствами, не дающими простого одного.
Этого простого одного: любви со всеми ее включаемыми, Брюсов не искал и
не снискал.
Смерть Блока – громовой удар по сердцу; смерть Брюсова – тишина от
внезапно остановившегося станка. _________________
Часто сталкиваешься с обвинениями Брюсова в продаже пера советской
власти. А я скажу, что из всех перешедших или перешедших – полу, Брюсов,
может быть, единственный не предал и не продал. Место Брюсова – именно в
СССР.
Какой строи и какое миросозерцание могли более соответствовать этому
герою труда и воли, нежели миросозерцание, волю краеугольным камнем своим
поставившее, и строй, не только бросивший – в гимне – лозунг: “Владыкой мира
станет труд”, но как Бонапарт – орден героев чести, основавший – орден
героев труда.
А вспомнить отвлеченность Брюсова, его страсть к схематизации, к
механизации, к систематизации, к стабилизации, вспомнить – так задолго до
большевизма – его утопию “Город будущего”. Его исконную арелигиозность,
наконец. Нет, нет и нет. Служение Брюсова коммунистической идее не
подневольное: полюбовное, Брюсову в СССР, как студенту на картине Репина –
“какой простор!”. (Ширь – его узостям, теснотам его – простор.) Просто: своя
своих познаша.
И не Маяковский, с его булыжными, явно-российскими громами, не Есенин,
если не “последний певец деревни”, то – не последний ее певец, и уж,
конечно, не Борис Пастернак, новатор, но в царстве Духа, останутся
показательными для новой, насильственной на Руси, бездушной коммунистической
души, которой так страшился Блок. Все вышепоименованные выше (а может быть –
шире, а может быть – глубже) коммунистической идеи. Брюсов один ей – бровь в
бровь, ровь в ровь. ___________________
(Говорю о коммунистической идее, не о большевизме. Большевиков у нас в
поэзии достаточно, то же – не знаю их политических убеждений – Маяковский и
Есенин. Большевизм и коммунизм. Здесь, более чем где-либо, нужно смотреть в
корень (больш – comm. -). Смысловая и племенная разность корней,
определяющая разницу понятий. Из второго уже вышел III Интернационал, из
первого, быть может, еще выйдет национал-Россия.)
И окажись Брюсов, как слух о том прошел, по посмертным бумагам своим не
только не коммунистом, а распромонархистом, монархизм и контрреволюционность
его – бумажные. От контр, от революционера в революции – монархиста – в
Брюсове не было ничего. Как истый властолюбец, он охотно и сразу подчинился
строю, который в той или иной области обещал ему власть. На какой-то точке
бонапартизм с идеальным коммунизмом сходятся: “la carriere,ouverte aux
talents”* – Наполеон.) “Брюсовский Институт” в царстве Смольных и
Екатерининских – более чем гадателен. Коммунизм же, царство спецов, с его
принципом использования всего и вся, его (Брюсовский Институт) оценил и
осуществил. _____________________ * “Карьера, открытая талантам” (фр.).
Коммунистичность Брюсова и анархичность Бальмонта. Плебеистичность
Брюсова и аристократичность Бальмонта. (Брюсов, как Бонапарт – плебей, а не
демократ). Царственность (островитянская) Бальмонта и цезаризм Брюсова.
Бальмонт, как истый революционер, час спустя революции, в первый час
stabilite* ее, оказался против. Брюсов, тот же час спустя и по той же
причине оказался – за. _________________ * Устойчивость (фр.)
Здесь, как во всем, кроме чужестранности, еще раз друг друга исключили.
Бальмонт – если не монархист, то по революционности природы.
Брюсов – если монархист, то по личной обойденности коммунистами.
Монархизм Брюсова – аракчеевские поселения.
Монархизм Бальмонта – людвиго-вагнеровский дворец.
Бальмонт – ненависть к коммунизму, затем к коммунистам.
Брюсов – возможность ненависти к коммунистам, никогда – к коммунизму.
________________
Бюрократ- коммунист – Брюсов. Революционер- монархист – Бальмонт.
________________
Революции делаются Бальмонтами и держатся Брюсовыми. __________________
(Первая примета страсти к власти – охотное подчинение ей. Чтение самой
идеи власти, ранга. Властолюбцы не бывают революционерами, как
революционеры, в большинстве, не бывают властолюбцами. Марат, Сен-Жюст, по
горло в крови, от корысти чисты. Пусть личные страсти, дело их – надличное.
Только в чистоте мечты та устрашающая сила, обрекающая им сердца толп и ум
единиц. “Во имя мое”, несмотря на все чудовищное превышение прав, не скажет
Марат, как “во имя твое”, несмотря на всю жертвенность служения идее власти,
не скажет Бонапарт. Сражающая сила “во имя твое”.
У молодого Бонапарта отвращение к революции. Глядя с высоты какого-то
этажа на казнь Людовика XVI, он не из мягкосердечия восклицает: “Et dire
qu’il ne faudrait que deux compagnes pour balauer toute cette canaile- la”*.
Орудие властолюбца – правильная война. Революция лишь как крайнее и не
этически-отвратительное средство. Посему, властолюбцы менее страшны
государству, нежели мечтатели. Только суметь использовать. В крайнем же
случае – властолюбия нечеловеческого, бонапартовского – новая власть. Идея
государственности в руках властолюбца – в хороших руках.
__________________________ * NB! Отвращение к революции в нем, в этот миг,
равно только отвращению к королю, так потерявшему голову (примеч. М
Цветаевой).
“Подумать только, что понадобилось бы всего два батальона, чтобы
вымести всю эту нечисть” (фр.).
Я бы на месте коммунистов, несмотря ни на какие посмертные бумажные
откровения, сопричислила Брюсова к лику уже имеющихся святых.)
__________________
Два слова еще о глубочайшем анационализме (тоже соответствие с
советской властью) Брюсова. Именно об анационализме, мировоззрении, а не о
безродности, русском родинно- чувствии, которого у Брюсова нет и следа*.
Безроден Блок, Брюсов анационален. Сыновность или сиротство – чувствами
Брюсов не жил (в крайнем случае – “эмоциями”). Любовь к своей стране он
заменил любопытствованием чужим, не только странам: землям: планетам. И не
только планетам: муравейнику – улью – инфузорному кишению в капле воды.
Люблю свой острый мозг и блеск своих очей, Стук сердца своего и кровь
своих артерий. ____________________________ * Безрадостность, безысходность,
безраздельность, безмерность, бескрайность, бессрочность, безвозвратность,
безглядность – вся Россия в без (примеч. М. Цветаевой).
Люблю себя и мир Хочу природе всей И человечеству отдаться в полной
мере*. ________________________________ * Все цитаты по памяти. Но если и
есть обмолвки, словарь их – брюсовский. (примеч. М Цветаевой)
(Какое прохладное люблю и какое прохладное хочу. Хотения и любви ровно
на четыре хорошо срифмованные строки. Отдаться – не брюсовский глагол. Если
бы вместо отдаться – домочься – о, по-иному бы звучало! Брюсов не так хотел
– когда хотел!)
Но микроскоп или телескоп, инфузорное кишение или кипящая мирами
вселенная – все тот же бесстрастный, оценивающий, любопытствующий взгляд.
Микроскоп или телескоп, – простого человеческого (простым глазом) взгляда у
Брюсова не было: Брюсову не дан был. ___________________
В подтверждение же моих слов об анациональности отношу читателя к
раннему его – и тем хуже, что раннему! – стихотворению “Москва”, в памяти не
уцелевшему. (“Москва”, сборник, составленный М. Коваленским, из<да>ние
“Универсальной библиотеки”, последняя страница. Может быть, имеется в
“Юношеских стихах”. Дата написания 1899 г.) ___________________
Брюсов в мире останется, но не как поэт, а как герой поэмы. Так же как
Сальери остался – творческой волей Пушкина. На Брюсове не будут учиться
писать стихи (есть лучшие источники, чем – хотя бы даже Пушкин! Вся мировая,
еще не подслушанная, подслушанной быть долженствующая, музыка), на нем будут
учиться хотеть – чего? – без определения объекта: всего. И, может быть,
меньше всего – писать стихи.
Брюсов в хрестоматии войдет, но не в отдел “Лирика” – в отдел, и такой
в советских хрестоматиях будет: “Воля”. В этом отделе (пролагателей,
преодолевателей, превозмогателей) имя его, среди русских имен, хочу верить,
встанет одним из первых.
И не успокоится мое несправедливое, но жаждущее справедливости сердце,
пока в Москве, на самой видной ее площади, не встанет – в граните – в
нечеловеческий рост – изваяние:
ГЕРОЮ ТРУДА
СССР.
Прага, август 1925
КОММЕНТАРИИ
Впервые – в журнале “Воля России” (Прага, 1925, э 9-10, 11).Там же с
поправками (э 12, с. 176).
9 октября 1924 г. в Москве скончался В.Я Брюсов. В августе следующего
года Цветаева завершила свои записи о поэте – последний долг перед умершим.
“Мертвые – беззащитны”, – говорила Цветаева. Ее записи о Валерии Брюсове,
обращенные к эмигрантскому читателю, явили собою акт защиты памяти поэта,
его навсегда ушедших “трудов и дней” – от недоброжелательства и дурного
любопытства, от посмертного оболгания. Свою главную задачу она видела в гом,
чтобы “заставить друзей – задуматься” над судьбой и личностью поэта,
человека уникальных, энциклопедических знаний и феноменальной
трудоспособности. Лишь поняв эту главную задачу Цветаевой, можно верно
осмыслить ее воспоминания о Брюсове, в которых ощутимы одновременно и
уважение, и ирония, и неизбежная субъективность, и высочайшая объективная
справедливость, – слоном, сплав того, что именуют обычно “любовью-враждой” и
в чем сама Цветаева чистосердечно признается: “Брюсова я, под искренним
видом ненависти, просто любила, только в этом виде любви (оттолкновения)
сильнее чем любила бы его в ее простом виде – притяжении”.
Описывая историю создания очерка, Цветаева сообщала А. А. Тесковой в
письме от 9 сентября 1925 г.: “Вышло, как всегда, впятеро длинней, чем
думала, вместо анекдотических записей о Брюсове-человеке – оценка его
поэтической и человеческой фигуры с множеством сопутствующих мыслей.
Любопытно, как Вам понравится. Задача была трудная: вопреки отталкиванию,
которое он мне (не одной мне) внушал, дать идею его своеобразного величия.
Судить, не осудив, хотя приговор – казалось – готов. Писала, увы, без
источников, цитаты из памяти. Но. м. б., лучше, – мог бы выйти целый том
…” (Цветаева М. Письма к Анне Тесковой. Прага: Academia, 1969, с. 32).
Эпиграф – из стихотворения К. Бальмонта “Я не знаю, что такое
-презрение…”.
“Огненный ангел” (1907-1908) – историческая повесть из жизни Германии
XVI в. Рената – героиня повести, погибает, осужденная инквизицией за
колдовство.
Герцык Аделаида Казимировна, в замужестве Жуковская (1874- 1925) –
русская поэтесса, с которой Цветаева была дружна. В дарственной надписи на
своем сборнике “Волшебный фонарь” (1912) Цветаева назвала Герцык “моей
волшебной Аделаидой Казимировной”.
Моисеев жезл. – По библейскому сказанию Бог вручил пророку Моисею жезл,
при помощи которого он мог творить чудеса.
Капитолий – один из семи холмов Древнего Рима.
Олимп – священная гора в Древней Греции.
Фетида (греч. миф. ) – морская нимфа- нереида, Зевс против ее воли
выдал Фетиду замуж за смертного.
…застегнутый наглухо поэт. Тютчев? Но это – в жизни – Цветаева имеет
в виду более чем двадцатилетнюю службу Тютчева в качестве сверхштатного
чиновника в дипломатической миссии в Германии.
“Verweile doch! Du bist so schon!” -Строка из второй части “Фауста”
Гете. Неизвестно, знала ли Цветаева, что эти строки Гете переводил Брюсов.
“Быть может все в жизни лишь средство…” – из стихотворения В.Брюсова!
Поэту” (1907).
“брюсовским Институтом Поэзии” – Имеется в виду Высший литературно-
художественный институт, основанный В. Брюсовым в 1921 г.
Дописанные Брюсовым “Египетские ночи” – В 1914-1916 гг. Брюсов,
использовав черновики Пушкина, воссоздал и дописал его поэму “Египетские
ночи”.
“Вперед мечта, мой верный вол!” – Из стихотворения В. Брюсова “В ответ”
(1902).
…грустная страсть к наркотикам? – По свидетельству В. Ходасевича В
Брюсов пристрастился к морфию в 1908 г. (Ходасевич В. Ф. Некрополь.
Воспоминания. Брюссель. 1939, с. 21, 60).
Брюс Яков Вилимович (1670-1733) – русский государственный деятель,
ученый, один из составителей “Брюсова календаря”, где были представлены
астрономические таблицы и предсказания.
“Und sind ihr ganzes Leben so allein…” – из второй части “Книги
часов” Р-М Рильке (1901).
“Хотел бы я не быть Валерий Брюсов…” – неточная цитата из
стихотворения В. Брюсова “L’ennui de vivre” (“Скука жизни” – фр. 1902). У
Брюсова “Желал бы…”.
…поэтическая нечисть, которая вопила умирающему Блоку… – Речь идет
о скандале, произошедшем в московском Доме печати на вечере Блока 7 мая 1921
г. С оскорбительными словами в адрес Блока выступил Александр Струве,
малоизвестный поэт. Этот эпизод описали в своих воспоминаниях К. И.
Чуковский, П. Г. Антокольский, С. М. Алянский, Н. А. Нолле-Коган и И. Н.
Розанов (см. Александр Блок в воспоминаниях современников: В 2- х тт. М.:
Худож. Лит., 1980).
“Не сяду в сани при луне…” – из стихотворения Ф. Сологуба “Опять
ночная тишина” (1910).
…вопль лучшего русского поэта современности… – Речь, безусловно,
идет о Б. Пастернаке. В ответе на одну из анкет (1925 г.) Цветаева поставила
Пастернака на первое место среди как современных прозаиков, так и поэтов.
“Первым был Брюсов, Анненский не был первым” (слова того же поэта) – На
эти слова Б. Пастернака Цветаева отвечает ему в письме от 19 июля 1925 г.:
“Единственный не бывает первым. (Анненский, Брюсов)”.
Леберт и Штарк – Зигмунд Леберт и Людвиг Штарк – авторы учебника
“Большая теоретическая и практическая школа для систематического обучения
игре на фортепиано от первого начала до высшего усовершенствования” (Т 1-2),
выходившего в Москве на русском и немецком языках в 1877-1897 гг.
Брюсова Евгения Яковлевна (в замужестве Калюжная 1882 -?) – сестра В.Я.
Брюсова преподаватель Московской консерватории.
Сестра Валерия – Валерия Ивановна Цветаева (1882 – 1966), единокровная
сестра М. Цветаевой, дочь И. В. Цветаева от первого брака.
…студенческая история 98 -99 гг. – Студенческие волнения 1898- 1899
гг. в Московском университете, на историческом факультете которого учился в
это время Брюсов.
У Вольфа – речь идет о частном книжном магазине, основанном в XIX в
русско-польским издателем и книгопродавцем Маврикием Осиповичем Вольфом
(1825-1883).
Ростан Эдмон (1868 1918) – французский поэт и драматург. “Chanteclair”|
“Шантеклер”, 1910), “L’Aiglon” (“Орленок “, 1910) – пьесы Э. Ростана. В
юношеские годы Цветаева увлекалась его творчеством, перевела на русский
драму “Орленок” (перевод не сохранился).
Брюсов Ренаты, Брюсов Антония! – Цветаева дает имена героев
произведений Брюсова: Ренаты чья трагическая любовь находится в центре
повести “Огненный Ангел” и Антония (стихотворение “Антоний”, 1905), римского
правителя, ради любви к египетской царице Клеопатре пренебрегшего интересами
государства.
Мелизанда – восточная принцесса, жившая в XII в, – героиня пьесы Э
Ростана “Принцесса Грез” (1895).
Бодлер Шарль (1821 1867) – французский поэт, автор сборника “Цветы
зла”.
Прево Эжен Марсель (1862 1911) – французский писатель, автор лобовно –
психологических романов.
Ни одного экземпляра на отзыв мною отослано не было… – Цветаева здесь
не точна. Один экземпляр “Вечернего альбома” (сборник вышел в октябре 1910
г) она направила В. Брюсову “с просьбой просмотреть”, другой, для возможного
отзыва – в издательство ” Мусагет”.
Статья Макса Волошина – Рецензия под заголовком “Женская поэзия”,
опубликованная в газете “Утро России” (М.1910, 11 декабря).
Статья Марьетты (Мариэтты) Шагинян – “Литературный дневник. М.
Цветаева” (Приазовский край. Ростов на Дону, 1911, 3 октября).
Заметка Брюсова – его обзор “Новые сборники стихов” (Русская мысль М,
1911, э 2 с 233). Вошел позднее в сборник его статей “Далекие и близкие”
(1912).
…отклик на него Брюсова – На “Волшебный фонарь” Брюсов отозвался в
своем обзоре “Сегодняшний день русской поэзии”. (Русская мысль, 1912, э7, с
24 – 25).
Рубанович Семен Яковлевич (? – ок. 1930 г.) – поэт, переводчик.
Кожебаткин Александр Милентьевич (1884 -1942) – московский издатель и
библиофил. В 1910 -1912 гг. Работал в издательстве “Мусагет”.
Ходасевич Владислав Фелицианович (1886 -1939) – поэт, критик русского
зарубежья.
Рафалович Сергей Львович (1871 – 1934) – поэт, театральный критик.
Львова Надежда Григорьевна (1891 1913) – поэтесса, близкая знакомая
Брюсова. Покончила с собой в состоянии душевной депрессии.
Буданцев Сергей Федорович (1896 – 1910) – русский писатель- прозаик и
критик.
Бобров Сергей Павлович (1889-1971) – русский советский писатель, поэт.
Мещеряков Николай Леонидович (1865-1942) – советский литератор. В то
время был главным редактором Госиздата. Содействовал публикации сборника
Цветаевой “Версты I”.
Шершеневич Вадим Габриэлевич (1893-1942) – русский советский писатель.
Он похож на дедушку Лорда Фаунтельроя – Речь идет о персонаже романа
американской писательницы Фрэнсис Бернетт (1849-1924) “Маленький лорд
Фаунтлерой”. Дед лорда граф Доренкорт – жестокий, злой человек.
“Джунгли” – “Книга джунглей” Р. Киплинга (1865-1936).
Адалис (настоящая фамилия Ефрон) Аделина Ефимовна (1900- 1969) –
русская советская поэтесса, переводчица.
“Если умру я, и спросят меня…” – из стихотворения “Бабочка” (1905).
Радлова Анна Дмитриевна (1891-1949) – русская советская поэтесса.
… перечень девяти имен… – на вечере 11 декабря 1920 г. (а не в
феврале 1921 г., как полагает Цветаева), согласно афише, должны были
выступигь девять поэтесс: Адалис, Наталия Бенар, Фейга Коган, Наталья
Поплавская, Надежда Вольпин, Надежда Де-Гурно, Вера Ильина, Цветаева,
Мальвина Марьянова (Литературное наследство. Валерий Брюсов. М.: Наука,
1976, с. 805).
… армией спасения. – На оттиске, хранящемся в архиве Базельского
университета, приписка Цветаевой (эти слова подчеркнуты): “Теперь – и давно
уже – думаю иначе. Если будут перепечатывать – прошу опустить. МЦ.”.
Марья Моревна – прекрасная, добрая героиня русской народной сказки.
Сафо (VII-VI вв. до н. э.) -древнегреческая поэтесса.
Св. Тереза (1515-1582) – основательница ордена монахинь. В 1622 г.
причислена к лику святых.
Беттина Брентано – см. комментарии к очерку “Живое о живом”.
“Письма мадемуазель де Леспинас – см. комментарии к очерку “Живое о
живом”.
Башкирцева Мария Константиновна (1860 – 1884) – художница, автор
“Дневника”. В юности Цветаева увлекалась Башкирцевой, посвятила ее
“блестящей памяти” свой первый сборник “Вечерний альбом” (М , 1910).
Павлова Каролина Карловна (1807-1893) – русская поэтесса.
Кадриль литературы – литературный “праздник” в романе Ф. М.
Достоевского “Бесы”.
“Рим и Мир” – название второго тома из трехтомного собрания
стихотворений В. Брюсова “Пути и перепутья” (М.: Скорпион, 1908).
Сусанна – Мар (настоящая фамилия Чалхушьян) Сусанна Георгиевна
(1900-1965) – поэтесса, переводчица.
Эмпиреи (греч.) – высоты.
Тартар – бездна.
…доклад о Репине. – Речь идет о публичной лекции, прочитанной М.
Волошиным в Политехническом музее 12 февраля 1913 г. на диспуте, устроенном
художниками группы “Бубновый валет” в связи с гибелью картины И. Е. Репина
“Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 г.”, которую изрезал ножом
душевнобольной посетитель1Третьяковской галереи. Доклад Волошина был
опубликован домашним издательством М. Цветаевой и С. Эфрона “Оле-Лукойе”.
… недавно еще поднимался голос Блока. – Цветаева упоминает вечер
Блока, состоявшийся 9 мая 1920 г., на котором она впервые его увидела.
Ада Негри (1870-1945) – итальянская поэтесса.
“Кто уцелел – умрет, кто мертв – воспрянет…” – из цикла “Дон” (1918).
Это и все далее перечисленные стихотворения вошли в сборник “Лебединый
стан”.
<Кричали женщины ура..." - цитата из комедии А.С. Грибоедова "Горе от
ума".
Фригийский колпак - головной убор древних фригийцев, послуживший
образцом для шапок участников Великой французской революции.
У нее был альбом...- Цветаева записала в альбом М. Марьяновой 6 июня
1920 г. свое стихотворение "Поступь легкая моя ...".
"Что Вам, молодой Державин ..." - из стихотворения "Никто ничего не
отнял!.." (1916).
Гершензон Михаил Осипович (1869-1925) - историк русской литературы,
философ, публицист, переводчик.
Жильбер Никола (1751- 1780) - французский поэт, сатирик.
Чэттертон (Честертон) Гильберт Кит (1874 - 1936)- английский писатель.
Эпиграфы - первый из стихотворения К. Бальмонта "Как я пишу" (1905),
второй - из стихотворения В.Брюсова "Поэту" (1907.) В первой
публикации'(1925) в подписях под эпиграфами была допущена ошибка: строки,
принадлежавшие Бальмонту, приписаны Брюсову, и наоборот.
Балтрушайтис Юргис Казимирович (1873 1944) - литовский поэт,
переводчик. В 1921-1939 гг. был полномочным представителем Литвы в СССР.
Помог Цветаевой в 1922 г. с оформлением выезда за рубеж.
... стихотворение его "Девушкам"... - Цветаева неточна. Цитируется
стихотворение В. Брюсова "Женщина" (из цикла "Сонеты и терцины", 1901-1903).
Надсон Семен Яковлевич (1862-1887) - русский поэт.
"Будем как солнце" - название сборника стихов К. Бальмонта (М.:
Скорпион,1903).
... Бальмонт, вопреки Владимирской губернии... - поэт родился в деревне
Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии.
"...есть в русской природе усталая нежность... " - начало стихотворения
К. Бальмонта "Безглагольность" (1900).
<Я вселенной гость..." - перефразированные строки из стихотворения К.
Павловой "Поэт" (1839), где написано: "Он вселенной гост|ь, ему всюду
пир...".
"Тебя как первую любовь..." - из стихотворения Ф. Тютчева "29-е января
1837 г." (1837).
Кусиков - поэт- эмигрант (настоящая фамилия Кусикян А Б., 1896- 1977).
Койранский Александр Арнольдович (1884-1968) - русский писатель и
художник, автор критических статей по литературе и искусству. Посвятил
Брюсову стихотворение "В немую даль веков пытливо ты проник ...". Что
касается приведенных слов о Брюсове, то они принадлежат не Койранскому, а Ю.
Айхенвадьду. Остроумно разобрав брюсовское окончание "Египетских ночей",
Айхенвальд выносит несправедливый приговор: "Брюсову не чуждо величие
преодоленной бездарности" (Айхенвальд Ю Силуэты русских писателей. Т. 3.
Берлин: Слово, 1923).
...его утопию "Город будущего" - Цветаева, по-видимому, имеет в виду
стихотворение "Мир" (1903), где есть такие строки: "...Теперь сверкало все,
гремело в гуле гулком! // Воздвиглись здания из стали и стекла, // Дворцы
огромные, где вольно бродят взоры // Разрыты навсегда таинственные поры //
Бесстрасстный свет вошел т|уда, где жалась мгла, // И лица новые, и говор
чужд..."> и т.д.
Сен-Жюст Луи (1769-1794) – один из организаторов побед революционной
армии над интервентами в период диктатуры. Сторонник М. Робеспьера.
