ОНИ ОСТАЛИСЬ БЛИЖАЙШИМИ ПОДРУГАМИ
В п
ослевоенном Литинституте на всех пяти курсах учились одновременно чуть более ста человек. То есть все друг друга хорошо знали. Ребята были в основном с фронта, из школ – единицы. Девушек совсем мало. Моё внимание сразу обратили на себя две из них, всегда державшиеся вместе. Когда наступили холода, они в перерыв часто грелись, стоя у высокой батареи возле нашей аудитории. Это были Инна Гофф и Рита Агашина. Мой однокурсник сказал: «Смугляночка и беляночка». Пожалуй, он был слишком сентиментален. Мог ли я предполагать, что через полтора года женюсь на первой из них!
Обе писали стихи. Правда, Инна уже переходила на прозу – из семинара Светлова к Паустовскому. Опять же, кто бы мог подумать, что обе они станут авторами знаменитейших песен. В институте процветали вечера, капустники. Сами стены были буквально пропитаны стихами, пародиями, частушками. И подружки тоже приложили руку ко всему этому. Вот одна их коллективная частушечка:
Студенческая жизня –Занятья, голод, мрак.Основы ленинизмаНе лезут натощак.
Ничего себе! «Основы ленинизма» – так называлась главная книга Сталина.
Нет, они были идеологически правильными девочками и не собирались выступать против режима. Они просто сочиняли частушки о своём житье-бытье, не думая о последствиях. А ведь за такое можно было схлопотать ох какой срок! Но, слава богу, ничего не случилось. То ли никто не «стукнул», то ли их пожалели, двух дурочек. Они остались ближайшими подругами на всю жизнь, что случается не так часто. У них была поразительная, неслабеющая потребность в общении друг с другом. Инна ездила в Волгоград на 50-летие Риты и, конечно, ещё не раз, а та – к нам. Особенно помню её приезды в Воскресенск, где мы подолгу жили летом, она оставалась ночевать, и они разговаривали, гуляя по лесу, за столом и потом чуть не до утра. Вспоминали о себе, юных, порой с некоторым изумлением. Они помнили буквально всё! В характеристиках былых сокурсников бывало у них и немало ехидства. Говорили, понятно, и о своих маленьких, потом подрастающих дочерях, – те родились почти одновременно…
Увы, прошло уже почти тринадцать лет, как не стало Инны, и пять – Риты.
Теперь – о Волгограде. Вот говорят: «Где родился, там и пригодился». Но судьба часто распоряжается по-иному. Маргарита Агашина попала в Волгоград, в общем-то, случайно, что называется, по семейным обстоятельствам. Немногословная, сдержанная, выросшая в ярославских северных лесах, она оказалась на степном, летом раскалённом, а зимой вьюжном открытом просторе, в озарённом славой своего подвига великом городе.
И ведь не только он немало дал ей как художнику. Рискну сказать, что и она прибавила своей сдержанной краски его могучему облику.
И ещё. Она писала стихи, серьёзные, душевные. Стала в городе своей. И тут опять счастливое совпадение. Она встречается здесь с Григорием Пономаренко. Как говорится, такая карта выпала. Конечно, в Волгограде жили и другие хорошие и даже замечательные (Фёдор Сухов) стихотворцы. И все они, разумеется, мечтали стать авторами собственной известной песни, но… желания в этом деле недостаточно.
Требуется ещё нечто особое: необъяснимое родство, совпадение в поиске и нахождении стихами и мелодией друг друга. Песни «Что было, то было», «Растёт в Волгограде берёзка», «Подари мне платок», «А где мне взять такую песню» сделались всеобщим достоянием, растворились в национальном сознании, в памяти народа. Повторюсь, это объясняется, на мой взгляд (и слух), счастливым сочетанием северной скромной сдержанности и южного жара и зноя.
Потом Пономаренко переехал из Волгограда. Агашина даже написала стихи «Не уезжай, Пономаренко» (как бы привлекая за образец старинное «Не уезжай ты, мой голубчик»). Но он убыл, и новые их песни перестали появляться.
Впрочем, причина в другом. Есть поговорка: «Новое время – новые песни». Вообще-то это метафора, и она не только о песнях. Да, новое время пришло, но новые песни ему оказались не нужны. Вернее, это были уже не песни, а ритмично, многократно повторяющиеся одни и те же, часто бессмысленные слова. Но те, старые, в том числе и агашинские, ещё долго будут звучать по России. В этом у меня нет сомнений.
Что сказать напоследок? Рита была отзывчивым, добрым человеком. В Волгограде она стала ещё и человеком общественным. Хотя, конечно, она испытывала и внутреннее одиночество – обязательный удел каждого настоящего художника. Приятно, что город, помнящий и так очень много, отдаёт дань памяти и своей поэтессе. Дочь Маргариты Агашиной, которую я по-прежнему называю Алёнкой, журналистка, успешно работающая в московской печати, рассказала мне, что именем её мамы названа новая улица, что на доме, где она жила, висит мемориальная доска…
«Я люблю тебя, как человека…» – когда-то написала Рита о родном городе. Не сомневаюсь, что в дни юбилея волгоградцы помянут её добрым словом. Да и во все прочии – не забудут.
Константин ВАНШЕНКИН
НО КАК ЭТО НУЖНО СОЛДАТУ, ЧТОБ КТО-ТО НАД НИМ ГОРЕВАЛ…
Где искать волгоградскую берёзку
Февраль 2003-го. И словно 60 лет назад, Сталинград у всех на устах. Памятью о Великой Битве. Камнем преткновения в спорах о том, какое имя пристало носить городу-герою… Этот город мне не чужой. Как и человек, через сердце которого прошла его солдатская судьба. И стала песней.
«Уважаемая т. Агашина! Жаль, не знаю вашего имени-отчества. Мне хочется поделиться с вами кое-чем… Я с мурашками по коже всегда слушаю вашу песню «Растёт в Волгограде берёзка», хотелось посмотреть на эту берёзку… И вот в октябре прошлого года из Липецка уходил туристический поезд, увозивший меня в Волгоград. С каким трепетом я и мои земляки подходили к братской могиле в центре города, к Дому Павлова, побывали в музее Сталинградской битвы. Особо меня потрясли минуты, когда мы все поднимались на Мамаев курган. Я опять мысленно повторял: «Растёт в Волгограде берёзка…»
Экскурсовод нашей группы был очень грамотный товарищ по имени Александр, отчество я забыл. Когда мы взошли на курган, я спросил его об этой берёзке: реальная она или символическая? Он, улыбнувшись, ответил, что это так, мол, плод фантазии поэта, и что такой берёзки на кургане нет и не было. Мне сделалось неловко. Я верил в её реальность, мне было просто обидно. Ах, как мне не хватало в Волгограде песни о ней!.. У меня к вам просьба – напишите мне, пожалуйста, историю создания этой песни. Где она, эта волгоградская берёзка?..
С уважением и низким поклоном – Василий Комаев. 2 февраля 1969 г.»
Когда песня «Растёт в Волгограде берёзка» на всю страну зазвучала в мощном, действительно до мурашек пробиравшем исполнении Людмилы Зыкиной, письма, подобные приведённому, с лаконичным адресом «Волгоград, М. Агашиной» стали приходить моей маме отовсюду.
Несколько слов ещё об одной песне, продолжившей святую для автора тему памяти о Великой Отечественной войне, о героях Сталинграда – павших и живых. Много лет её поёт Иосиф Кобзон, а в дни празднования 55-летия Победы я услышала её в исполнении Юлии Началовой. Стихотворение «Солдату Сталинграда», музыку к которому написал волгоградец Владимир Мигуля, посвящено таджикскому прозаику Фатеху Ниязи – участнику Сталинградской битвы. Ничего не понадобилось придумывать, домысливать – только увидеть, КАК стоял он у Вечного огня над братской могилой, и в этой скорби быть с ним заодно…
Однажды я от кого-то услышала:
– Чудесные лирические песни у вашей мамы: «Что было, то было», «А где мне взять такую песню», «Подари мне платок». И о берёзке, о солдате – тоже, конечно, неплохие. Но всё-таки – официоз…
Хорошо, что этого не слышала она, одинаково искренняя и безыскусная в интимной лирике и стихах о войне, дорожившая тем, что жизнь «сталинградские струны натянула в груди». Огорчилась бы. Я же оставила бы за каждым право «своей колокольни». Позволила бы себе привести здесь ещё одну – на этот раз небольшую – выдержку из давнего письма, процитированного выше: «Вчера передавали «Голубой огонёк» из Волгограда, я все домашние дела оставил и посмотрел его. Певица пела песню о волгоградской берёзке. Поверьте, я слушал её стоя…» Вспомнила бы, как у маминого гроба старик-ветеран встал на колени. И жила бы дальше с надеждой, что тема памяти о далёкой войне никогда не перейдёт для меня в ранг официоза.
Пока судьба милует.
Елена АГАШИНА
