Они ни о чём не тужили,
Растили любимую дочь.
Вдруг матушке стало невмочь.
Она тяжело заболела,
Ни хлеба, ни каши не ела,
Лишь воду, бедняжка, пила
И ранней весной умерла.
А время летело, как птица…
Задумал старик вновь жениться –
Сосватал в деревне вдову,
Крикливую, злую овду.
Всех мачеха в страхе держала,
Язык – как змеиное жало:
Бранила приёмную дочь.
И день стал чернее, чем ночь.
Окачи с утра и до ночи
В заботах по дому хлопочет:
Готовит, стирает и шьёт,
Задумчиво песни поёт.
А мачехи дочка родная,
Овдачи, ленивая, злая,
Играет в цветущем саду,
Резвится у всех на виду…
Вот солнышко только лишь встало,
Окачи с крылечка сбежала;
Держа хворостинку в руке,
Гусей погоняет к реке.
Привычно взглянула печально
На холмик зелёный, недальний,
Где грустно берёзка стоит,
Где мама в могиле лежит.
Окачи бывала здесь часто –
Берёзка сулила ей счастье,
Казалось, что мать (не листва!)
Тело ей шептала слова.
Сиротка тогда замирала,
Она те слова понимала
И слушала их, не дыша, –
Светлела от счастья душа…
Но тут прибежала Овдачи:
– Давай поиграем, Окачи!
– Сестрица, что хочешь проси,
Гусей за меня попаси.
Ты только не бей их, сестрица,
Ведь ласковых любят все птицы.
Я быстро вернусь и смогу
С тобой поиграть на лугу…
К берёзке сиротка идёт,
Ромашки душистые рвёт
И тихо кладёт на могилу
Покойницы-матушки милой…
Овдачи в траве полежала,
По лугу потом побежала,
Решив поскорее собрать
Гусиную шумную рать.
И, взглядом сверкая зловещим,
Гусей хворостинкою хлещет.
Кричат они громко:
– Га-га!
Спасайтесь, га-га, от врага!
Глаза им проткнув хворостинкой,
Овдачи знакомой тропинкой
Помчалась, окликнула мать –
Неправду скорее сказать.
Окачи в тот миг возвратилась,
Взглянула вокруг, удивилась;
Она поняла, что тут было:
– Овдачи, ты их ослепила…
Чу! Хлюпает грязью болото,
Наверно, торопится кто-то,
Берёзки от страха дрожат,
Осинки листвою шумят.
Сиротку сердито ругая,
Нагрянула мачеха злая:
– Лентяйка! Тупица! Змея!
Сейчас отхлещу тебя я!
Проклятья летят над рекою,
И мачеха в гневе рукою
Несчастную бьёт по лицу:
– Не смей подходить и к крыльцу!
“Что делать?..” – горюет Окачи,
Кто тут от беды не заплачет?
И, вытерев слёзы с лица,
Вдруг вспомнила про кузнеца.
…Из кузницы звон раздаётся,
Дым лентой над крышею вьётся.
А молот гремит, словно гром,
И слышат его все кругом.
О том, что сироткой осталась
И мачеха злая попалась,
Что сердце от горя болит,
Она кузнецу говорит.
И робко его попросила:
– В руках твоих – мудрость и сила,
Об этом ты знаешь и сам,
Вот зренье вернул бы гусям…
И он улыбнулся Окачи:
– Напрасно ты, девочка, плачешь,
Сейчас я тебе помогу –
Глаза отковать я смогу.
Вот быстро мехи задышали,
И искры вокруг заплясали,
Раздался как будто бы гром –
Кузнец застучал молотком.
Кузнец скоро кончил работу,
Смахнул с лица капельки пота
И девочке просто сказал:
– Ну как, хороши ли глаза?
Сиротка лицом посветлела
И радостно, звонко запела
О речке студёной, о том,
Как волны звенят серебром.
И пела о том, как из дома
В луга шла по тропке знакомой,
Купаясь в жемчужной росе,
Пасти говорливых гусей…
Вот песня умолкла. И снова
Звучит благодарное слово:
– Спасибо, кузнец. Побегу –
Ждут гуси меня на лугу…
***
Вот год пролетел словно птица,
Успел уже в доме родиться
Младенец у мачехи злой –
Горластый такой и смешной.
Окачи, как прежде, стирает,
Готовит, полы подметает,
У зыбки с ребёнком сидит,
В окошко печально глядит.
…Сегодня на славу погода,
Вон сколько повсюду народу –
Идёт сенокос на лугах,
Пахучее сено – в стогах.
Окачи летят напоила,
Пушистых цыплят накормила,
Осталось воды принести,
Да как от ребёнка уйти?
Окачи сказала сестрице:
– Схожу я сейчас за водицей,
А ты у окна посиди,
За братцем своим погляди.
Да зря не шуми. А проснётся –
Он нежно тебе улыбнётся…
Смеётся ленивица злая:
– Знакома работа любая!
…Окачи сбегает с крылечка
И с вёдрами мчится на речку,
Торопится, словно душа
Ей шепчет: “Спаси малыша…”
Овдачи склонилась над зыбкой
И шепчет братишке с улыбкой:
– Пока ты спокойно так спишь,
Тебя покачать бы, малыш…
Да так раскачала ребёнка,
Что на пол упал он в пелёнках.
Проснулся испуганный брат,
Кричит, видно, няньке не рад…
Вернулись родители с луга,
Старуха ругает супруга:
– Уж лучше б тебе, кереметь,
Со старой женой умереть…
***
Вот в лесах загремел птичий гам,
Зелень вспыхнула ярко, как пламя, –
Пробежала весна по лугам,
Одарила их щедро цветами.
Под черёмухой, прыгнув с ветвей,
Ветер ловит Окачи в объятья,
Здесь она для сестрицы своей
Вышивает узорами платье.
Для неряхи готовит наряд,
Хоть за это не скажут спасибо.
О сиротке давно говорят:
“Вот невеста – стройна и красива!..”
Закипает у мачехи гнев:
“Разве хуже Овдачи в работе?
Замухрышку сожгу я в огне,
Утоплю её в чёрном болоте”.
Как-то вечером к мужу она
Обращается с речью медовой:
– Нам Овдачи одна лишь нужна,
Скоро станет хозяйкой толковой.
А сейчас наступила пора:
Дочь свою прогоня со двора.
– Что ты мелешь! Опомнись, жена!
Но была неприступна она.
В небе зорька сверкала венцом,
В лес шагала Окачи с отцом,
Он сказал ей, печаль затая:
– Будь счастливою, дочка моя!
На полянке вот этой побудь,
Я в глубь леса пойду за дровами,
Наколю и приду отдохнуть –
Подкрепимся с тобой пирогами…
И осталась Окачи одна,
Сердце сжалось, беду предвещая.
Далеко её песня слышна,
Приумолкла природа родная.
Земляника сама в кузовок
Будто просится – так её много!
“Отнесу-ка отцу, чтобы мог,
Он поесть, отправляясь в дорогу”.
Потемнел и нахмурился бор,
Земляники уж нет на пригорке.
“Где ж отец? Он забыл уговор?”
И Окачи заплакала горько…
***
Воют волки. Всё громче их вой!
Небо тучи свинцовые скрыли.
Вдруг над самой её головой
Шумно хлопнули филина крылья.
И она потихоньку вперёд
Продвигается, словно слепая.
Филин ухает, крыльями бьёт
И хохочет, Окачи пугая.
Вдруг цветов-колокольчиков звон
Появился волшебною песней.
На дорогу к ней с разных сторон
Вышли мышки в нарядах чудесных.
Распевают и пляшут они,
На Окачи глядят без опаски;
Показалось Окачи, что пни
Закружились в причудливой пляске.
И она попросила мышат:
– Службу добрую мне сослужите.
Я к деревне иду наугад,
Вы, пожалуйста, путь укажите.
Говорит ей мышонок в ответ:
– Мы на свадьбу торопимся очень.
Для тебя месяц с неба льёт свет,
Чтоб дорогу ты видела ночью.
Ты в стране колокольчиков, где
Помогают хорошему другу:
Не оставим тебя мы в беде,
Чтоб запомнила нашу услугу.
Не пугайся, смелее иди.
Что ж печально, сестрица, вздыхаешь?
Ждёт удача тебя впереди,
А какая – сама ты узнаешь…
Убежали мышата вперёд,
Колокольчики звонче запели.
Спотыкаясь, Окачи идёт,
Что-то шепчут ей сосны и ели.
На полянку выходит она.
Видит ветхий забор, а избушка –
На еловых корнях, в два окна;
И вросла в землю ели верхушка.
Ель, качаясь, протяжно скрипит,
Так и кажется – рухнет от ветра.
Но Окачи в окошко стучит,
Ожидая тревожно ответа.
И услышала голос глухой:
– Заходи! Гостю каждому рада.
Тот, кто ласков и честен душой,
Не уйдёт от меня без награды…
От испуга Окачи дрожит,
Но заходит и видит: старуха,
Как коряга, на нарах лежит,
Чистит прутиком чёрное ухо.
Разлеглась от стены до стены,
Обросла, словно пугало, мохом.
И слова её еле слышны –
Говорит хрипловато, со вздохом:
– Здесь постель есть и ужин тебе;
Рано утром истопишь ты печку,
Если дым не застрянет в трубе,
А потом подмети мне крылечко.
А когда наскребёшь ты муки,
Замеси белоснежное тесто
Да горячих блинов испеки,
Чтоб наелись мы досыта вместе.
Посмотрю на сноровку твою…
Хоть я старой, беспомощной стала,
Но хороших людей узнаю
И не раз им в беде помогала.
Отвечает сиротка смелей:
– Для вас, бабушка, сделаю это…
Чуть поела, легла поскорей
И уснула она до рассвета…
Но старуха раскашлялась вдруг,
И деревья листвой задрожали,
Всё живое проснулось вокруг,
Мышки в норки свои убежали.
Растопила вмиг девочка печь,
И в избушке – ни дыма, ни чада,
И блинов ей сумела испечь –
Словом, сделала всё, как и надо.
Ей сказала старуха потом:
– Истопи-ка мне баню под вечер.
Будешь воду носить решетом,
А дровец наколоть-то и нечем.
– Мне и баню топить по плечу, –
Отвечает Окачи старушке, –
А сейчас к ручейку полечу
И воды принесу я в избушку…
В бане нет ни трубы, ни окна,
В каждой стенке – широкие щели.
Но вокруг – благодать! Тишина!
И густые зелёные ели.
И рябина стоит перед ней,
Словно крылья, разбросила ветви,
Серебрится журчащий ручей,
Звонко песню поёт о рассвете.
Осторожно к ручью с решетом
Подошла, постояла Окачи:
“Как же воду носить буду в нём?
Видно, хитрость тут есть. Не иначе”.
Зачерпнула – ушла вся вода,
Зачерпнула ещё – снова пусто:
Решетом не возьмёшь никогда,
Ох, и стало на сердце так грустно!
Прислонилась к рябине. И тут
Ветки тихо на плечи упали
И шепнули:
– Родная, твой труд
Вмиг развеет любые печали.
Слышит птичьи она голоса:
– Не тужи, дорогая сестрица.
Можешь сделать и ты чудеса –
В решете устоится водица.
Только вязкую глину найти,
Решето залепить пригодится.
И смелей к ручейку подходи –
Хороша и прохладна водица…
Быстро дно залепила она,
Натаскала воды и нагрела
И к старухе пришла дотемна:
– Всё исполнила, как ты велела!..
– Ну, спасибо, А знаешь ли, дочь,
Что я в бане давно не бывала?
Подниматься мне стало невмочь, –
Ей старуха с усмешкой сказала. –
Ты меня посади на носок
Да и пни посильней, чтобы тело
Закружилось, как лёгкий волчок,
И пушинкой до бани летело.
– Что ты, бабушка! Ты уж прости –
Непонятны твои мне насмешки.
Но до бани тебя отвезти
Попытаюсь на старой тележке.
Вот до бани Окачи её
Довезла и раздела, помыла,
Причесала, сменила бельё,
А потом и чайком напоила…
***
Хорошо у старушки жилось,
Но Окачи о доме мечтала –
Даже мачехи чёрную злость
Постепенно она забывала.
И сказала хозяйке лесной:
– Отпусти – чую сердцем тревогу.
Я, быть может, к деревне родной
Отыщу по приметам дорогу…
– Я успела тебя полюбить.
Ты уходишь, Окачи, напрасно:
Ведь хотели тебя погубить.
Что молчишь? Иль со мной не согласна?
Так и быть, дам тебе серебра,
Дам и золота – не пожалею:
Ты красива, умна и добра,
И задерживать, дочка, не смею.
…Вновь Окачи встречают цветы
И деревья – поклоном учтивым,
Сколько щедрости и красоты
В мире встретишь, коль станешь счастливым!
Звонко птицы повсюду поют,
Слушать их так приятно и любо!
Белки ловко по веткам снуют…
Вот Окачи приблизилась к дубу.
Появилась ворона пред ней
И сказала:
– Я птиц всех царица.
Будь же дочкой любимой моей,
Чтоб могла я тобою гордиться.
Если хочешь – я крылья отдам,
И ты станешь царицей великой.
Приходи же, красавица, к нам,
В нашем царстве будь вечно владыкой!..
– О царица! Спасибо за честь!
Но тебя попрошу не сердиться:
Всюду люди хорошие есть –
Только к ним моё сердце стремится…
Снова в путь. Вот деревня видна.
Вот и дом – небогатый, да милый.
Поднялась на крылечко она
И знакомую дверь отворила.
Загорелся у мачехи взгляд
Жадным блеском и завистью чёрной:
Золотые монеты горят,
И сверкают алмазные зёрна.
“Как-никак, а сундук принесла
Замухрышка, став сразу богатой.
Можно лопнуть, наверно, со зла,
Да сама в том была виновата”.
Но Окачи сказала:
– Постой!
Не сердись ты – возьми, сколько надо,
Новый дом и амбары построй,
Пусть царят в доме счастье и радость…
А отец-то совсем постарел,
Седина на висках серебрится.
Он на дочку с любовью смотрел
И шептал: “Хороша, как царица!”
Говорит ему мачеха так:
– Завтра в лес собирайся с Овдачи!
Отведёшь на то место, дурак,
Да смотри – пожелай ей удачи!..
Пролетела короткая ночь,
Стал старик собираться в дорогу:
– В лес пойдём на дровишками, дочь,
Мне поможешь сегодня немного…
Вот и лес. Дробно дятлы стучат –
Дирижёры пернатого хора.
Земляника огнём кумача
Разливается по косогору.
Он, печали своей на тая,
Говорит, грустным видом пугая:
– Будь счастливою, дочка моя,
Не сердись на меня, дорогая!..
Колотушка стучит и стучит,
Раздаётся протяжное эхо.
Где-то ворон сердито кричит,
Где-то давится филин от смеха.
Но Овдачи не страшно ничуть –
Светит солнце и ягод немало,
Да к отцу здесь приметила путь.
И беспечно она зашагала.
В сердце нет ни забот, ни тревог,
Распевают привольные птицы.
Вон и полон уже кузовок,
Можно к батюшке ей воротиться.
Колотушка колотит вовсю,
Значит, близко отец – где-то рядом.
“Земляники ему принесу,
Пусть отведает – так будет рад он!”
Вот и место, знакомое ей,
Но отец задевался куда-то.
Ветер в соснах гудит всё сильней,
Оставаться одной страшновато.
Колотушка висит на сучке
И стучит по стволу, словно кто-то
В непролазных кустах вдалеке
Продолжает усердно работу.
Воют волки. Всё громче их вой!
Небо тучи свинцовые скрыли.
Вдруг над самой её головой
Шумно хлопнули филина крылья.
Потемнело внезапно в лесу,
Словно чёрная ночь опустилась.
Гром спугнул вертихвостку-лису –
Так она удирать припустилась.
А куда же Овдачи идти?
Хоть тропинку найти бы какую!
Неужели погибнет в пути?
Что сулит ей кукушка, кукуя?..
И она потихоньку вперёд
Продвигается, словно слепая.
Филин ухает, крыльями бьёт
И хохочет, Овдачи пугая.
Поредели деревья вокруг,
Потеплело, и ветер стал тише.
В небо месяц – серебряный друг –
Как спаситель единственный вышел.
Колокольчиков радостных звон
Наплывает волшебною песней,
На дорогу вдруг с разных сторон
Вышли мышки в нарядах чудесных.
Распевают и пляшут они,
На Овдачи глядят без опаски.
Показалось Овдачи, что пни
Закружились в причудливой пляске.
Замахнулась она на мышат:
– Ну-ка. живо ко мне подойдите!
Я к деревне иду наугад,
Вы до дому меня доведите!..
Говорит ей мышонок в ответ:
– Мы на свадьбу торопимся очень.
Для тебя разливается свет,
Чтоб дорогу ты видела ночью.
Ты в стране колокольчиков, где
Помогают хорошему другу.
Не оставим тебя мы в беде,
Чтоб запомнила нашу услугу.
Убежали мышата вперёд,
И цветы-колокольчики смолкли.
Спотыкаясь, Овдачи идёт
К огоньку, что горит на пригорке.
Вот поближе подходит она,
Видит ветхий забор, а избушка –
На еловых корнях, в два окна,
В землю врыта у ёлки верхушка.
Ель, качаясь, протяжно скрипит,
Так и кажется – рухнет от ветра.
Но Овдачи в окошко стучит,
Ожидая тревожно ответа.
И услышала голос глухой:
– Заходи! Гостю каждому рада.
Тот, кто ласков и честен душой,
Не уйдёт от меня без награды…
От испуга Овдачи дрожит,
Но заходит и видит: старуха,
Как коряга, на нарах лежит,
Чистит прутиком чёрное ухо.
Разлеглась – от стены до стены,
Обросла, словно пугало, мохом.
И слова её еле слышны –
Говорит хрипловато, со вздохом:
– Здесь постель есть и ужин тебе;
Рано утром истопишь ты печку,
Если дым не застрянет в трубе,
А потом подмети мне крылечко.
А когда наскребёшь ты муки,
Замеси белоснежное тесто
Да горячих блинов испеки,
Чтоб наелись мы досыта вместе…
Вот и утро. Затоплена печь.
Льются слёзы от едкого чада,
И блины подгорели – испечь
Не сумела Овдачи, как надо.
Вновь старуха гремит, словно гром:
– Истопи-ка мне баню под вечер,
Будешь воду носить решетом,
А дровец наколоть-то и нечем…
– Мне и баню топить по плечу, –
Отвечает Овдачи старушке. –
А сейчас к ручейку полечу
И воды принесу я в избушку…
В бане нет ни трубы, ни окна,
А каждой стенке – широкие щели.
Но вокруг – благодать! Тишина!
И густые зелёные ели.
И рябина стоит перед ней,
Словно крылья, разбросила ветви,
Серебрится журчащий ручей,
Звонко песню поёт о рассвете.
Осторожно к ручью с решетом
Подошла, постояла Овдачи:
“Как же воду носить буду в нём?
Не под силу мне эта задача”.
Зачерпнула – ушла вся вода,
Зачерпнула ещё – снова пусто.
Нет, не взять так воды никогда,
И на сердце у ней стало грустно.
Птичка шепчет: – Ты глину найди,
Решето залепить пригодится.
И смелей к ручейку подходи –
Хороша и прохладна водица…
Рассердилась Овдачи:
– Молчи,
Коль своей тебе жизни не жалко!
Ты, козявка, меня не учи! –
И синицу ударила палкой.
Коромысло и вёдра взяла,
Натаскала воды. Затопила.
Поскорее закончив дела,
Звать хозяйку свою поспешила:
– Истопила я баньку. Иди.
Только в ней не умри от угара…
А старуха в ответ: – Подожди!
Как туда добираться мне, старой?
Ты меня посади на носок
Да и пни посильней, чтобы тело
Закружилось, как лёгкий волчок,
И пушинкой до бани летело…
Рассердилась Овдачи и всласть
Больно пнула с разбега старуху.
Та пушинкой мгновенно взвилась,
В баню ветхую шлёпнулась глухо.
– Будь поласковей, дочка, со мной!
Расчеши бороной, дорогая…
Та до крови её бороной
Расчесала, сердито ругая.
***
Утром рано Овдачи встаёт,
Говорит недовольно и строго:
– Меня матушка с золотом ждёт.
Что ты, старая, дашь на дорогу?
Усмехнулась старуха в ответ:
– У тебя и души, видно, нет,
Но коль золота ты попросила –
Выбирай же сундук, что под силу…
…Звонко птицы повсюду поют,
Слушать их так приятно и любо!
Белки ловко по веткам снуют…
Вот Овдачи приблизилась к дубу.
Появилась ворона пред ней
И сказала:
– Я птиц всех царица.
Будь же дочкой любимой моей,
Чтоб могла я тобою гордиться!
– Что ж, – сказала Овдачи, – у вас
Я могу быть царицей великой.
Дай мне чёрные крылья сейчас –
Посмотрю, каково быть владыкой…
Вдруг она почернела и ввысь
Полетела вороной зловещей,
И на землю посыпались вниз
И сундук, и одежда, и вещи.
На осколки разбился сундук –
В нём не золото было, а кости…
Колокольчики пели вокруг,
Приглашая всех радостно в гости!..
