В литературном процессе и культурной жизни первой волны русской эмиграции, которые стали предметом пристального изучения и осмысления на рубеже XX и XXI столетий, видное место принадлежит поэту, прозаику, переводчику и литературному критику, организатору и участнику ряда литературных объединений Парижа, автору мемуаров Юрию Константиновичу Терапиано (1892, Керчь – 1980, Ганьи, пригород Парижа).
Публикации французского слависта Р. Герра (Ницца), И. Одоевцевой (Париж, Ленинград), Е. Евтушенко (Москва), И. Невзоровой (Москва), В. Лаврова (Симферополь), В. Миляновского (Керчь), В. Леонидова (Москва) и др. открыли широкому читателю это «новое имя». Вместе с тем, собственно в литературоведении лирика Ю.К. Терапиано до сих пор представлена обзорно, а анализ отдельных сборников, текстов, мотивов еще ждет своих исследователей.
Целью данной статьи является выявление крымского контекста реализации концепта «дом», уточнение ключевых субконцептов и концептообразующих символов (И.В. Постолова) в поэзии Ю.К. Терапиано.
С учетом того, что концепт-анализ текста включает в себя как литературоведческое, так и лингвистическое, культурологическое, философское направления, нами использовано понимание концепта как многомерного ментального образования, которое представляет собой составную часть культурной памяти любого объёма и является выражением индивидуальной мировоззренческой позиции автора.
Юрий Константинович Терапиано принадлежал к поколению поэтов первой волны эмиграции. На родине он успел сделать только первые шаги на литературном поприще, участвовал в Гражданской войне в составе Добровольческой армии, эмигрировал и добился признания уже на чужбине.
Счастливое детство в приморском городе Керчи Таврической губернии, интеллигентная семья, учеба в Александровской гимназии, увлечение археологией, античностью и литературой – все это отложило отпечаток на творчество поэта. Для нас так важно выделить смысловое наполнение концепта «дом» в эмигрантском наследии Ю. Терапиано, так как именно к дому, к Крыму он обращается как к тому вечному и дорогому, что есть у личности «без отечества».
Греческие корни, богатая история одного из старейших городов мира не могли не оказать влияния на формирование концепта «дом» в поэтическом дискурсе Ю. Терапиано. Дом для него – это, прежде всего, духовное пространство, средоточие традиций. В реализации концепта «дом» в этом значении важная роль отводится субконцепту «Крым/Таврия». Пример данного субконцепта находим в стихотворении «Пантикапея», посвященном родному городу. Величавая природа северо-восточного Крыма, древняя история Пантикапея (Παντικάπαιον), основанного выходцами из греческого города Милета в конце VII в. до н. э., дается поэтом в эллинском контексте: «Сияющая, мраморная, в воду / Нисходит пристань кругом, как венец. / Привязанные лодки на свободу, / Качаясь, рвутся с бронзовых колец. / Вверху амфитеатром синим горы / Теснятся в небе, и Тезеев храм / Готов принять процессии и хоры, / Идущие к аттическим богам» [4]. Художественно-выразительные средства лирического стихотворения, интеллектуальный и культурный подтекст свидетельствуют об увлечении поэтом историей и культурой древней Эллады и Таврии, умением видеть и понимать сущность настоящей красоты. Крымские реалии напоминают лирическому герою Грецию, незримыми нитями связывают его с родиной предков и позволяют утверждать, что «Эллада в скалах Таврии нетленна» [Там же]. Как составляющие главного концепта «дом» субконцепты «Крым/Таврия» и «Эллада» в индивидуально-авторской картине мира Ю. Терапиано тесно переплетены.
Характерные приметы крымского топоса мы находим и в стихотворении «В Финляндии, где ездят на санях…», воссозданные с помощью ретро-картин: «В скалистой Таврии, где мальчиком, как взрослый, / С Горацием иль с Гоголем в руках / Сидел я на кургане утром ранним…» [9]. Очарование таврических степей, древние курганы, скалы, «дикая вольность» украинских казаков, незримый дух Италии, витающий над крымскими берегами, дают лирическому герою ощущение внутреннего спокойствия, сопричастности с историей и Вселенной. Релевантное значение концепта «дом» в этой лирической зарисовке – «личное пространство человека, место внутренней свободы».
В формировании концепта «дом» в значении «духовное пространство», «средоточие традиций» в поэтическом дискурсе Ю. Терапиано немаловажную роль сыграли и годы учебы на юридическом факультете (1911-1916) в Киевском университете Святого Владимира. Здесь он познакомился с известными в литературных кругах поэтами В. Маккавейским и Б. Лившицем, оказавшими впоследствии большое влияние на дальнейшую литературную судьбу Ю. Терапиано.
После окончания университета в 1916 г. он был призван в армию, служил в Москве, воевал на Юго-Западном фронте. После подписания Брест-Литовского мирного договора был демобилизован и к началу сентября 1918 г. вернулся в Киев, где провел около года. Именно в этот период сложился творческий союз молодых поэтов «ХЛАМ» (художники, литераторы, артисты, музыканты). В «ХЛАМе» состоялось знакомство Юрия Терапиано с Осипом Мандельштамом, имели место долгие и частые беседы на религиозные темы с поэтом Григорием Петниковым. В альманахе «Гермес» под редакцией В. Маккавейского рядом со стихами О. Мандельштама, Б. Лившица, Н. Асеева, И. Оренбурга и др. были впервые опубликованы произведения Ю. Терапиано.
Этот непростой, творческий активный период жизни Ю. Терапиано нашел отражение в стихотворении «Девятнадцатый год»: «Девятнадцатый год. Вечера, посвященные Музе. / Огромный, прокуренный зал, под названием «ХЛАМ». / Вот Лившиц читает стихи о «Болотной медузе», / И строфы из «Камня» и «Tristia» – сам Мандельштам» [3]. Указанный поэтический текст актуализирует субконцепт «Киев» и реализует главный концепт «дом» в значении «место внутренней свободы, духовной самореализации личности». «Киев, после Крыма, был моей второй родиной…», – напишет он спустя сорок лет, уже в изгнании [7; 9].
В этом же году, 19 мая, в Александро-Невской церкви на Нивках (район Киева) состоялось венчание Юрия Терапиано с Ириной Николаевной Новосёловой (1890–1973). Осенью 1919 г. молодые супруги разлучаются. После расстрела родителей большевиками весной в Крыму прапорщик Терапиано идет добровольцем в армию генерала М.В. Алексеева, сформированную летом 1919 г. в Новочеркасске. Зимой 1919–1920 гг. он был тяжело ранен и по решению медкомиссии освобожден от воинской службы.
Страшные события Гражданской войны находят отражение в стихотворении «В день Покрова», актуализирующем оппозицию «дом-анти-дом», доминирующими признаками которого являются утрата родины с ее «тополями русских сел и русских городов», дома как защищенного пространства: «Все истрачено, расточено…» [5; 248]. Схожую характеристику периода русской смуты встречаем и у А. Ахматовой в стихотворении «Все расхищено, предано, продано» (июнь 1921 г.): «Все расхищено, предано, продано, / Черной смерти мелькало крыло…» [1; 161]. Поэтическая перекличка двух авторов, кардинально отличающихся друг от друга своим мироощущением, заключенная в языковых средствах оценочности, свидетельствуют не только о вариантах итертекстуальности (Ю. Кристева), но и о глубоких, внутренних типологических связях русской литературы в её целостности, о критическом осмыслении действительности.
В трагические для России дни поэт думает прежде всего о Родине, стране. Скалистая Таврия, литературный Киев как составляющие (субконцепты) главного концепта «дом» отходят на второй план. Актуализируется субконцепт «Россия». Причину кровавой смуты поэт видит в неверии, нарушении заповедей Господних, оскудении и черствости сердец: «Отступившие от благодати, / Мы утратили Тебя – и вот / В этом мире нет сестер и братий…» [5; 248].
После тяжелого ранения Ю. Терапиано едет в Крым, в родовую усадьбу Темеш. Жена, Ирина Николаевна, в составе лазарета эвакуируется в 1920 г. на о. Кипр (воссоединились супруги только в 1925 г. во Франции). Весной 1920 г. в феодосийском литературно-артистическом кружке «ФЛАК» произошло знакомство Ю. Терапиано с М. Волошиным. К лету 1920 г. полуостров Крым стал последним оплотом Белого движения. В ноябре 1920 года Ю.К. Терапиано эвакуируется с частями Добровольческой армии и покидает Крым, Россию навсегда.
Об эвакуации армии под командованием П.Н. Врангеля и гражданского населения на переполненных кораблях из крымских портов рассказывает стихотворение Ю. Терапиано «Отплывающие корабли…», написанное уже в изгнании, в 1953 г.: «Отплывающие корабли, / Уносящиеся поезда, / Остающиеся вдали, / Покидаемые навсегда» [4]. Скупыми скорбными словами поэт передает трагедию русского исхода, а прием градации только усиливает общее впечатление обреченности, бездомности.
Попутно отметим, что символы кораблей и поездов являются доминантными в эмигрантской литературе русского зарубежья: они встречаются как в лирических произведениях Л. Алексеевой-Девель, С. Бехтеева, Г. Дубенецкого, И. Кнорринг, В. Петрушевского, Н. Туроверова и др. поэтов-эмигрантов, так и в романах «Другие берега» В. Набокова, «Вечер у Клэр» Г. Газданова и др., что позволяет говорить об интертекстуальности эмигрантских текстов, порожденных типологически общим культурно-историческим фоном – рубежом ХIХ-ХХ вв. и последовавшими за событиями 1917 г. социальными потрясениями, как феномене диалога текста с текстами (и жанрами), предшествующими и параллельными ему во времени.
У лирического героя нет злобы и ненависти по отношению к родине, навсегда изгоняющей лучших сыновей на чужбину и обрекающих их на полную лишений жизнь скитальцев. Понимание неизбежности такого исхода, готовность достойно встретить все испытания, ниспосланные изгнанникам, стремление понять и простить врагов – таков основной лейтмотив стихотворения: «Не видать совсем берегов; / Отрываясь от них, посмей / Полюбить – если можешь – врагов, / Позабыть – если можешь – друзей» [Там же].
В том, что «Великий раскол» (В.П. Казарин), разделивший некогда великую страну на два непримиримых враждующих лагеря, до конца дней не давал покоя защитнику Белой идеи, мы убеждаемся, читая лаконичные, но исполненные драматизма строки стихотворения «Расстрел»: «Мне снилось: я под дулом пистолета; / У самого лица – холодный ствол. / В подвал врывался терпкий запах лета, / В висках стучало, колебался пол» [4]. Актуализируется субконцепт «война» как боль, потери, страх, ужас, физические и нравственные страдания. Дом, Родина, охваченные пламенем Гражданской войны, не дают ощущения защищенного, закрытого пространства, воспринимаются как ад.
События народной смуты, революции, Гражданской войны нашли также отражение в таких стихотворениях Ю. Терапиано, как «Куда нам, с нашей нищетой…» (Из цикла «Письмо»), «Россия! С тоской невозможной…» (Из цикла «Стихи о границе»), «Командарм», «Музе», написанных в разные годы в эмиграции.
После двухлетнего нелегкого пребывания в Константинополе, Ю.К. Терапиано переезжает в Париж и активно включается в литературную жизнь парижского крыла Русского Зарубежья. В 1925 г. он стал одним из организаторов и первым председателем Союза молодых поэтов и писателей в Париже, соредактором журналов «Новый дом» (1926–1927), «Новый корабль» (1927–1928), организатором литературного объединения «Перекресток» (1928), литературным обозревателем газеты «Русская мысль» (1955–1978), составителем антологии русской зарубежной поэзии «Муза диаспоры» (1960).
С середины 20-х годов его стихи, критические статьи, обзоры и рецензии публиковались во многих парижских журналах и альманахах, были изданы поэтические сборники «Лучший звук» (München, 1926), «Бессонница» (Berlin, 1935), «На ветру» (Paris, 1938), «Странствие земное», (Paris, 1951), «Паруса» (Washington, 1965). На поэзию Ю.К. Терапиано в наибольшей степени повлияла эстетика «парижской ноты». Как отмечал сам Ю.К. Терапиано в книге «Встречи» (New York, 1953), «основное в «парижской ноте» то, что возникло действительно органически, это вопрос о современном человеке, его внутреннем состоянии, его отношении к внешним событиям и духовным вопросам» [7; 152].
Тоска, бесприютность, невозможность что-либо изменить в свой изгнаннической судьбе, обречённость быть до конца своих дней чужим в чужой стране – вот основной лейтмотив стихотворений поэта, написанных в эмиграции: «Без «возвышающих обманов», / Гостями странными везде, / Чужие – средь различных станов / И нелюбимые нигде…» [8; 12-13].
Для лирики Ю.К. Терапиано, как и для поэтического дискурса первой волны русской эмиграции в целом, доминирующим становится обращение к «вечным» темам – любви, смерти, Бога. Художественным текстам, написанным в разные годы эмиграции, присущи внутренняя эмоциональная сдержанность и глубина взгляда в суть окружающего. С метафизическим отношением к жизни, онтологическими размышлениями о судьбах изгнанников как предметом поэтической рефлексии мы встречаемся в стихотворениях «Господи, Господи, ты ли…» (1937), «Клонит ко сну, наплывают тяжелые мысли…» (1938), «Утром в ослепительном сиянии…» (1945), «Заката осеннего свежесть» (1952), «Ласточка нежная, носится, носится…» (до 1953), «Успение» (1965) и др.
Концепт «дом» также претерпевает изменения. Обеспечивая вариабельность главного концепта, субконцепт «Франция» (вербализаторы – Париж, Сена, Люксембургский сад, Елисейские поля, «тысячелетняя колокольня», «каштаны вдоль бульваров», «скудное чужое небо», «чужая чахлая трава», «каменный, мерно дрожащий под грохот автобусов дом», «городская для бедных больница») актуализирует преобладающий признак жизни в изгнании – «чужой дом», лишенный ощущения закрытого, укромного пространства, родного, близкого. Поэт делает неутешительный, горький вывод: «Да, воистину, из ада / Наша музыка распада, / Разложенья, нищеты: / Ничего любить не надо, / Правды нет и красоты…» [9].
Всё лучшее для лирического героя осталось в прошлом. Но память вновь и вновь возвращает его на Родину, в «милый довоенный Крым», сокровенное место, дающее силы: «По утрам читаю Гомера – / И взлетает мяч Навзикаи, / И синеют верхушки деревьев / Над скалистым берегом моря» [5; 247]. Упоминание в художественном тексте легендарного древнегреческого поэта-сказителя Гомера, героини поэмы Гомера «Одиссея» Навзикаи указывает на национально-культурные особенности мироощущения поэта, его приверженность эллинским традициям.
Крым как пересечение многих культурно-исторических парадигм эксплицитно реализуется с помощью ретро-картин и в стихотворении Ю. Терапиано «Музе», посвященном жене, бывшей долгие годы преданным другом и Ангелом-хранителем поэта: «В Крыму так ярко позднею весною / На рейде зажигаются огни. / Моя подруга с русою косою / Над атласом склонялась в эти дни» [9]. Хронотоп художественного текста позволяет показать особую роль Крыма в истории России в целом и в судьбах отдельных людей, живущих в эпоху войн и социальных потрясений. «Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории» [2; 234]. Идейно-эмоциональная оценка чувств и переживаний лирических героев дается в соотнесенности с историческим и биографическим контекстами – горькое разочарование после цусимского поражения русского флота в Русско-японской войне, революция, Гражданская война и эмиграция, Вторая мировая война, оккупация Франции и победа над фашизмом советского народа, невозможность возвращения на Родину, чувство ностальгии и одиночества в изгнании.
Субконцепты «Крым», «Россия», «Европа» тесно переплетены. Доминирующая характеристика Крыма – «древний». Крымский полуостров периода народной смуты и Гражданской войны претерпевает кардинальную трансформацию и воспринимается поэтом как «анти-дом», ад: «Ты, милая, со мной вдвоем бежала / В глухую ночь без света и тепла, / Когда все время пушка грохотала, / Когда резня на улицах была» [9]. Репрезентанты субконцепта «Россия» – «потонувший Китеж под водой», «затемненная Москва», «в кольцо осады сжатый Ленинград», «Владивосток», «Орел», «Казань» – несут важный духовный смысл, являются знаковыми в истории России и, соответственно, в судьбе лирических героев. Субконцепт «Европа», представленный топонимами «Франция», «Плевна», «Вена», «Берлин», актуализирует концепт «дом» в значении «пространство, населенное людьми», «удел», подчеркивают связь времен, изменчивость пространства.
Такое использование экзистенциальных, романтических ретро-картин, по мнению литературоведа, доктора филологических наук, профессора О.В. Резник, является органической составляющей «эмигрантского мифа», «для которого характерен настойчивый поиск черт прошлого в будущем и наоборот, субъективное «пересоздание» реалий и событий прошлого» [6; 54-54].
Таким образом, мы можем сказать, что в индивидуально-авторской картине мира Ю.К. Терапиано концепт «дом» реализуется в значении «духовное пространство, средоточие традиций». Субконцепты «Крым/Таврия», «Эллада», «Киев», «Россия» обогащают главный концепт новыми смыслами, наполняют его символическим содержанием. В результате социальных потрясений, выпавших на долю русских эмигрантов, можно констатировать трансформацию концепта «дом» в его противоположность, когда утеряны основные концептообразующие признаки данного понятия: надежность, защищенность, уют, покой. В поэтическом дискурсе Ю.К. Терапиано периода эмиграции концепт «дом» реализуется в значении «временный приют», «чужой дом».
Литература
1. Ахматова А.А. Собран. соч. В 2-х т. Т. I. – М.: Правда, Огонек, 1990. – 448 с.
2. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе
Очерки по исторической поэтике // Вопросы литературы и эстетики. – М.: Худож. лит., 1975. – С. 234-407
3. Лавров В.В. «Бесстрашная повесть изгнанья…» / В.В. Лавров// Крымская правда. – 2000. – № 154 (22567). – 23 августа
4. Миляновский В.А. Быть на земле поэтом – горький дар [Электронный ресурс] // Познавательно-развлекательный сайт г. Керчи, 2001.
5. На западе. Антология русской зарубежной поэзии / Сост. Ю. П. Иваск. – Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. – 398 с.
6. Резник О.В. Типология и поэтика персонализма в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции: дис. …д-ра филол. наук: 10.01.02. – Симферополь, 2010. – 430 с.
7. Терапиано Ю. Встречи/ Ю. К. Терапиано. – Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. – 204 с.
8. Терапиано Ю. К. На ветру: Стихи (Рус. поэты; Вып. 3). – Париж: Современные записки, 1938. – 46 с.
9. Терапиано Ю. // Хрестоматия русской поэзии [Электронный ресурс].
