Костомукша - Наталья Лайдинен

От автора:

Моя родная деревня Костомукша находится у самой границы. С детства помню полуязыческое сельское кладбище и там, под мохнатыми елями, замшелый, ушедший паполовину в землю, грубо отесанный каменный крест. Никто не мог объяснить происхождение этого креста – карелы каменных крестов на могилах своих родичей не ставили. И лишь легенды приоткрывали завесу над прошедшими событиями. Не один раз приходили иноземные захватчики с запада, и не раз была дотла сожжена деревня Костомукша. Нет ее и сейчас. Последний раз Костомукша сгорела в студеный февральский день 1942 года. Но Костомукша будет жить. Там обнаружены крупнейшие на северо-западе страны железорудные кладовые. На месте уничтоженной деревни совместными силами Советского Союза и Финляндии построены горнорудный комбинат и большой современный город. Так бывшее место побоищ стало стройкой дружбы и мира на историческом водоразделе. Об этом и моя поэма, которая развивалась вместе с новой Костомукшей.

Старейшему односельчанину
Никите Федоровичу Ватанену
Посвящаю

Над заснеженной тайгой кругами
Густо-черные дымы клубятся…
Реки и озера подо льдами
Возле нелюдимых гор таятся…
Но земля в обманчивом покое –
Буры будоражат эти скалы
Костомукши поле снеговое
Искрами расцвечиваться стало.

К о с т о – значит «месть».
В далеком веке
Здесь происходили схватки мести,
Совершались грозные набеги,
Все живое жгли на этом месте.

Ныне тот разбой забыт –
Как не был,
Но при жизни Лённрота дымили
Десять труб лишь в утреннее небо,
Озеро и лес крестьян кормили.
И хотя тогда уж тетивою
Лучник не звенел, прищурив око, –
Древний крест, опутанный травою,
Помнил о побоище жестоком…
Возвещали на вершинах скальных
О враге огни костров сигнальных
И один язык был материнский
У людей, сходившихся враждебно …
Чад пожара полем стлался низко,
В пламени обуглен спелый колос хлебный.

И случалось –
После битв упорных
В деревнях таежных и озерных
Нет уже ни одного мужчины,
Чахнет поле в мертвом серебре полыни.
И случалось –
За десятилетье
Вырастет на поле лес косматый,
И забудут бурые медведи
На опушке летней перезвоны стада.
Но природа силою счастливой
Волей
Одарила человека, –
Чистит он родник под чистой ивой
Там, где полдничали пахари от века.
Плотник! Топором стучи, не медли!
Просмоли, рыбак, у лодки днище!
Вот уж двери вешают на петли,
Вот уж ветер Костомукши в парус свищет.

Пятистенки поднялись на склоны,
И уже на ближние озера
С топорами шли молодожены,
Возле синих волн сосну валили споро.

Раскорчевка – чертова работа,
Но мечтала молодость, светлея,
С горькой темнотой покончить разом,
Одолеть лукавство богатея,
Победить промерзшее болото,
Веря,
Что всесильным станет в мире разум.

Родилась Коммуна Трудовая,
Сампо распахнула чудо-крылья…
Но опять земле грозит насилье
Потому что, банды собирая,
Лже-Илмаринен, лже-Вяйнямейнен
Рыщут в деревнях лесного края.
Речь они везде ведут такую:
«Брат карел!
Оставь покос и заводь,
Защищай Карелию родную,
Коль не хочешь в Туонеле плавать!»
Но смекают деды-земледельцы:
«От кого же защищать деревни?
Верно, приглянулись вам, пришельцы,
Мех куниц да звонкие деревья?..»
Вновь нагрянула беда большая:
Полыхает от огня округа,
Мать бежит, ребенка прижимая,
Остовы печей с тоской заносит вьюга.
Собрались удалые мужчины,
Многие из Костомукши родом,
Бой кипит на берегах былинных,
Враг полег бесславно
по борам,
болотам…

Ветка ожила, проснулись реки,
Небеса помолодели в сини.
Власть серпа и молота
Навеки
На просторах Калевалы ныне.
Молодые люди Костомукши,
Как березовая роща, в силе,
Чудесам –
Свои открыли души,
Знаниям –
Умы пытливые открыли.
Так бы жить крестьянам в Костомукше –
Самыми б удачливыми были.

Но опять, деревенскую долю круша,
Молния бьет из-за рубежа,
Это на травах кровь, а не ржа.

Лодка у берега замерла,
В печках остыла зола.

Трава у крыльца,
Да пыль с паутиною в доме…
Опять вы, солдаты Суоми,
Как коварная банда, доверяясь
Пошли по преступной дороге
За новым Кианто .

Говорят пришельцы как карелы,
Но карелы строят жизнь иную.
И несется клич во все пределы:
«На борьбу!
За власть Советскую родную!»

Партизаны пролагают тропы,
Чтобы скрытым быть самим,
а видеть много;
Костомукша прячется в чащобы –
Нелегка для партизан туда дорога.
Вдруг дозорный, впереди шагая,
Доложил:
«Попали в переделку,
Не понять компасную мне стрелку,
Мечется по кругу, как шальная.
И куда вести отряд, пути не зная?»
Парни, что из Костомукши родом,
Командиру говорят, однако:
«Там Холодная гора,
А рядом
Там урочище родное наше
Хейкинахо!..»

Ночь, как сытый конь, лежит в ложбине,
Елки сном забылись на погосте.
Пули прошивают сумрак синий,
Восвояси не вернутся больше «гости»…
Их удел –
погибель,
а не слава,
Станут сиротами дети в Хяме,
Горько вдовы зарыдают в Саво ,
Руки заломив перед крестами.

* * *

Стали избы Костомукши головнями,
Пал в сраженье
Люд ее бедовый…
Ночью над пустынными снегами
Жутко кличут одиночки совы.
Разметало беженцев по свету,
Путь домой отыщется едва ли…
И косарь,
Проснувшийся к рассвету,
Косит не траву – болезни да печали.

Светлый вестник мира над землею
Пролетел победно и крылато,
Восторжествовал над мощью злою
Ратный труд советского солдата.
Возвращаются домой солдаты…
В горле матери комок солоноватый –
Дитятко погибло на чужбине.
Только скорбь в ее глазах отныне.
Возвращенье отмечали чаркой.
Если банька есть – вязали веник.
За работу принимались жарко.
Уходила боль из наших деревенек.

«Ваша Костомукша вся сгорела…»
«Ну, а озеро-то уцелело?»
«Озеро на прежнем месте…»
«Что ж, спасибо и за эти вести…»
Сколько веры, мужества и воли
Надо, чтоб затеплить жизнь в пустыне.
Но не легче им
На мертвом поле
Возрождать свою деревню ныне.
Свет от лампы трехлинейной блеклый
Хлынул сквозь задымленные стекла
Темной баньки Юхо Кивисало, –
Как по белу снегу засияло!

Снег у баньки не в глубоких стежках,
Ниточка следов ведет к Никите,
У того изба на курьих ножках.
Жив солдат,
На долю не в обиде.
Утром с долговязым Николаем
Встретятся на тропке два соседа.
Больше никого не насчитаем,
Мужиков в деревне больше нету.
На морозе спорится работа,
Вроде не нужны и рукавицы…

«До пупа провалишься в болото,
Пешим или конным не пробиться.
И чего им в чаще жить охота?» –
Так порой иной проезжий подивится.
По иначе мыслят эти трое:
«Будем жить мы в новой Костомукше,
Ведь сегодня связываем, строя,
Мы грядущий век и век минувший».

Самолет над зеленью таежной.
«Что он ищет? –
Шепчет бор косматый. –
У меня глубоко и надежно
В тайниках земли сокрыты клады.
Никого не подпущу ко входу,
Разве что куницу или птаху…»
Человеку не пробить породу.
Каменную не сорвать рубаху.
Самолет проносится под вечер
Уж над Костомукшею кругами…
Говорили, растопляя печи:
«Ой, не зря над нами, все над нами!..»

Было так, как люди толковали:
Вдруг пришли в деревню рудознатцы,
В ней расположась не на привале.
А чтоб жить и в скальных недрах разобраться.
И беседовали с мужиками,
Перед ними карты вынимая:
Мол, знакомы ль с этими местами?..
Мужики кивали головами:
«Мы иного и не знаем края,
С Хейкинахо и Холодною горою
Век живем, как с матерью родною.
Здесь компас – ненужная игрушка.
Надо, чтоб был с детства глаз наметан,
А приметы – озерко, горушка
Да зарубки по заснеженным болотам».

По сугробам не пройти машинам,
В мерзлый грунт вгрызаются киркою,
Отблескам костра, как крыльям мирным,
Трепетать над первозданною скалою.
Славный час, когда, ударив ломом,
Ты задел по рудоносной жиле!
Человек стоял с тяжелым комом
И смеялся, свою радость скрыть не в силе.
Найден ключ в земные кладовые,
Край гудит, лишь ель роняет вздохи…
Люди словно строят мост впервые
В Костомукшу будущей эпохи!

И смирились с новою судьбою
Грохотом разбуженные камни.
Где шныряли по лесам гурьбою
MЫ мальчишками порою давней,
Люди с помощью сверла стального
Добрались до каменного ряда,
Что не слышал ни живого слова,
Ни разрыва гулкого снаряда.

На моем столе обломок рудный
С вкрапленными блестками металла…
В нашей жизни, вековой и трудной,
Костомукша клады защищала,
Хоть про них она совсем не знала;
Защищала в зной, в студены снеги.
Защищала кровь – из сердца брызни!
Отдала земля себя навеки
Тем, кому был отчий край дороже жизни.
Ну, а сами, чем мы можем сами
Отблагодарить просторы эти,
Мать-природу с добрыми лесами,
Что прощает нас
За все на свете?
Соки в нас земные, колдовские,
Потому, взлетев от почвы твердой,
Можем воспарить в миры иные
И на землю возвратиться гордо.
Думайте, как поступить по сути?
Думаю, что с верой и охотой
Выплатим свой долг сыновний, люди,
Чистой совестью
И честною работой!

Как золу по ветру разметала
Их война – людей из Костомукши…
Но крепки, как можжевельник старый,
Корни их отцовские, живучи.
Край родной дарил не только лаской,
Вырастил напористых и сильных,
Будто бы живой водой из сказки
Напоил своих детей трехжильных.
Пекшуненов,
Ватаненов,
Руконенов,
А затем Стахвейненов и Прокконенов,
Юркиненов,
Онтиппайненов,
Микиттяненов,
Марттынайненов…

А судьба уже благословила
Поколенья новой Костомукши,
И в народе вновь созрела сила, –
Стали крепкими сердца и души.
Но потомство коренных, старинных
Костомукшцев разбрелось по свету,
По дорогам бесконечно длинным,
По путям, вослед за дальним ветром.
И у них у всех в груди пылает,
Пламенем горит неугасимым
Жгучее, могучее желанье
Возвратиться к берегам родимым.
И за ними сохранится право
По закону истины и жизни,
Справедливое, святое право,
Право –
вопреки судьбе капризной! –
Заново
обжить родимый берег,
Слушать говор
быстрых рек студеных.
Видеть
чистый свет березок белых
И сосновых рощ вечнозеленых.
Окунуться в светлую прохладу
Вешних ливней,
ветреных и хлестких…
И дышать дыханьем водопадов
На склистых берегах отцовских.

У мужчин и женщин Костомукши
Испокон веков в руках – уменье:
Луг скосить
И хлеб испечь – получше,
Дом поставить – всем на загляденье!
Для детей и стариков согбенных
Отыскать тепло в краю cypовом
Добрым сердцем и певучим словом,
И трудом своим благословенным.
И такое светлое уменье,
Что веками в людях создается,
Здесь из поколенья в поколенье,
Как бесценный дар передается.
Грозы проходили над рекою,
И пожары над землей стонали.
Но вовек – с протянутой рукою
Люди Костомукши не стояли.

Здесь –
добро и чистота – в почете!
Вслед за снегом, стаявшим весною,
Земляки, привыкшие к работе,
Двор
и поля край – мели метлою.
Талую листву сгребали горкой,
Тропы и дорожки расчищали –
Земляки великою приборкой
Каждый год
приход весны встречали.
Стены, пол и потолок скоблили,
Натирали их песком озерным, –
Чистоту в своей избе хранили
Так же, как хранят для сева зерна.
И полы сияли избяные,
Как должно сиять
жилье
жилое,
Даже бревна старые стенные
Скова пахли свежею смолою.
В чистых водах, светлых и зеркальных,
Тех озер, что с каждым годом – глубже
Вновь помолодевшая сверкала,
По весне умывшись,
Костомукша.
Здесь обычай есть, – как будто малость, –
Заведенный мудро и умело:
Коль ребенку поручали дело,
Дважды повторять – не полагалось!
С детства – самый разный труд – в почете,
С детства – дело всякое любили,
С малых лет привыкшие к работе
Люди
честь свою
трудом крепили.
В годы бедствий, в тягостные зимы,
Земляков спасали в час суровый,
Даже если собственные нивы
Не обогащали хлебороба.

С гордой головой всегда ходили
Женщины и девы Костомукши,
И прямыми, честными прослыли
Гордые мужчины Костомукши.
В Костомукше – крае снежно-белом,
По весне, бросая в землю семя,
Человек добро с хлебами сеял,
Слово там
не расходилось с делом, –
Знал про это весь великий Север.

Эти люди с крепкими руками
Никому – в краю необозримом –
Не были вовеки должниками,
Кроме как земле своей родимой.
Да и солнцу своему родному,
Что горит над их землей не жарко,
И простору своему лесному,
И луне задумчивой и яркой.

И в строю строителей-гвардейцев
Новой Костомукши возрожденной,
Среди них, богатырей-умельцев,
Закаленных на ветру студеном, –
Коренные жители достойно
Землю разрыхлят, скалу раздвинув, –
Для корней могучих, жизнестойких,
Для грядущих сосен-исполинов.
Это право древнего народа,
Горе победившего навеки,
Кровью отстоявшего свободу,
И любовь, и гордость в человеке.
Мой народ, – он шел на смерть за братство,
За просторы северного края,
Он не пожалел свое богатство,
Родину от гибели спасая.
Коренные жители достойно
Землю разрыхлят, скалу раздвинув,
Для корней могучих, жизнестойких,
Для грядущих сосен-исполинов.

А в стране соседней, порубежной
Тоже услыхали грохот бура,
Но сосед на нас глядит не хмуро,
Словно видит:
Свет струится вешний
От руды,
что в Костомукше скальной,
И ее сияние земное
Удлинит полярный день печальный,
Осветит безмолвие ночное.
Протянули руки над границей
В том краю суровые мужчины,
И язык у них у всех единый…
Мирно жить им.
Мирно им трудиться.
Ведь граница –
Не овраг бездонный,
Чтоб на противолежащих склонах
Только создавать укрепрайоны
Посреди цветущих рощ зеленых.
Да, граница между нами свята,
Пусть во имя жизни и народа
Будут мирными часы заката,
Будут мирными часы восхода, –
Будет мир достоин человека,
А земля сильна его трудами,
Чтобы люди нынешнего века
Наслаждались
Рук своих плодами,
Чтобы Костомукша величаво
Освещала дальние дороги,
Чтоб крестьяне в Кайнуу и в Хяме
Жили в счастье,
Жили без тревоги.

* * *

Шуми, шуми, озеро Костомукша!
Волнами пой у берега Риэкинранта,
Качай ветром сосны у мыса Карсикко-Ниэми,
Склоняй тростники перед ельником Юркиля,
Неси свои белопенные гребни на пески Куоткуа,
Нагоняй рыбные стаи в залив Ваталансалми…
Когда утихнешь –
Увидишь в своем зеркале
Отражение города Костомукши,
Поднявшегося из высокой лесной нивы.

(Перевод О. Шестинского и В. Потиевского)