«Калевала» как эпос и как топос в русской литературе середины XX

Доклад на Международной конференции

«Калевала в контексте региональной и мировой культуры»,

г. Петрозаводск 2-4 июня 2009 г.

«Калевала» как эпос и как топос
в русской литературе середины XX – начала XXI вв.

Данная работа – результат исследования, в процессе которого выявлялось, в каком качестве используют понятие «Калевала» современные русские авторы, как прозаических, так и поэтических текстов. В том числе выяснялся характер системности, упорядоченности современного литературного потока вокруг определяющего понятия «Калевала». Основным пафосом данной статьи выступает вопрос: насколько востребован современниками эпос, привлекаются ли в современный текст фольклорные традиции, в Карелии во многом связанные с эпосом «Калевала», или же современный автор использует данное понятие только в качестве территориального определения. Актуальность подобной темы вызвана интересом к новой дисциплине: литературной географии.

Небезынтересен тот факт, что название «Калевала», данное поэме Лённротом − это эпическое имя страны, в которой живут и действуют финские народные герои. Суффикс la означает место жительства, так что Kalevala − это место жительства Калева, мифологического родоначальника богатырей Вяйнемёйнена, Ильмаринена, Лемминкяйнена, называемых иногда его сынами. То есть современный посёлок Калевала появился впоследствии на месте, где растет легендарная сосна Лённрота, под которой якобы сочинялся эпос. По мнению Абтина Голкара, «географические названия <…> также связаны со своеобразной культурной и этнографической семантикой, вследствие чего ассоциируют конкретные образы и мысли» [Голкар].

В статьях Т. Н. Джаксон [Джаксон 2001] И. Г. Коноваловой [Коновалова 2001], Е. А. Мельниковой [Мельникова 2008: 132], было обнаружено принципиальное различие между современными топонимами и географическими названиями античных и средневековых авторов. Если современный топоним однозначно идентифицируется с определенным географическим объектом: например, р. Волга, Памир и др., то значительное количество античных и средневековых наименований имеют неустойчивую привязку к географическим объектам, могут легко переноситься с объекта на объект или вообще обозначать некий неопределенный (а иногда и мифический) объект [Мельникова 2008: 77]. В случае с наименованием «Калевала», рассматриваемым в данной статье, мы имеем уникальную историю употребленного в эпосе топонима, который означал именно мифический объект, а в настоящее время является реальным географическим местом.

Наиболее часто лексему «Калевала» используют поэты. По мнению А. И. Мишина, «естественно, что поэты продолжают, прежде всего, отталкиваться от фольклорных традиций, от народных песен» [Мишин 2000].

В поэзии названия северных мест играют важную роль в создании северного колорита. Многие из таких названий находятся на самом «влиятельном» месте стихотворений (на рифме) и своими ориентальными звучаниями способствуют обогащению северного духа строк. Также достаточно часто географические названия выносятся в название текста.

Название произведения многозначно и символично. Т. Д. Маркова, рассматривая феномен неисчерпаемости семантики названия, приходит к выводу, что «название ‑ это та смысловая вершина произведения, которая включена во все виды «внешних» контекстов: контекст жизни и творчества писателя, контекст литературного течения, в русле которого художник слова воплощает свой идейный замысел, наконец, контекст эпохи, к которой принадлежит, с одной стороны, автор произведения, а с другой стороны, ‑ читатель, адресат текста» [Маркова 2001: 169]. С этой точки зрения небезынтересен текст стихотворения А. Мисаилова «В краю Калевалы», в названии которого употребляется искомая лексема. В тексте описывается как топос, так и эпос: «Ожерелье озер Калевалы», «Ты поведай певучим голосом / Про рождение “Калевалы”», «Все лицо Калевалы в морщинах», «грядущее Калевалы», «Нескончаема песнь Калевалы». Последнее словосочетание – это образ Калевалы, содержащий в себе как эпос, так и топос.

Л. Г. Левинсон в цикле «Солнечная полночь» создает сказочный образ Калевалы, отталкиваясь от топоса и восходя через эпос к хронотопу:

Расскажи, Калевала, откуда

У тебя это вечное чудо?

Стихотворение двуязычного поэта Рейе Таккала «Калевала» ‑ подтверждение того, что слово-название – это образ, а не просто топос или эпос, причем образ со своим хронотопом.

Есть такая страна – Калевала.

И поныне я к ней всё плыву,

Но она, как черта перевала,

Убегает в озёр синеву.

Достаточно часто к образу Калевалы обращается Яакко Ругоев (также двуязычный поэт). Его стихотворение «Песнь родной Калевале» начинается с топонима: «Я пою эту песнь калевальской земле», потом упоминается народ Калевалы, и опять возвращается к топониму «Над землей Калевалы поют провода». В стихотворении Я. Ругоева «Кантеле» мы также имеем дело с образом, как и стихотворениях «Земля Калевалы», «До встречи, родные холмы».

В стихотворении Ал. Ил. Безыменского «Руна новой Калевалы» герои эпоса попадают во времена Великой Отечественной войны. Автор призывает их строить новую Калевалу, таким образом, создавая в стихотворении хронотоп понятия.

Илья Симаненков, описывая Костомукшу в одноименном стихотворении, обращается к образу Калевалы, в основе которого лежит хронотоп.

В стихотворении Александра Сталь (Княжича) «Я слушал руны Калевалы» образ Калевалы развивается в пределах эпоса: «клич победный Калевалы / Бурлил в порогах быстрых рек». Образ Калевалы создается Е. Прибыльской в стихотворении «Живая речь».

В стихотворении в прозе Сергея Пронина «Калевальское небо» образ Калевалы предстает в великолепии неба, выкованного искусным мастером. В стихотворении Б. Шмидта «Сказка о происхождении Карелии» речь идет об образе Калевы: воспевается страна, ставшая «камнем, лесом и водой». В стихотворении А. Титова «В краю песен» в образе сада, выросшего из семени калевальской сосны, соединяются топос и эпос.

Для Евгения Ройзмана Калевала – собирательный образ любви:

Королева Каравелла Калевала…

Шелестели паруса и руны.

Королева звездам напевала,

Трогала серебряные струны.

Образ Калевалы создается А. Фарутиным в стихотворении «Руна о Костомукше», Йази К’Чаби-Цу в стихотворении «Альтернативики».

У С. Погорелого в тексте «Калевала» данная лексема употребляется трижды: один раз в качестве топонима, дважды как эпос. Текст «Песни Калевалы» неизвестного автора обращается к эпосу.

В сонете Владимира Кормана лексема «Калевала» используется в качестве эпоса. Юнна Мориц («Вместо сноски»), Борис Шмидт («Сосна из Калевалы»), Рейе Такала («Сосна в Калевале»), Арбатский К. («Вспоминая закаты далёкой финской земли»), Виктор Потиевский («На земле Калевалы»), Елена Жданович («Песни Калевалы»), Борис Евреинов («Смятенность»), Михаил Порядин («Корни мои»), Никола Грицай («Петрозаводск»), Хатуль (Эли Бар-Яалом. Ингвалу. О поэзии) Гашкова М. и Конюхова Т. («Калевала-2»), Елена Марунич («Она шла на ощупь»), Екатерина Чаусова «Руны»), Михаил Бацер («Перевод “Калевалы”»), Дина Лебедева («Чужая»), Ирина Тимошкина («Кантеле звенит печально…»), Марина Чекина («У каждого Карелия своя») также прибегают к эпосу. В. Федоров в «Руне о моем “Тяжбуммаше» говорит об эпосе уничижительно. В переносном значении используется «Калевала» в одноименном «великом эпосе хоккейных ультрас «Йокерита».

В стихотворениях Р. Такала («Завтра я на север уезжаю»), Дубининой Зинаиды («Калевала»), В. Анищенко («Земля родная») ‑ топос. В тексте Ф. Жукова лексема «Калевала» также вынесена в название: «Калевала NEW», но встречается и в самом тексте «Был я в землях Калевалы». Контекст выявляет использование топонима.

В тексте В. Клена «Ранним утром найдут по стуку» трудно классифицировать лексему «Калевала» из-за неполноты контекста:

Пульс воды ли импульс эпохи

Нить накала

И Калевала

Панорама

И паутина

Кровь закатом короновала…

По законам жанра в прозе образ не всегда равен одной или нескольким лексемам. Закономерно-техническая сторона прозаического стиля, и особенно в сфере большой формы в прозе, явственна, прежде всего, в композиции. «Язык» ‑ наиболее темное, индивидуальное в искусстве, с него, а точнее с ритма, с интонации, которые являются одновременно его компонентом и его предчувствием, начинается и сама индивидуальность художника.

Г. Фиш в повести «На земле Калевалы» [Фиш 1976: 5‑119] обращается к топониму. В критическом очерке о современной литературе Карелии, написанном Э. Карху [Карху 1974: 223], также речь идет о топониме.

Некоторые прозаические тексты не поддаются классификации, как, например, повесть-ремейк Я. Жемойтелите «Калевальская волчица». Калевала, вынесенная в название, по законам поэтики должна соотноситься с эпосом, но из контекста произведения видно, что Калевала встречается один раз как упоминание места, куда уезжала бабка мужа главной героини, т. е. название не отражает ни местность, где происходят действия, описываемые в «Калевальской волчице», ни родовое гнездо главной героини.

Карен Агамирзоев рассказ «Прости, солдат Василь Иванович» начинает главой «В Калевалу». Калевала в данном тексте – это топоним. Топоним используют И. Монаков в рассказе «Ленротова сосна» и О. Назаров в рассказе «Закон Светлого озера».

В. Орехов в фантастическом рассказе «Последняя охота» присваивает имя «Калевала» планете в вымышленном месте и времени.

В очерке Юрия Казакова «Калевала» данное наименование сначала выступает в роли топоса. «В Кеми мне сказали, что где-то далеко на западе в глуши Карелии есть будто бы район Калевала <…> И будто сосна есть на берегу озера <…> и поехал в Калевалу, как в сказку, как за Жар-птицей» [Казаков 1985: 293]. Далее идет речь о Калевале–эпосе: «Под этой сосной сто лет назад пели руны. А у стариков все записывал финский ученый ‑ Лённрот. Так и появилась Калевала»; и «пели Калевалу, глядя на озеро, сидя под сосной» «сколько там в этой Калевале проходит героев». В начале очерка Калевала – это реальное место, топос, далее автор описывает эпос. Но чем ближе к концу очерка, тем яснее становится, что «Калевала» здесь – это образ. Контекст становится прозрачным и метафоричным: «Пролетели утки, плеснула рыба, кулик сел на кромку берега и быстро побежал от нас. Как это там в Калевале? Все поднялись слушать музыку ночи ‑ из лесу вышли лесные жители <…> птицы слетелись с шорохом, перепархивают ближе и ближе. Играет Вяйнемейнен на кантеле, на жемчужном кантеле, сотворенном из костей рыбы. Для кого? Для озер, для камней и неба, опрокинувшегося в водах, для тихого своего народа в белых одеждах, сидящего по всем каменным уступам всей каменной страны, как чайки ночью?». И заканчивается очерк совмещением в лексеме «Калевала» эпоса и топоса: «…придет время, и ничего этого не будет, не станет дикости, пустынности, <…> тогда забудется многое, <…> одно не забудется ‑ не забудется Калевала и великий дух Вяйнемейнена, осеняющий эту прекрасную страну, и имена сказителей, несших этот дух сквозь столетия» [Казаков 1985: 299].

Вынесенное в название понятие «Калевала», благодаря своему композиционному статусу, в большинстве случаев представляет собой хронотоп, собирающий воедино все смысловое пространство произведения. Хронотоп участвует в создании образа страны, существующей во время событий, описываемых в тексте. Образ возникает на стыке смещения понятия из времени эпоса во время создания произведения с одноименным названием.

Случаи обращения авторов к Калевале только как к топониму редки; Калевала представлена в произведениях чаще как эпос. Обращение к Калевале как эпосу находится в зависимости от глубины заинтересованности автора историей страны.

В текстах, появившихся в последние десять лет, понятие «Калевала» встречается редко. Факторами, обуславливающими ослабление использования понятия «Калевалы» в образном контексте, могут быть незнание автором своей истории, направленность в настоящее и будущее без учета культурного пласта прошлого, или же это целенаправленный уход от традиций.

При наблюдающемся спаде интереса современных авторов к Калевале как к эпосу, нужно отметить следующее. Для современных русских авторов, живущих в Карелии, не свойственно употребление лексемы «Калевала» в силу того, что эпос ими воспринимается изнутри, в контексте бытующих реалий.

В конце выступления хотелось бы выразить отдельную благодарность Наталье Лайдинен, чей сайт во многом облегчал работу с текстами современных карельских авторов.

Библиография

Джаксон Т.Н. Austr i Gordum: Древнерусские топонимы в древнескандинавских источниках. ‑ М., 2001.
Коновалова И.Г. Топоним как способ освоения пространства (“Русская река” ал-Идриси) // Диалог со временем. ‑ М., 2001. Вып. 6. С. 192-219.
Маркова Т.Д. Повесть Л.Н.Толстого “Детство”: фемномен неисчерпаемости семантики названия / Т.Д.Маркова // Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика: Междунар. науч. конф. (Казань, 11-13 дек. 2001 г.): Труды и материалы: В 2 т. ‑ Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001. – Т. 2. ‑ C. 168-170.
Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения / Антология. – М.: Наука, 1986. – 230 с.
Мишин О. Дать начало песнопенью… (Современная карелоязычная литература в исторической перспективе) // Север. 2000. № 10.

Источники:

Агамирзоев К. Прости, солдат Василь Иванович
Анищенко В. Земля родная // В. Анищенко. Ожидание. ‑ ПетрГУ, 2007. ‑ С. 9.
Арбатский К.Ф. Вспоминая закаты далёкой финской земли…
Бацер М. Перевод “Калевалы”
Безыменский А.
Гашкова М., Конюхова Т. Калевала-2 // http://lib.ru/ANEKDOTY/kalewala2.txt

Грицай Н. Петрозаводск
Группа «Химеры».
Жданович Е. Песни Калевалы
Жемойтелите Я. Калевальская волчица
Жуков Ф. Калевала NEW
Евреинов Б. Смятенность // Альманах «Соловецкое море». № 3. ‑ 2004.
Йази К’Чаби-Цу Аллитернативки
Корман В. Рисовальщиков инициалов
Казаков Ю. Калевала (очерк) // Казаков Ю. П. Избранное: Рассказы; Северный дневник ‑ М.: Худож. лит., 1985. ‑ 559 с.

Карху Э. В краю «Калевалы»: критический очерк о современной литературе Карелии. – М.: Современник, 1974. – 223 с.: ил.

Клён В. Ранним утром найдут по стуку…
Лебедева Д. Чужая // http://litall.ru/?p=3781

Лихарев Б. Руны новой Калевалы / Лихарев Б. Мой отыщется след. Избранное. ‑ Л., 1975. ‑ С. 209‑210.

Левинсон Л. Г. Солнечная полночь // Л. Г. Левинсон. Завтра и вчера. – Петрозаводск : Карелия, 1986. ‑ 135 с.

Марунич Е. (Dana Ru) Она шла на ощупь…
Мисаилов А. В краю Калевалы
Монаков И. А. Ленротова сосна
Мориц Ю. Вместо сноски // Лоза. Книга стихов 1962-1969. Москва : Советский писатель, 1970.

Назаров О. Закон Светлого озера
Народные песни (руны) // http://ru.wikipedia.org/wiki/Калевала

Орехов В. Последняя охота
Песни Калевалы // http://lyrik.rc-mir.com/gedicht31903.html

Порядин М. Корни мои…
Потиевский В. На земле Калевалы
Прибыльская. Живая речь
Пронин С. (Сеппо Кантерво). Калевальское небо
Рождение Кантеле
Ройзман Е. Королева Каравелла Калевала
Ругоев Я. В. Земля Калевалы // Ругоев Я. В. Певучее дерево. ‑ Стихи. Петрозаводск, 1968. ‑ С. 119—123.

Ругоев Я. Кантеле: Стихи, поэма. Пер. с фин. – М.: Советский писатель, 1986. – 176 с.

Ругоев Я. Песнь родной Калевале
Ругоев Я. До встречи, родные холмы: [О пос. Калевала] // Ругоев Я. Избранное: Стихи и рассказы / Пер. с фин. Л., 1978. – с. 58-59.

Сталь А. (Княжич). Я слушал руны Калевалы // http://valkiria-2004.narod.ru/stihi_steel.html

Симаненков И. Костомукша
Такала Р. Завтра я на север уезжаю // Таккала Р. В. У твоего причала: Стихи. Петрозаводск, 1982.

Такала Р. На Олонке // Таккала Р. В. У твоего причала: Стихи. Петрозаводск, 1982.

Такала Р. Сосна в Калевале // Таккала Р. В. У твоего причала: Стихи. Петрозаводск, 1982.

Такала Р. Калевала
Тимошина И. Кантеле звенит печально
Титов А. В краю песен
Фарутин А. Руна о Костомукше
Федоров В. руна о моем “Тяжбуммаше”. – Петрозаводск, 2001. С. 5.

Фиш Г. На земле Калевалы: Повесть // Г. Фиш. Избранные произведения. В 2-х т. М., 1976. Т. 2. ‑ С. 5—119.

Хатуль (Эли Бар-Яалом): Ингваллу. О поэзии
Чаусова Е. Руны
Чекина М. У каждого Карелия своя
Шмидт Б. Калевала // Б. Шмидт. Жизнь на ладони. Петрозаводск, 1965. – с. 105-106.
Шкляревский И. Калевала // Игорь Шкляревский. Лодка. – Современник. 1977. – 270 с.

Шкляревский И. Калевала // Igor’ Shkli’a’revskiĭ. Glaza vody: stikhotvorenii’a’ i poėmy. ‑ Sovremennik, 1989. – 350 с.

[1] Исследования проводятся по гранту РГНФ «Русский Север: история, современность, перспективы» (08-04-4240 а/С)