Юлия Жадовская. “Избранные стихи”. Статья-аннотация П.Лосева

Юлия Жадовская. “Избранные стихи”. Статья-аннотация П.Лосева

Ю.В.ЖАДОВСКАЯ (1824—1383)

Первая книжка стихотворений Юлии Жадовской вышла в 1846 году. Она, эта книжка, не осталась незамеченной. Почти все журналы того времени откликнулись на ее появление. Не обошел молчанием этот сборник и только что возрожденный усилиями Н.А.Некрасова “Современник”. В первом его номере за 1847 год была опубликована программная статья журнала, принадлежавшая перу В.Г.Белинского, — «Взгляд на русскую литературу 1846 года». В этой статье великий русский критик высказал свою точку зрения и на сборник молодой поэтессы Жадовской.

Не отрицая в стихах нового автора наличия “поэтического таланта”, Белинский тем не менее с горечью констатировал: «Жаль только, что источник вдохновения этого таланта не жизнь, а мечта, и что поэтому он не имеет никакого отношения к жизни…»

В подтверждение своего вывода Белинский привел одно из стихотворений Жадовской, заканчивающееся словами:

“Мирских сует я не терплю,
Но божий мир душой люблю.
Но вечно будут милы мне —
И звезд мерцанье в вышине,
И шум развесистых дерев,
И зелень бархатных лугов,
И вод прозрачная струя,
И в роще песни соловья.

Анализируя зто стихотворение, В.Г.Белинский подверг суровой критике стремление Жадовской уйти на лоно природы от «мирской суеты», от земной действительности, от борьбы людей, ограничить себя кругом бесплодных мечтаний.

«Г-жа Жадовская,— писал Белинский,— предпочла… безмятежное смотрение на небо и звезды. Почти в каждом своем стихотворении не спускает она глаз с неба и звезд, но нового ничего не заметила… Да и что путного может увидеть в небе поэт нашего времени, если он совершенно чужд самых общих физических и астрономических понятий и не знает, что этот голубой купол, пленяющий его глаза, не существует в действительности, но есть произведение его же собственного зрения, ставшего центром видимой им сферической выпуклости; что там, на высоте, куда ему так хочется, и пусто, и холодно, и нет воздуха для дыхания, что от звезды до звезды и в тысячу лет не долетишь на лучшем аэростате… То ли дело земля: — на ней нам и светло, и тепло, на ней все наше, все близко и понятно нам, на ней наша жизнь и наша поэзия…Зато кто отворачивается от нее, не умея понимать ее, тот не может быть поэтом и может ловить в холодной высоте одни холодные и пустые фразы».

Требования которые предъявлял Белинский к творчеству Жадовской, исходили из последовательно развиваемых великим критиком-демократом взглядов на искусство, как на воспроизведение реальной жизни. Он утверждал, что поэзия «не выдумывает ничего такого, чего бы не было в действительности», что «мерка достоинства поэтического произведения есть верность его действительности».

Семь лет назад, в 1840 году, В.Г.Белинский не менее резким отзывом, чем о стихах Жадовской, встретил сборник «Мечты и звуки» безвестного автора, скрывшегося под инициалами Н.Н. Этим автором был будущий великий русский поэт, певец мести и печали народной Николай Алексеевич Некрасов. С присущей ему страстностью и прямотой Белинский обрушивался на «знакомые и истертые чувствованьица», на «общие места», наполнявшие собой сборник «Мечты и звуки». Критик призывал молодого автора вырваться из плена эпигонской романтической поэзии, далекой от жизни, как небо от земли, стать ближе к человеческой жизни, к окружающей человека действительности.

Известно, что этот призыв не пропал даром. Он нашел благодатную почву в сердце молодого поэта. Через несколько лет, прочитав стихотворение «В дороге», представлявшее собой живой кусок жизни, Белинский со слезами на глазах обнял Некрасова и взволнованно сказал ему:
— Да знаете ли вы, что вы поэт — и поэт истинный!,.

Второй сборник произведений Юлии Жадовской вышел в свет, когда Белинского уже не было. Но книга эта сделалась предметом внимания талантливого продолжателя революционно-демократических традиций Белинского, его верного последователя — Н.Д. Добролюбова. В четвертом номере журнала “Современник” за 1858 год Добролюбов напечатал большую рецензию на второй сборник стихотворений Ю.Жадовской. Тон рецензии был чрезвычайно дружеским и ободряющим.

«На стихи ныне в нашей литературе такая мода, какой, кажется, никогда не бывало, — писал в начале своей рецензии Добролюбов.— Собрания стихотворений, изданных в последнее время, можно считать десятками. Много горя доставляют эти собрания стихов бедным любителям поэзии, которые каждый раз бросаются на новую книжку стихотворений с новыми надеждами и почти каждый раз обманываются в этих надеждах. Но за горем бывает, наконец, и утешение; между множеством прозаических, холодных, хотя и блестящих, стихов, попадаются же изредка и книжки, в которых заметно присутствие истинной поэзии. К числу таких редких исключений принадлежит книжка стихотворений г-жи Жадовской».

Таким образом, Добролюбов выделял произведения Юлии Жадовской из общего потока «прозаических, холодных, хотя и блестящих стихов», обнаруживая в ее творчестве наличие подлинной, настоящей поэзии.

Далее Добролюбов высказывался еще более определенно, причисляя сборник Жадовской «к лучшим явлениям нашей поэтической литературы последнего времени». Отмечая, что талант Жадовской «не отличается ни особенным разнообразием, ни могуществом, ни роскошью», рецензент обращал внимание читателей на исключительную задушевность ее стихотворений, на отсутствие в них «всякой аффектации». И Добролюбов решительно утверждал: «Это находка в нашей современной поэзии, так приучившей нас к благозвучному пустозвонству, к изумительной скачке друг через друга пышных образов и мировых идей, выхваченных из школьных тетрадок, к головоломным порывам, о которых вовсе не ведает сердце».

И что особенно важно, Добролюбов подчеркивал народолюбие поэтессы, ее искреннее стремление отразить в своих произведениях тяжелую, полную лишений и страданий, крестьянскую жизнь, В рецензии полностью приведены два наиболее выразительных стихотворения Жадовской, правдиво рисовавших картины деревенского быта, — «Грустная картина» и «Нива, моя нива».

«Сильное впечатление производят эти стихи своей простотой и задушевностью, — заключал свою рецензию Добролюбов. — Задушевность, полная искренность — вот главные достоинства произведений Жадовской.

Творчество Ю.В.Жадовской, замеченное двумя корифеями революционно-демократической мысли в России, к сожалению, не смогло достичь тех невиданных высот, на которые поднялась карающая и зовущая муза Некрасова. Это объясняется не только тем, что Жадовская не обладала таким громадным, поистине гениальным талантом, как ее великий земляк, но и тем, что ее жизнь сложилась совсем по-иному. Почти все свои годы провела она в глухой патриархальной провинции или, как она сама говорила, «в стороне от большого света», что она жила, наконец, в те времена, когда права женщины всячески ограничивались, когда официально господствовало правило, согласно которому женщина не должна была иметь своего собственного взгляда, своей воли.

Юлия Валерьяновна Жадовская родилась I2 июля 1824 года в сельце Субботине, Любимского уезда, Ярославской губернии. Отец ее, владелец небогатого имения, в молодости служил во флоте. Выйдя в отставку в звании капитан-лейтенанта, он приехал в Ярославль и поступил на должность чиновника особых поручений при ярославском губернаторе. Впоследствии он стал председателем Ярославской палаты гражданского суда.

Рождение ребенка принесло в семью Жадовских не только радость, но и большое горе: девочка появилась на свет без левой руки, а на правой было всего три пальца.

Но народная поговорка справедливо гласит: дитя хоть и криво, да отцу с матерью мило. Родители горячо любили ребенка, особенно — мать, слабая, болезненная женщина, сошедшая скоро в могилу. Осиротевшую девочку в трехлетнем возрасте отвезли на воспитание к бабушке, проживавшей к своем имении в сельце Панфилове, Буйского уезда.

Как затем вспоминала Жадовская, бабка окружила ее трогательной заботой, стараясь заменить ей мать.

Пяти лет девочка научилась грамоте. Чтение книг стало ее любимым занятием. С годами «она поглощала все то, что заключала в себе небогатая библиотека старушки»,— рассказывает брат Юлии Валерьяновны П.В.Жадовский.

Когда девочке исполнилось пятнадцать лит, бабушка отвезла ее в Кострому к богатой и хорошо образованной тетке А.И.Корниловой-Готовцевой. Очевидно, не без влияния тетки у Жадовской рано появилось стремление к литературному творчеству. А. И. Корнилова-Готовцева была довольно известной в то время провинциальной писательницей, часто выступавшей на страницах журналов «Московский телеграф», «Сын отечества» и других.

Тетка обучала Жадовскую иностранным языкам, знакомила с русской и заграничной литературой. Затем она отдала свою воспитанницу в пансион, в котором воспитывались дети дворянского происхождения.

Однако Жадовская вынуждена была из-за болезни оставить пансион и возвратиться к отцу в Ярославль. Свое образование она продолжала в домашних условиях. По русскому языку с ней занимался учитель ярославской гимназии (в которой в свое время учился Некрасов) — П.М.Перевлесский впоследствии профессор Александровского лицея, автор ряда интересных работ по русской словесности).

Девушка всем сердцем полюбила молодого, талантливого учителя. Она встретила искренние взаимные чувства. Почти три года продолжалась их теплая душевная дружба. Но когда встал вопрос о браке, отец Жадовской, спесиво гордившийся своим древним дворянским происхождением, и слушать не захотел, чтобы его дочь стала женой разночинца, сына рязанского дьячка. У девушки не хватило сил воспротивиться воле отца. Перевлесский вскоре уехал из Ярославля: навсегда.

Разлука с дорогим человеком оставила в чутком сердце девушки незаживающую рану. Об этом свидетельствуют многие ее стихи.

Единственным утешением для одинокой девушки оставались книги. Она читала до глубокой ночи. Самыми, любимыми для нее авторами были Пушкин, Лермонтов, Вяземский. Первые стихи Ю.Жадовской представляли собой ученическое подражание этим писателям. Но постепенно ее стихотворения становятся все самостоятельнее. О ее творческих наклонностях узнает отец. Хотя он и не был особым поклонником художественной литературы, тем более поэзии, но, видимо, чувствуя себя виноватым перед дочерью, он везет ее в Москву, а затем в Петербург. Здесь она знакомится с Тургеневым. Вяземским и другими писателями и поэтами. Ее стихи появляются в журналах «Москвитянин», «Русский вестник», «Библиотека для чтения» и других. Через некоторое время выходит первая книга ее стихов. Имя Жадовской становится известным довольно широкому кругу читателей. Возвратившись в Ярославль, она активно участвует в издании местных литературно-художественных сборников-альманахов.

В 1861 году «Русский вестника опубликовал автобиографический роман Жадовской «В стороне от большого света». Один за другим создает она и другие прозаические произведения: «Простой случай», «Неумышленное зло», «Ни тьма, ни свет», «Непринятая жертва*, «Отрывки из дневника молодой женщины», «Женская история», «Отсталая». Лейтмотив этих произведений — женское бесправие, вынужденная разлуки любящих друг друга людей. Критик А.М.Скабичевский образно назвал творчество Жадовской «поэзией женской неволи».

Повесть «Отсталая» была последним произведением Ю.Жадовской, появившимся в периодической печати. В последние годы своей жизни Юлия Валерьяновна отошла от творческой деятельности. Это дало повод некоторым ее биографам утверждать, что молчание ее было вызвано нежеланием «подделываться под тон господствовавшего тогда в литературе направления», то есть некрасовского направления. На этом основании советский литературовед И.Айзеншток сделал вывод, что Жадовская «испугалась революционной ситуации 1859—1861 г.г.» и уединилась в «родовом своем имении».
Но этот вывод не имеет под собой серьезных оснований. И.Айзешток допускает фактические неточности: во-первых, в годы революционной ситуации 1859— 1861 г.г. Жадовская еще продолжала писать и довольно активно, во-вторых, у нее не было никакого «родового своего имения».

Однако дело не в этом. Основное обвинение заключается в том, что Жадовская, якобы, была противницей некрасовского направления и литературе, что ее пугало нарастание народного протеста против крепостного права.

(* См. И. Айзеншток. Поэт-демократ Л.Н.Трефолев. Ярославское книжное издательство, 1954, стр. 21.)

Так ли это было в действительности? Нет, далеко не так. В стихотворении, написанном непосредственно перед реформой 1861 года и посвященном Николаю Алексеевичу Некрасову, Жадовская писала:

Стих твой звучит непритворным страданьем,
Будто из крови и слез он восстал!
Полный ко благу могучим призваньем,
Многим глубоко он в сердце запал…

Льнут к нему чутким, внимательным ухом
Души, измятые жизни грозой;
Внемлют ему все скорбящие духом,
Все угнетенные сильной рукой.

Где же здесь несогласие с направлением Некрасова? Наоборот, в стихотворении выражается полное признание великого значения некрасовской музы, к звукам которой льнут «все угнетенные сильной рукой».

Почти одновременно со стихами, посвященными Н.А.Некрасову, Жадоаская публикует стихотворение, адресованное одному из апологетон теории «искусство для искусства» — поэту Н.Ф.Щербине. Жадовская убеждает Щербину, что напрасно он старается спастись ог «житейских бурь и смут» на древних развалинах Афин, под голубым небом далекой призрачной Греции.

Но верь, и там тебя найдут
Людские ропот, плач и стон;
От них поэта не спасут
Громады храмин и колонн.

Поэтесса призывает сторонников «чистого искусства» отрешиться от «эпикурейского сна» и пойти к своим «скорбным братьям», вместе с ними вести неустанную жизненную борьбу.
Не ясно ли из этих примеров, к какому направлению причисляла себя Жадовская?

Демократизм Жадовской, ее искреннее сочувствие многомиллионному закрепощенному и обездоленному крестьянству нашли свое отражение не только в её творчестве, но и в различных ее высказываниях, а также свидетельствах современников. Так, в письме к своему другу, профессору-экономисту И.Н.Шеллю в 1860 г. она писала: «Отчего так долго тянется крестьянский вопрос и будет ли ему конец? Будет ли коней этой истоме, этому лихорадочному ожиданию бедных людей?» В том же письме Жадовская с большой симпатией отзывалась о сыне известного декабриста И.Д.Якушкииа — Е.И.Якушкине, проживавшем в это время в Ярославле, участнике революционной организации «Земля и ноля», называя его «рыцарем без пятна и упрека».

В Ярославле Жадовская познакомилась с молодым поэтом-демократом Л.Н.Трефолевым. Из его воспоминаний известно, что она сыграла значительную роль в его творческом росте. Трефолев всегда относился к ней «с чувством глубокого уважения». Жадовская «заклинала» его «именем святой поэзии… изучать, как можно более изучать Белинского и читать Добролюбова…

По словам Л.Н.Трефолева, Юлия Валерьяновна неоднократно убеждала его, что «кроме книжной, так сказать, идеальной любви к народу, не мешает выражать ее и практически, хотя бы только при помощи одной книги, самой легкой и вместе с тем самой трудной: русского букваря». Следуя этому благому совету, Трефолев принял деятельное участие в создании воскресных школ для трудового населения города Ярославля.

Но чем же все-таки объяснить тогда молчание Жадовской, продолжавшееся до самой ее смерти?

Наиболее убедительный ответ на это могут, пожалуй, дать некоторые биографические факты, неудачно сложившаяся в шестидесятых и семидесятых годах личная жизнь Жадовской. Вопреки воле своего сердца она вышла замуж за старика — доктора К.И.Севена, овдовевшего и оставшегося с большой семьей. Жадовская пожертвовала собой ради блага других и отдалась воспитанию детей. Немало заботы требовал и уход за тяжело больным отцом, который в течение пяти лет находился на попечении дочери. Вскоре заболел и умер муж Жадовской.

Вряд ли такая обстановки могла способствовать творческой деятельности поэтессы! Усталая и обессиленная, она прожила последние дин в маленьком сельце Толстикове, Буйского уезда, в полном отрешении «от большого спета». Умерла Юлия Валерьяновна 23 июля 1883 года.

В 1885 году в Петербурге вышло подготовленное братом Жадовской полное собрание ее сочинений. С тех пор ее произведения отдельными книгами ни разу не издавались. Но многие стихи ее, особенно «Нина, моя нива», «Грустная картина», часто публиковались в школьных хрестоматиях, календарях и поэтических антологиях русской поэзии, а некоторые из ее стихотворений П.И.Чайковский и другие композиторы переложили на музыку и они стали популярными романсами и песнями («Ты скоро меня позабудешь», «Я все еще его, безумная, люблю», «Я плачу», «Сила звуков» и т. д.) Ю.В.Жадовская принадлежит к числу незаслуженно забытых талантливых поэтов прошлого века. Она — задушевный лирик. Стихи ее рождались в глубоких тайниках сердца. В одном из первых своих стихотворений «Перл» она ярко изобразила сложный и тонкий процесс рождения поэтического слова:

Надо сильно буре
Море взволновать.
Чтоб оно в бореньи
Выбросило перл,

Надо сильно чувству
Душу потрясти,
Чтоб она в восторге
Выразила мысль.

В стихах Жидовской много грусти. Но она, эта грусть, как писал Н.А.Добролюбов, происходит у поэтессы «из источника более глубокого, нежели какие-нибудь мечтательные – или личные раздражения. Ее сердце, ее ум, действительно, наполнены горькими думами, которых не хочет или не умеет разделять современное общество. Ее стремления, ее требования слишком обширны и высоки, и немудрено, что многие бегут от поэтического призыва души, страдающей не только за себя, но и за других»…

Эту же мысль развивал в своей рецензии на стихи Ю.Жадовской и другой выдающийся революционный критик-демократ Д.И.Писарев. Утверждая, что многие произведения поэтессы «стоят наряду с лучшими созданиями русской поэзии», он заявлял: «В этих стихах нет ни претензии на эффект, ни желчи, ни сатирических выходок; в них отразилась мягкая нежная душа женщины, которая понимает несовершенство жизни и грустит молча и безропотно».

Следовательно, корни глубокой грусти в стихах Жадовской ухолят в социальную почву. Она остро чувствовала несправедливости существующего общественного строя и угнеталась сознанием своего бессилия:

Увы! и я, как Прометей,
К скале прикована своей,—
Мне коршун-горе сердце гложет,
И луч небесного огня
От рока не спасет меня
И цепь сорвать мне не поможет!

Жадовская не уставала мечтать о другой жизни, (1
новом веке, о светлом будущем:

Говорят, придет пора —
Будет легче человеку,
Много пользы и добра
Светит будущему веку.

Особенно тяжело переживала Жадовская положение порабощенной, лишенной всяких прав женщины. В стихотворении «Дума», написанном под явным влиянием Н.А.Некрасова, Жадовская образно рисует картину печального будущего беспечно играющей девочки:

Скоро очи осветятся думой,
Перестанешь беспечно играть,
И заляжет заботой угрюмой
На лице твоем милом печать…

Оскорбят тебя люди жестоко,
Опозорят святыню души;
Будешь, друг мой, страдать одиноко.
Лить горячие слезы в тиши.

Жадовская до самозабвения любила родную русскую природу: бескрайние дали Волги, широкие просторы нолей, густую зелень дремучих лесов. Многие стихи об этом написаны в кольцовской песенной манере, полны солнечных дум и неизбывной любви к природе.
Но на этом радующем глаз фоне поэтесса видит и другие картины:

Незавидна местность:
Скудная земля,
Плоская окрестность,
Выжаты ноля.

Все как бы в тумане,
Все как будто спит…
В худеньком кафтане
Мужичок стоит.

Головой качает —
Умолот плохой,—
Думает-гадает:
Как-то быть зимой?

В одном из лучших своих стихотворений, посвященных природе — «Нина, моя нива», Жадовская вместе с крестьянином тревожится о «ниве трудовой». Разумеется, не все равноценно в творчестве Ю.Жадовской. Были у нее подъемы и спады. Наряду с прекрасными, волнующими стихами, принадлежащими к «лучшим созданиям русской поэзии», есть у нее и слабые, посредственные строчки. Неправильно было бы также говорить о вполне установившемся, твердом демократическом мировоззрении поэтессы. В ее стихах звучат иногда мистические мотивы, появляются нотки фатальной безнадежности и обреченности. И это понятно: она была человеком своей эпохи.

Однако не в этом главная особенность поэзии Жадовской. Ее муза, простая и скромная, была правдивой и искренней. Жадовская никогда не пыталась возвеличивать значение своего таланта. Она без всякой рисовки и позы признавалась:

Я в мире промелькну падучею звездой,
Которую, поверь, не многие заметят.

Ее сокровенным желанием было “пройти по жизни своим путем, хоть горестно, но честно, любя свою страну, любя родной народ”.

Жадовская страстно желала увидеть свою страну свободной и счастливой. Ей хотелось дожить до «утра нового миря», посмотреть как заалеет яркая эаря неведомой жизни. И этим она особенно близка нам, современникам двадцатого века, участникам великой стройки коммунизма, её благодарным землякам.

* * *

«Избранные стихотворения» Ю.В.Жадовской печатаются по полному собранию её сочинений (посмертное издание) 1885 года.

Стихи публикуются в хронологическом порядке, установленном составителем полного собрания сочинений Ю.В.Жадовской, ее братом — писателем П.В.Жадовским.

П.Лосев