Вступительная статья и переводы
Светланы Чулковой
…Город Амхерст, штат Массачусетс. Новая Англия. Середина 19 века. Аккуратный сад, усеянный цветами и поющими птицами; кусты, постриженные до геометрической правильности; череда врытых в землю камней (глубоко, до темечка) образует садовую дорожку. Расстояние между камнями – длиной в средний человеческий шаг. “Stepping stones” – “шаговые камни”, отполированные многолетней размеренностью жизни.
..Маленькая рыжеватая женщина сидит у окна и что-то шьет. Золотистую прядку, выбившуюся из пучка, она нетерпеливо заводит за ухо. Мелькает серебристая игла, а женщина что-то сосредоточенно бормочет. Мимо окна проходит сестра женщины – Лавиния. Она знает, что именно шьет ее сестра Эмили: вовсе не то, что представляешь ты, читатель. Поможем твоему привыкшему к кинематографу воображению и допустим, что камера наезжает на окно. Наплыв в затемнение…
И мы оказываемся в комнате. Ну да, рассказ наш вовсе не о рукодельнице, потому что Эмили занята совсем другим делом: она сшивает самодельные книжки своих стихов. Начиная с 20-летнего возраста, то есть с 1850 года – и до тех пор, пока не пересталось писать, у Эмили накопилось 1775 стихотворений, а опубликовала она при жизни – всего семь, пять из них – в газете “Спрингфилд Рипабликан”, у редактора мистера Холланда. В 1862 году Эмили Дикинсон пишет письмо пастору Томасу Хиггинсу, человеку, находящемуся около литературы. Он признает в Эмили оригинальные поэтические способности, но советует не печататься. С 1862 года Эмили на предложения друзей опубликовать ее стихи отвечает неизменным отказом.
Раковина захлопнулась. Так начинает зреть жемчуг…
Учеба в женской семинарии (г. Холиоук, штат Массачусетс), а затем в академии родного города (основателем которой был ее дедушка, а отец – с 1835 по 1872 г – казначеем) – учеба не превратила Эмили в набожную девушку, перебирающую в уме лик Бога, словно лица женихов. Эмили видела один лишь ореол и шла на его свет… В 1855 году, по дороге в Вашингтон к отцу, который был в то время конгрессменом (1853-1855 гг), Эмили, остановившись в Филадельфии, слушает проповеди известного священника Преподобного Чарльза Водсвурта. Потом они долго переписываются. Это была ее первая большая и невозможная любовь, любовь-ореол… В конце семидесятых Эмили предает себя добровольному заточению в стенах собственного дома. С 1870 года одевает только белые платья и принимает лишь тех людей, которых “просеивает” ее сестра Лавиния, живущая по соседству.
В 1874 году умирает отец Эмили. В 1878 году Эмили посещает вторая – на этот раз разделенная любовь – к Отису Лорду, другу ее отца. В 1882 году умирают ее мать и Уодсвурт, в 1884 – Отис Лорд.
Больше всего стихотворений (800) Эмили Дикинсон написала за период гражданской войны (1861-1865): словно живой цветок, она собирала на себе наэлектризованный войной воздух, а потом отряхивала его, и он превращался в стихи.
Потом стихи пошли на убыль, но вся жизнь ее была построена по законам высшей гармонии. – Об этом говорит переписка тех лет, из которой пробивается натура страстная, остроумная, утонченная.
Эмили Дикинсон умерла в мае 1886 года, в том же доме, что и родилась.
И тогда раковина, в которой зрела жемчужина, открылась…
Первая книга Эмили Дикинсон появилась в 1890 году.
…Я вижу ее, гуляющую в поле, в лесу, с репейником, налипшим на платье, слышу ее прерывистое дыханье от долгой ходьбы. Я не знаю, как она плачет, потому что даже в своих стихах она всегда “отворачивается к стенке” и делает это незаметно, вдали от посторонних глаз. Она соблюдает дистанцию. И потихонечку сшивает себе свои самодельные книжки и что-то бормочет, создавая свою маленькую домашнюю вечность…
…Раковину выплеснуло на берег…
ЭМИЛИ ДИКИНСОН (1830-1886)
***
“A light exists in spring…”
Не ведая сама
Проснулась ото сна
Зима и не зима:
Такая предвесна.
И внутренним огнем
Как будто озарен
И самый дальний склон,
И голый куст на нем.
И вот уже ответ
В душе моей готов:
Что этот цвет – предсвет,
Предверье всех цветов.
…Все многоцветье трав,
Всю мира пестроту
Один, в себя вобрав,
Лиясь на наготу…
Весною мир ожил,
Но грустно отчего?
Свет! – кто-то разложил
На радугу его…
***
“Let me not mark that perfect dream
By an Auroral stain…”
Ночной восторг не так уж плох,
Босая – так пиши.
Опять застал меня врасплох
Восход моей души.
Как повторить его суметь:
Не подогнать – скорей!
…Он приходил почти как смерть
За матушкой моей…
***
“The lilac is an ancient shrub…”
В саду стемнело, ну и пусть,
Есть сад иных высот:
На небесах сирени куст
Сегодня расцветет.
О, этот сад не засорен!
И ангельски чисты,
Там есть и белая сирень,
И голубой цветы.
Наука, горестный итог
Стоянья без воды.
О, этот пятый лепесток,
Загвоздка из звезды.
Да не наступит перевес
Ни ночи, ни зари.
…И шла прохлада от небес
И запах от земли…
***
“Our journey had advanced…”
Закончен жизни путь,
И некуда свернуть.
Привел незримый знак
Туда, где смерти мрак.
Мы слышим над собой
Ветра иных миров:
Ведь смерть – не тлен сырой
Кладбищенских лесов.
Там бог твой, а не враг,
И град небесный.
…О, этот белый флаг
Над черной бездной!..
***
“The bat is dun with wrinkled wings…”
ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ
Вот мышь летучая летит,
Ни звука не издаст:
И лишь крыло прошелестит
В морщинах-бороздах.
Что видеть в сумраке могу:
Что там, по небесам,
Престранным зонтиком дугу
Философ описал?
“Скажи мне, где твое жилье,
Какую шлешь мне весть?” –
В безмолвье сдержанном ее
Зловещий признак есть.
И что сомнение мое,
Что толку говорить:
Ведь если Бог создал ее –
То так тому и быть…
“Our lives are Swiss”
АЛЬПИЙСКОЕ СИЯНИЕ
Мы – озера мерцание
В спокойствии своем.
Как в маленькой Швейцарии –
Как тихо мы живем!
Все кончится внезапно
С упавшей пеленой,
Когда откроют Альпы
Что там – за их спиной.
О явное, но тайное!
Ты – как вдали Италия –
Ее вдвойне любить,
Но ни себя, ни этих гор
Все ж не переступить…
***
“There is a certain slant of light…”
Зимний свет, ты – тихий свет,
Ты – не ураган.
В тех лучах уж много лет
Чудится орган.
Отойди, поберегись
(Сердцем рвешься ввысь!)
Металлический регистр
Над тобой завис.
Этот холод нам знаком:
Только запоешь,
Только тронешь языком –
С мясом оторвешь.
Что же убыстряю шаг
На зимы простор:
Не могилу, не ландшафт
Бог вокруг простер…
***
“Must be a woe,
A loss or so…”
Пускай земная красота
Играла нам на все цвета:
Звал голос внутренний туда,
Где под землей блестит слюда.
Для человека непросты
Подземной радуги пласты.
И там, где цель достигнул он –
Там крест могильный водружен…
***
Как жили – закончим все разно,
Мы верили ради конца:
О смерть, как светло и прекрасно –
Сидеть одесную Отца.
Да, с верой светлее и лучше.
И – что там ни говорят:
Болотные светят гнилушки,
Но звезды над ними горят…
***
“Just lost, when I was saved…”
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Когда я умерла,
За этот краткий миг
Всю жизнь свою я снова прожила.
Но вздох коснулся губ,
И там, за той чертой,
Гудел разочарованный прибой…
Не оттого ли стала понимать
Весь тайный смысл, заложенный в словах:
Моряк, что жил на дальних островах,
Свидетель бледный, что открыл ту дверь –
Ни жив ни мертв теперь…
Так значит – не сейчас?
Лишь там постигнет дух
Что не поймут ни зрение, ни слух…
Туда, туда все дни мои летят,
Где океаны вечности гудят…
***
“This is my letter to the world…”
Я посвятила это вам,
Кто про меня забыл.
Так что ж – написанным словам
Другой помощник был.
Они – от матушки Земли,
Они – от нас двоих:
Чтоб вы, сограждане мои,
Нашли утеху в них…
***
“Through the straight path of suffering…”
МУЧЕНИКИ
…Как поживает мученик,
Неискушен и строг:
Что на земле хорошего,
Когда на небе Бог.
…Вверх по небесной лестнице
Они бредут гуськом:
И метеоры яркие
Их обойдут кругом.
Здесь на ознобном воздухе
Весь мир в снегу лежит:
И словно стрелка компаса
Моя душа дрожит…
***
“It’s all I have to bring today…”
Тут все, что написать смогла,
Тут вся душа моя:
Тебе откроются луга,
Леса, потом поля…
Ты сможешь вслух пересчитать
(Коль заболит душа)
Всех пчел, что будут там летать,
Над клевером шурша…
***
“A little road not made of man…”
Куда путь муравья ведет –
Его тропа мала:
Там гусеница проползет
Да прожужжит пчела.
Порою так хотелось мне
Одним глазком взглянуть:
Но к этой крошечной стране
Навек заказан путь…
***
“What mystery pervades a well!”
КОЛОДЕЦ
Вода, вода, ты тайна
Со дна или с вершин?
Твой дом любой – как мир иной:
Колодец иль кувшин.
Стою, от страха чуть жива:
Внизу река течет, –
Какая смелая трава
Тут на краю растет.
Хочу понять, но не могу
Природы грозный план:
И чувствую на берегу
Бездонный океан.
Вода, вода, когда о ней
Ничто не говорит:
Но в испареньях жарких дней
Кочует и бурлит.
И как понять ее, когда
Она туман и дым…
…Но возвращается вода
В колодец и в кувшин…
***
“The mountain sat upon the plain…”
ГОРА
Гора – долина ее дом –
На целый мир глядит
И в кресле каменном своем
Как патриарх сидит.
Природа – детская игра,
Что длится каждый день:
Покуда старая гора
Дает и свет, и тень…
***
“To fight aloud is very brave…”
Каков герой! Но посмотри –
Ведь нет средь них тихонь:
И не у них горит внутри
Страдальческий огонь.
А те, что ближе и родней,
Целуют шелк знамен:
И тихой гибелью своей
Меняют ход времен.
Их шлемы перьевые:
То ангелы бредут –
Мундиры снеговые –
На вечности редут…
