СЕВЕР
Я еду на север и больше сюда не вернусь.
Мне грустно. Но, Боже, нужна ли кому эта грусть?
Беспомощно сердце, нельзя не исполнить приказ!
Не все ли равно, что украдкой поплачу не раз…
Я еду на север – туда, где раздвинулись льды,
туда, где в сугробах скупые медвежьи следы,
где больше лица никогда не коснется загар,
где жмутся к пригоркам тяжелые стаи гагар,
где вечно молчанье, лишь ветер в равнинах гудит,
где небо свинцово, земля ничего не родит,
где даже репейник, простой наш репейник, и тот
на этой бессильной и мерзлой земле не растет.
Кому мне поведать мою безысходную грусть?
Настанет пора – я не плача со всеми прощусь.
Прощаясь, кого-то сорвать мне цветок попрошу
и в книге любимой на память его засушу.
И медленно тая потом средь нетающих льдов,
нет-нет и взгляну я на призрак далеких цветов,
заветную книгу при свете костра разверну –
и сердце сожмется, и сердце уйдет в тишину…
1940
ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАМЯ
Ю.А. Т
Покорилась судьбе, не боролась –
дождалась и благого конца,
как за лето налившийся колос
под серпом неизбежным жнеца.
И осталось великое горе,
и бессильно любовь замерла…
Бьется только житейское море
о торжественный мрамор чела.
Пламя свечек – последнее пламя,
что над этой зажглось красотой.
Недолга будет «вечная» память,
но воистину вечен покой!
1950
ВЕНОК
И. В. Фрей
Твоей скорби ощущаю остроту,
ей венок душою скорбною плету!
Жизнь темна, такой останется навек…
Новый крест обвил недолгий здешний снег…
На руке с твоим еще одно кольцо…
Заслонило мир прекрасное лицо,
говорящее уже без света глаз
о далеком и неведомом для нас…
Надо жить среди ненужной суеты.
Было время – было счастье: он и ты!
Как утешить? чем одобрить? что сказать?
как с прошедшим настоящее связать?
Но мне кажется, нет в жизни пустоты –
в ней по-новому, но все же – он и ты,
потому что погибают плоть и кровь,
но не гибнет совершенная любовь!
1953
НЕЖНОСТЬ
Всегда найдет, хотя совсем не ищет,
ответит вмиг, вопроса не задав,
зальет теплом случайное жилище,
смягчит чужой стеснительный устав.
Не даст поднять и нетяжелой ноши,
тайком цветы положит на порог,
напомнит вдруг о чем-нибудь хорошем
без лишних слов, как будто между строк.
Вне лет, стихий, пространств и изменений
ведущая мелодия – одна,
и с каждым днем звучат проникновенней
и без того глубокие тона.
Тихонько в дверь стучится неизбежность.
Трава в росе, и ночь уже близка.
О чем грустить, когда все та же нежность
другой руки касается слегка!
1952
ИСТОКИ
Есть тысячи слов на земле,
неизбежно их повторенье:
Строчку любую стихов
кто-то когда-то сложил!
И все же, поэт, не молчи –
дай простор своему вдохновенью,
Пусть даже, не зная того,
ты чужое в своем воскресил!
Порадуйся встрече в веках
у истоков созвучий
С безвестной душой,
что звучала почти как твоя!
И, может быть, мысль твоя
выльется тоньше и лучше,
Приняв в себя то,
что пробилось из недр бытия!
1957
ЛИК ВРЕМЕНИ
Невидимым стоит оригинал
За видимостью маленького слепка…
Забыла, кто, когда это сказал,
Но жгучесть слов впиталась в память крепко. –
«Чтоб жизнь приять, чтоб утвердиться в ней
И время наше полюбить должны мы!»
Какой призыв! Но лика нет мрачней,
И чувство с ним в борьбе непримиримой.
Бедой грозит нахмуренная бровь,
Бескровный рот насмешка исказила…
Но говорят, берется и любовь
Высоким подвигом и всепрощенья силой?
А если в обезумевших глазах
И жалости не видно даже тени,
А если век тяжелых каждый взмах
Последнее сулит уничтоженье –
Тогда любить? Простить за все вперед
Сквозь лязг, и стон, и тьму и святотатство
И, не забыв, что все ко дну пойдет,
Своим лишь совершенством утешаться?
О, проповедник, мысль твоя жива,
Но каждый раз с моею – распри те же!
– А не изрек ли ты свои слова
Лишь потому, что в наше время не жил?
1 9 5 7
КРЫЛЬЯ
Суд свое слово когда-нибудь скажет,
Только уже после нас…
Совесть – в покое. Верность – на страже.
Горе – не напоказ.
Где бы мы ни были, всюду пред нами
Родины пламенный лик.
Слава тебе, неотступная память,
Жизни бесплотный двойник!
Тысячи тысяч – мы сердцем единым
Клад наш сумели сберечь. –
Слава высотам твоим и глубинам,
Дивная русская речь!
Спаяно крепко грядущее с былью.
Родина в горе родней. –
Пусть же растит свои светлые крылья
Мысль, обращенная к ней!
1957
СТИХИ О СВОБОДЕ
Можно обойтись без многого,
Сжаться в ком, себя урезать в пище.
Коль придется и медвежье логово
Обратить в случайное жилище,
Можно бросить и друзей и почести,
Взяться за работу не по силам,
Изнывать в жестоком одиночестве,
Без того, что раньше было милым,
Можно жить с глухими и незрячими
И привыкнуть к деревянным лицам,
Можно в вечных стычках с неудачами
Все же до конца не надломиться –
Надо только, чтоб в дороге голову
Окружал бодрящий ясный воздух,
Чтобы взор от странствия тяжелого
Отдыхал на солнце и на звездах,
Чтоб могли отстроить руки наново
Жизнь светлей на опыте ошибок,
И чтоб сердце в выборе желанного
Не давила каменная глыба!
1957
РАЗУМ
Спроси – на все ответ тебе готов:
Людская мудрость все предусмотрела!
Века полны глубоких, веских слов,
Нанизанных и связанных умело.
Но в них ли дело?
С каких сторон к чему ни подойдешь,
Все кем-то, где-то сказано когда-то.
В руках анатома не отдыхает нож,
И бытие до нервов им разъято.
И то, что свято!
Накоплены и копятся давно
По-разному решенные задачи,
Но перед тем, что не разрешено,
Богатство это так немного значит!
Сфинкс тайну прячет.
И так доныне мирозданья князь
Во всеоружьи опыта земного,
К познанию столетий приобщась,
Не утолен и ищет, ищет снова…
В пределах слова!
1957
СЛЕДЫ
Какая простота в последней сложности!
Как разрешает все прикосновенье
Острейшего клинка к тому узлу
Из трепетных надежд и безнадежности,
Из целости и раздвоенья,
Из частых смен земного тяготенья
К добру и злу!
Ведь только миг, единый миг бездонности –
И то, что было хрупко и громоздко,
Светло, темно, легко и тяжело,
Сравняется в своей незавершенности
С забытым неоконченным наброском,
И скроются под маскою из воска
Добро и зло…
Не проследить, где пересеклась линия,
Не уловить ни сердцем, ни глазами
Как Сила сил дух с телом разняла…
А жизнь идет! А мир не стал пустынею!
Растет трава… и реже вьется память
Над кое-где заметными следами
Добра и зла!
1957
СИЛА СЛОВ
Вдруг появляются стихи
Вот т ак… Из ничего.
IЪоргий Иванов
На увяданье – ни намека!
В последней зрелости – расцвет…
– Ушел волнующий глубоко
Большой мучительный Поэт!
Он не жалел чужих иллюзий
И мог своими пренебречь,
Но оставалась верной музе
И желчью политая речь.
Поэт злых истин без покрова,
Поэт жестокого смешка –
Он груз отчаянья земного
Собрал, как будто, за века.
Но если вдруг почти небрежно
Меж строк умышленно-сухих
Бросал он горестно и нежно
Любовью окропленный стих,
И если сдержанная жалость
Чуть-чуть приоткрывала лик –
Как благодарно загоралось
Любое средце в этот миг!
Одни придут другим на смену,
Но остается колдовство
Творить высокое из тлена
И красоту – из ничего!
ВЕЧНОСТЬ
Что такое – миг? Что такое – год?
Что такое просто – наше время?
В жизни все придет, в жизни все уйдет.
Как и мы уйдем… уйдем за теми.
Кто был всем для нас
И навек угас.
Опадает лист. Умолкает звук.
Оплывают свадебные свечи.
Друга навсегда покидает друг,
И потом уже заполнить нечем
Страшной, неживой
Пустоты немой.
Но пока мы здесь, есть у нас одно
Вечное, как солнце, достоянье:
Нам на черный день в собственность дано
Вместо тленных благ воспоминанье.
В нем и только в нем
Вечно мы живем!
ОСЕННЯЯ ПОРА
Как хороша земля порой осенней!
В ее красе непрочной улови
Последний жар последних вожделений
Глубокой, поздно вспыхнувшей любви!
От встреч с теплом, от солнечных касаний
Идет волна предчувствий и истом.
Звучнее высь и даль благоуханней
И яркость осязательней кругом.
Червонный блеск… багряность… медь и зелень…
Жемчужные ковры в голубизне…
Осенний пир – а глаз еще не хмелен,
Все пьет настой из красок и огней!
Прерывист ток чуть слышимых мелодий.
Сорвался лист. Упал созревший плод.
И что-то в умирающей природе
О новых воплощениях поет.
Расцвет и смерть: таинственная смежность
Цветков различных на одном стебле…
И сердце через край переполняет нежность
К прекрасной в обреченности земле!
1959
МАСТЕРСТВО
Не кружева,
Не камни драгоценные,
Не редкие тепличные цветы –
Слова, слова
Совсем обыкновенные,
Но сильные геройством простоты!
Давно наш глаз
Прельщает не блестящее,
Давно наш слух не громкому открыт –
Пусть без прикрас
Живое настоящее
Одним касаньем чувству говорит!
Скромней размах,
Уменье изощреннее:
Столетий тень глядит из-за угла!
И на устах
Порою хруст иронии
Чтоб жалость незамеченной прошла…
Так много ран,
О них – тепло, но сдержанно…
Свой стон, свой крик у каждого рубца!
Не все – обман,
Не все еще повержено,
И главному не может быть конца!
I960
ДВЕ СЕСТРЫ
Памяти Бориса Пастернака
Жизнь сестрою ему была,
Как святому Франциску когда-то
И вокруг неживого чела
Разбросала подарки богато.
В шум зеленый, в таинственный гул
Вторглась музыка цвета и роста.
Балдахин синевы протянул
Русский май для него до погоста.
В этот день целый мир деревень
Воплотился в одной подмосковной.
Колокольчики, ландыш, сирень
Улыбались поэту любовно.
И салютом тому, кто всегда
Сам вливался в струю трудовую,
Громыхали вблизи поезда,
И людей и пространства связуя.
Одиночества тяжкий покров
Разорвался под натиском горя.
Благодарность молчаний и слов
Разлилась в человеческом море.
Будет завтра светлей, чем вчера,
Не заглохнет растущая сила!
Смерть, поэта другая сестра,
Не к бессмертью ль его приобщила?
I960
СОЗВУЧНОСТЬ
Е. К. П.
Бледно-розовые цветы,
Среди них лист заметно вялый.
К граням лета подходишь ты,
Я, крепясь еще, жду финала.
К чуть свернувшемуся листу
Тесно свежесть цветка прижалась,
И созвучный узор плетут
Жизнетворчество и усталость.
Шопот с шопотом – как друзья,
Глубина глубине открылась,
И над разностью бытия
Воспарила единокрыл ость.
Пусть с соседних гудит вершин,
Что касанья такие редки,
Но и корень у нас один
И пьем сок мы из той же ветки!
1961
ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ
Никому не расстравляя ран,
Никого не поминая лихом,
Ты идешь чрез свой последний стан,
А кругом все тихо, тихо, тихо.
Ветра нет. Улегся снежный прах. –
Не пора ль, переборов усталость,
Подобрать все то, что на буграх
По дороге в спешке растерялось?
Подбери, скорее подбери,
А не то не сможешь, не успеешь –
У вечерней северной зари
Взмах ресниц из мига в миг слабее.
1961
ОТСРОЧКА
За избыток ли долготерпенья,
За прадедовскую ли крепь,
Только ввинчены новые звенья
В поврежденную ржавчиной цепь.
И они, и они – не из прочных,
Но чуть-чуть кое-что удлинят.
Срок предвидений грустных и точных,
Видно вычислен был невпопад.
Дар смиренно приемлю и верю:
Что-то надо еще довершить!
Предстоянье у страшных преддверий
Это – верная проба души.
1961
БЛИЗОСТЬ
Борису Константиновичу Зайцеву
Она вот тут, в наклоне головы
Над тем листом, который только начат…
Ряды колючей проволоки, рвы,
Надежды тень, что лик в ладони прячет.
Предвестия свершений мировых,
Довлеющие дню свои задачи
От Близкой вдалеке не отвлекут:
Без колдовства Она все время тут!
Давно, давно… Но сроков больше нет,
Они сдались, их победило слово!
Не для него защитный парапет
От призраков непоправимо-злого,
Оно мельчайший паутинный след
Узорно-тонко воссоздать готово,
Оно как полноводная река,
Раз на плече лежит Ее рука.
Она во всем не такова, как все,
До сей поры – непознанное диво!
Сравненья нет мучительной красе
С красой Италии и Франции счастливой:
То кроткая, в молитвенной росе,
То в дерзости кощунственного срыва,
То в трудной многосложности своей
Царит над сонмом плодотворных дней.
Из глубины приходит, не извне,
Отточенное тщательно и строго.
Лист за листом ложится к стороне,
Их было в жизни – вместе сшитых – много
А новое со старым наравне
От первых строк до точки эпилога
Прочтут свои… И грусть подняв со дна,
Почувствуют, что тут вблизи ОНА!
1961
МУЗЫКА РИСУНКА
В. П. Барсову
Звучных линий переплеты,
Интервалы и штрихи…
Кем положены на ноты
Неизвестные стихи?
Шелест кружев, зыбкость тканей,
Листьев мнимая игра –
Недвижимость нарастаний
В тонкой магии пера.
Камни, шепчущие саги,
Затянули время в сеть…
Сколько может лист бумаги
Дивных песен перепеть!
И в сегодняшней оправе
То, что кажется сухим,
В баркаролу переплавят
Смелый росчерк и нажим.
В черно-белом, в бело-черном
Непростая простота!
Дверца в мир ключом мажорным
Под сурднику отперта!
1961
***
Рассеется звук
Имен, и фамилий, и отчеств…
Не надо потуг
Бодрящих и смелых пророчеств!
Прошла череда
Простительных раньше гаданий.
Мудра и тверда
Рука, проводящая грани.
Вот-вот упадут
Не накрепко вбитые вехи
Часов и минут,
Суливших труды и успехи.
В строку из строки
За тернием тянутся розы.
Но как жестоки
Посмертные апофеозы!
Спокойным умом
Охватим же будущность нашу:
За нами потом
Следы много раз перепашут!
Земля утрясла
Развалины царственных зодчеств
Побольше тепла –
Поменьше отважных пророчеств
т і
ПОСЛЕДНЯЯ МУЗА
Славлю пору Эллады, чудесами богатую,
Напоившую мир до краев бытия.
Девять муз знали греки, я знаю десятую:
Эта муза недавняя – только моя!
Не приходит она вечно-юною девою
В складках чуждой одежды, с кудрями до плеч,
Чтоб скорее трепещущий призрак напева
Плотью слов равнозвучных сумела облечь.
Просто кто-то безликий, загадкою мучая,
В обрамлении ночи является мне
И безудержно шепчет про самое лучшее
Что и было и будет в подлунной стране.
И минута скользит в темноте за минутою,
Придвигая дарованный срок к рубежу.
– О, поверь, моя гостья, я не перепутаю –
Все в размеренность строчек потом уложу!
Опираясь на локоть, подушку искомкаю
От восторга, что снова живу и творю …
И усну, попрощавшись с моей незнакомкою,
Не желающей встретить со мною зарю.
Встанет день – встану я и вздохну неуверенно…
Наготове лежат карандаш и тетрадь.
Что писать? Как мне быть? – Все бесследно
растеряно
И нельзя ничего подобрать!
1961
ВОСЛЕД УШЕДШЕМУ
Несколько строчек в траурной раме:
«Был… отстрадал… изнемог…»
В жизни не вечная – светлая память
Вьет человеку венок!
Вечность не здесь, не забудем об этом
Как ей пребыть среди нас?
Пусть же земным озаряется светом
Память о том, кто угас!
Все чередуется: счастье и горе,
Встречу сменяет уход. –
Пусть слишком скоро житейское море
Облик живой не зальет!
Пусть эхо слов воскресит не искусство
Записи звуков земли,
А неподдельное теплое чувство
Тех, что еще не ушли!
1977
***
Как найти среди многих дорог
Только ту, на которой – не сбиться?
Как вопросов тревожный приток
Оттеснить до последней границы?
Кто смягчит исполинский размах
Неприметно настигшего горя?
Кто поможет склониться во прах,
Не дыша, но смирясь и не споря?
Распрямись, крохи сил собери,
Принимая страданье как милость! –
Есть таинственный стержень внутри,
Чтоб душа твоя не надломилась!
1978