Опубликовано: газета “Труд”, № 176, 23 сентябрь 2003 года.
Автор: Ольга Рычкова.
ИЗВЕСТНАЯ ПОЭТЕССА УВЕРЕНА, ЧТО ЖЕНЩИНАМ ТРУДНЕЕ ПРОБИТЬСЯ В ЛИТЕРАТУРЕ
Людмилу ЩИПАХИНУ хорошо знают в лицо не только любители поэзии. Многие помнят ее как ведущую популярного телевизионного клуба “Москвичка”. Кроме того, Людмилу Васильевну можно смело записывать в профессиональные путешественники: она объездила едва ли не весь мир, еще совсем юной девушкой совершив настоящее кругосветное плавание. И все-таки главным для нее всегда были стихи…
– Людмила Васильевна, как вы решили стать поэтом?
– Я родилась на Урале, в Свердловске. Первые стихи, сочиненные в пять лет, помню до сих пор, но читать кому-то не решаюсь… После войны отца перевели восстанавливать Сталинград. Я продолжала писать стихи, декламировала их на школьных вечерах, печаталась в местных газетах. Потом стала студенткой пединститута, но меня влекла литературная среда. И я поступила в Литературный институт, сначала на семинар Александра Жарова, потом – Евгения Долматовского. По ходу учебы поняла насколько скуден мой жизненный опыт: детство, школа, общение с ровесниками – и все… А вокруг – огромный мир, и так хотелось его приблизить, узнать, что на третьем курсе я совершила дальнее морское путешествие. Я устроилась работать на теплоход дальнего плавания “Архангельск”. Должность моя называлась “буфетчица”, но нужно было не только еду команде подавать, а и посуду мыть, каюты, белье стирать… В морских трудах провела полгода. Сначала думала, что за летние каникулы успею и мир посмотреть, и написать что-то. Но рейс затянулся, и пришлось посылать радиограммы в деканат: задерживаемся, стоим в таком-то порту на разгрузке… О своих приключениях я написала повесть “Завтра и всегда”.
Мой первый маршрут был такой: Одесса – Босфор-Дарданеллы – Стамбул – Красное море – Бомбей – Калькутта – Рангун – Цейлон – Гибралтар – северные моря – Ленинград. В некоторых портах стояли долго. В Калькутте, например, шли тропические ливни. Так мы простояли чуть ли не месяц.
А когда прибыли в Балтийское пароходство, к которому был приписан “Архангельск”, я увидела на доске почета свою фотографию. Правда, с нее смотрела полная блондинка, а я вернулась худющая, черная от загара…
– Во время плавания удавалось что-то писать?
-Нет, хотя некоторые стихи подписаны, к примеру, “Бомбей, число такое-то”. На самом деле я вела дневник, а сборник под названием “В дороге” был написан уже потом, по возвращении.
– Нынешние выпускники Литинститута, получив диплом, попадают “в никуда”…
– И со мной так было. Я вышла замуж, родила дочку. Все свое время отдавала семье. Но при этом чего-то не хватало, поэзия притягивала, звала… Роль домохозяйки для меня – не полная жизнь.
– Да уж, после того, как вы весь мир объездили…
– Да, я много где побывала: Америка, Англия, Эквадор, Никарагуа, Перу… Но “страной моей жизни” стала Куба. Влюбилась в кубинскую революцию, в Фиделя Кастро. Причем любовь была такой, что без всяких курсов, по самоучителю, я выучила язык. И на Кубе, в других испаноговорящих странах понимала чужую речь и сама сносно изъяснялась. Местные жители даже удивлялись…
– Их, наверное, ко всему прочему, восхищал контраст между знанием испанского и вашей “нордической” внешностью…
– Возможно… Хотя однажды “блондинистость” мне помешала. В составе писательской делегации я была на Кубе и очень хотела подарить своему любимому Фиделю цветы, которые специально для него собрала в горах Сьерра-Маэстра. Но охрана отказалась передать букет из соображений безопасности: на Кастро тогда было много покушений. А когда я посетовала на это при личной встрече, Кастро сказал: “Из-за цвета волос они приняли вас за норвежку или шведку. А если бы знали, что русская, обязательно бы пропустили!”
– Ваши путешествия не всегда были безопасны?
– Мне довелось побывать в Никарагуа, когда сандинисты вели военные действия на границе с Гондурасом. Будучи ведущей телеклуба “Москвичка”, ездила во время афганской войны в Кабул, встречалась с Бабраком Кармалем. А потом нас повезли в Мисрабат. В этом кишлаке женщины взяли в руки оружие. Им пришлось защищать себя и детей, потому что все мужчины были на войне с душманами. Я написала об этом поэму “Дочери Арианы” (Ариана – древнее название Афганистана), которую перевели на дари и пушту и передавали по кабульскому радио.
– Вы, конечно, помните ахматовскую строчку: “Он говорил… что быть поэтом женщине – нелепость”. Ощущали вы когда-нибудь проявление “мужского шовинизма” в отношении к поэтессам?
– Женщинам, безусловно, гораздо трудней пробиться в литературе, да и не только в ней. Мужчинам проще: взяли бутылку, сели, обсудили по душам. Женщинам надо учиться у них солидарности – в других формах, разумеется. Хотя по большому счету пол и возраст в поэзии не играют решающей роли. Мне дороги стихи Валентина Сорокина, Игоря Ляпина, Олега Шестинского, Геннадия Иванова, Максима Замшева, Ивана Голубничего…
– И ни одной женщины не назвали – где же солидарность?
– Виновата. Из поэтесс отметила бы Марину Струкову, Ольгу Фокину, Раису Романову, Татьяну Смертину… Хотя мало нас. Как сказано в моем стихотворении:
Только что-то,
русских женщин
Рядом нет, как ни гляди.
Женщины молчат. Хотя, возможно, кто-то и пишет, но трибуны, выхода к читателю им не дают.
– Да и читатели, кажется, не те, что раньше. Стихи не любят…
– Наш Союз писателей России время от времени устраивает поездки по стране, и я убедилась: поэзия поклонников не потеряла. Люди по-прежнему тянутся к стихам. Просто финансово проводить такие встречи все труднее. Наше олигархическое государство поддерживает крупный капитал. А мы, поэты, – как народные сказители: идем от человека к человеку, а доступа к массовому читателю, как в прежние времена, не имеем.
– А как вы стали автором гимна Туркменистана?
– Я много переводила туркменских поэтов, часто бывала на этой земле. Поэтому когда бывшим союзным республикам потребовались свои гимны, меня пригласили в Ашхабад, и я написала текст. Выполнить все требования было непросто, но в конце концов я справилась и даже получила звание заслуженного работника культуры Туркменистана.
– А графский титул как получили?
-Вообще он передается по наследству, но сейчас потомственных дворян осталось очень мало. Поэтому международный монархический двор жалует титулы за какие-то заслуги. Под эту категорию попала и я. Конечно, никаких привилегий оно не дает – просто ощущаешь какую-то преемственность, родство с историей своего государства.
– На дворянских балах бывали?
– Несколько раз. Сейчас больше занята другим: я ведущая Ассамблеи деятелей культуры и представителей общественности “Времена года”. После перестройки многие не могли найти свою социальную нишу, вот мы и решили встречаться раз в сезон, делиться своими успехами, обсуждать, спорить… Каждый раз собирается до сорока человек – Алла Баянова, Ирина Скобцева, Наталья Дурова, Вилли Токарев, Андриан Николаев…
– На стихи время остается?
-Пишу, можно сказать, активно: постоянно выходят книги, подборки. В этом году издан мой сборник “Дар соборности”. Всего у меня вышло более полусотни книг, в том числе переводы. Я по-прежнему в дороге…
