Елена Крюкова о проекте “Франция и мы”.

Реставрация фрески

Париж у всех когда-нибудь — впервые.

У меня он впервые был ослепителен — в свадебном путешествии, в окружении сотен холстов на выставке в Гран-Пале, под осенними красными каштанами.

Потом был Париж работы, книг, встреч, диалогов. Непростой город с тысячью лиц — и все же с одним лицом: перед ним невозможно устоять. Как невозможно устоять перед Францией.

Франция и Россия — родные сестры. Это историческая аксиома. Первая русская эмиграция — после расстрела последней русской царской семьи — наложила на Францию свою печать, клеймо несмываемого страдания, оплаченного верой и любовью. Православной верой и тихой, в слезах, любовью к покинутому Отечеству, которого больше не было. “Той страны на карте нет, в пространстве — нет”, — писала Марина Цветаева.

И все же Россия была. И есть — пылко бьется сердце России под модным чарующим платьем Франции.

На Парижском книжном салоне 2006 года мы с Игорем Преловским, главным редактором нижегородского издательства “Дятловы горы”, встретили единственного в мире Рене Герра — уникального слависта, знаменитого русиста, коллекционера культуры Серебряного века, профессора Сорбонны и университета в Ницце. Я узнала Герра, никогда прежде не видя его, — по рассказам мужа, художника Владимира Фуфачева, встречавшегося с ним в Париже и на французском Юге. Я узнала его со спины. Закрыла ему глаза руками и крикнула: “Вы Рене Герра!” Он изумленно оборачивается, громоподобно кричит мне в ответ: “Да, это я!”

Так закрутилось наше фантастическое общение. Оно продолжается и по сей день и выливается в крупный издательский проект — одну из полноводных рек внутри международного культурного движения “Восток — Запад”.

Рене сказал мне в Париже: “Я мечтаю, чтобы вы написали книгу обо мне! Да нет, не обо мне отдельно, а обо мне — в ансамбле со всеми моими русскими, которых я люблю!” О, это получится многотомная энциклопедия, испуганно подумала я…

Ассистентка Рене Герра Валентина Кошкарян познакомила Игоря Преловского с драгоценной рукописью воспоминаний русской актрисы Дины Кировой, уехавшей вместе с мужем, князем Касаткиным-Ростовским, после революции 1917 года в Париж.
Дина Никитична после всех мытарств эмиграции основала в Париже “Интимный театр Дины Кировой”. Воспоминания ее такие, что по ним запросто можно снимать кино, и от экрана не оторвешься! Кирова играла с Комиссаржевской и Яблочкиной, уплывала на пароходе в эмигрантский Константинополь, встречалась в Париже с Федором Шаляпиным… Полная горя и радости жизнь — в ней уместился весь ХХ век! Игорь загорелся издать эту книгу — впервые в России.

И он издал ее. Презентации книги Дины Кировой “Мой путь служения театру” прошли во Франции, в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа, в Польше, в Москве и у нас в Нижнем. Парижский книжный салон преподнес нам с Игорем еще подарки.

Мы познакомились и подружились с потрясающим писателем — эмигрантом уже четвертой волны — Николаем Боковым. Боков — из когорты русских писателей, которых можно читать дни и ночи напролет: красивый язык, спокойный стиль — со скрытым напряжением и тайной страстью, что внутри, — и тем сильнее воздействует. У него вышла в Париже большая книга прозы, переведенная на французский.

Многим знакома история Ромена Гари, русского по происхождению; Натали Саррот, тоже русской; многие любят прозу Андрея Макина и Натальи Горбаневской — уже парижан, в прошлом — наших соотечественников… Боков тоже парижанин — и тоже русский, русский до мозга костей. И никто еще не знает в России творчество Николая Бокова. Игорь Преловский готовит подарок российскому читателю — двухтомник прозы Николая Бокова выйдет совсем скоро!

Валя Кошкарян приезжала к нам с Володей Фуфачевым в Васильсурск, в наш старый деревенский дом. У самой Валентины дом в Сент-Женевьев-де-Буа, квартира в Париже, она преподает в Сорбонне, она ездит отдыхать на Лазурный берег… казалось бы, чего еще в жизни желать? Но когда она увидела васильсурские березы, слезы застлали ей глаза. Она, девочка из Сухуми, прожившая полжизни в Москве, стильная парижанка, большой ученый-театровед, стояла среди цветов и трав, смотрела на плакучие васильсурские березки — и плакала, и шептала: “Я хочу купить здесь деревенский дом, такой, как у тебя, и остаться здесь…” А ее любимая актриса Дина Кирова родилась в самом сердце России и тоже любила березы. Что в березах есть такого пронзительно-притягательного? Говорят, они и в Канаде растут. Береза и рябина, любимые деревья Марины Ивановны… Кошкарян в Париже живет в районе, где рядом жила Цветаева. И совсем недалеко от нее до двух домов Рене Герра, под самую крышу набитых бесценными сокровищами русской культуры ХIХ и Серебряного века. Портреты Серова… золотое шитье из мастерской Тенишевой… картины Чехонина… рукописи Достоевского, Толстого, Бунина… письма Ремизова и Розанова… Герра — душеприказчик Галины Кузнецовой, последней любви великого Бунина. Подарит ли он свой “Русский музей” России? Оставит ли во Франции? Отпишет ли наследникам? Он еще не решил.

Парижский режиссер Николай Головихин, с которым мы с Игорем тоже увиделись, снял о Герра целый документальный фильм. Головихин запечатлевает бесподобных людей. Уникален его фильм об Алексее Хвостенко — “Хвосте”, чью песню “Под небом голубым есть город золотой” так божественно, просто и печально поет Гребенщиков.
Так что проект “Франция и мы” продолжается — издателя и читателя ждут колоссальные открытия и чудесные книги! Кадры… стремительно мчащиеся кадры времени… кадры, похожие на сновидение… Кадры великой русской вечности и нежной души…

Знаменитый актер и чтец Александр Познанский вызвался читать прозу Николая Бокова на литературных вечерах. И когда он читал — как всегда, изумительно, проникновенно, беря за душу и интонацией, и расстановкой смысловых акцентов, — я поняла, чего нам всем не хватает. Нам не хватает горящей свечи на столе. Шелеста березы за окном. Открытой на самой пронзительной странице книги любимых воспоминаний.