* * *
Узрела я красу времен – не друг ли это мой?
Венец, задорно накренен, блестит над головой.
Покорную найдешь ли прядь в клубке его кудрей?
И гребешком не расчесать волны их вихревой.
Сказать, что сонмы мертвецов устами ты живишь, –
То значит – лгать наглей лжецов: ты – сам родник живой!
И каждый час и миг – всегда мой друг в моих мечтах,
И страсть моя – как день суда, гонима я молвой.
О мой любимый, взор твой лих: жжет мое сердце кровь,
И в каждой из ресниц твоих – не меч ли роковой?
Влюбленным ведом ли чертог, где смелой силы власть?
Нет, если ты влюблен, – урок влюбленности усвой!
Где нет тебя – моим очам не видно ничего,
Да верит ли моим речам лукавый разум твой?
Ты, Увайси, тоской полна, а друг твой не спросил:
“Что ж ты смиренно так скромна в печали горевой?”
* * *
О, боже мой, какой лукавый, какой неверный мной любим,
Томящий мукою – неправой, неимоверной – мной любим.
Чем больше гнет его отравный, тем больше я его люблю –
Какой жестокий и злонравный и лицемерный мной любим!
Томлюсь в страданье я жестоком, а счастья и покоя нет –
Он, схожий с бедственным потоком, любовью верной мной любим.
Увы, любовью негасимой его люблю я, как Лейли, –
Меджнун, безумьем одержимый, в тоске безмерной мной любим.
Я мучусь страстью безнадежной, тоскуя по его кудрям, –
Какой бессовестно безбожный, неправоверный мной любим!
Я со смирением покорным ему сто жизней отдала б –
Он, в сладкоречье животворном столь беспримерный, мной любим.
* * *
Пологом твоих кудрей мир затмило, словно чадом, –
Льнут они к красе твоей, словно змеи к ценным кладам.
Строен, розолик, румян, ты подобен кипарису,
Кудри падают на стан, словно ветви, ровным рядом.
Разум, сердце, ум и взор – все кудрями ты чаруешь,
Вводят все они в разор, словно колдовским обрядом.
Муки страсти, муки смут – от твоих кудрей влюбленным –
Не они ли – Страшный суд, грозно всех страшащий адом?
Как смогла я, не пойму, чарам той красы поддаться?
Кудри сердцу и уму и душе грозят разладом.
В твоем стане – дивный лад, и ничто с ним не сравнится,
Лишь на кудри все глядят столь же восхищенным взглядом.
Увайси, мой друг, невмочь от красы благоуханной:
Мучат день ее и ночь кудри своим пряным ядом.
* * *
Ищу тебя я день и ночь, – ты, луноликий, – всех желанней, –
Не так ли Кайс уходит прочь – искать Лейли в степи скитаний?
Едва вздохну я – и со мной твоих кудрей благоуханье,
Как будто бы пахнул волной душистый мускус тысяч ланей.
Я красоту бровей твоих хвалой немолчной восхваляю,
В беседах всем хвалю я их, всегда – и в поздний час, и в ранний…
Фархаду – слава и почет, хвала Меджнуну и Мансуру, –
Их – образ избранный влечет превыше всех доступных граней.
Прекрасен стан твой, чаровник, чарующ взор очей миндальных,
А твой подобный розе лик – всех дивных роз в саду багряней.
О Увайси, во мраке бед ты лик любимый прославляешь, –
В нем тебе виден горний свет – лученье благостных сияний.
* * *
Понять ты хочешь суть любви по тайнам всех твоих невзгод,
Но сердце чаянья свои в одних стихах лишь обретет.
О тело, душу не гнети: в твоей державе править – ей,
И смелый должен все снести и ведать все наперечет.
У слов бывает ложный путь: кто предан, тех и предают, –
Спроси их истинную суть у сердца, ведавшего гнет.
Невестой, полною тревог, томится боль в моей душе.
И мой жемчужно-сладкий слог, увы, тенета им плетет.
Мне, бедной, верность кто вернет? Забыта всеми я людьми,
И я, увы, в плену тенет, и этот гнет мне спину гнет.
Семь бейтов скажешь – и пресечь мне слово суждено, мой друг,
И мне надежда – твоя речь, – приму я дар твоих щедрот.
И сердце Увайси мертво, томится по устам Исы,
И новой жизни жар в него лишь этот стих опять вдохнет.
* * *
Ему, чье сердце так черство, ловить сердца – одна забава,
А птице сердца моего безумной быть дана забава.
Но всем хмель единенья пить из чаши вечности придется,
И перст смущенно закусить плоха в те времена забава.
Вот диво: людям жизнь свою ценить бы надо, словно жемчуг,
А я, как жемчуг, слезы лью, – не правда ли: чудна забава!
Уж он не ангел ли – мой друг, иль человек, или кудесник?
Играть сердцами верных слуг – лишь шахам суждена забава.
О Увайси, ты суть свою таи перед своим любимым:
Зовешься гостем – гостем будь, – ведь эта нетрудна забава.
* * *
С жемчугом его медвяных слов только перл блестящий я сравню,
Лишь с павлиньей плавностью шагов шаг его томящий я сравню.
Солнце, устыдившись, в тот же миг скроется в закатной глубине, –
С солнечным восходом его лик и с зарей горящей я сравню.
Нет благоухания нежней, чем у пряных локонов его, –
Благовонье мускусных кудрей с амброй настоящей я сравню.
И ничья краса так не красна, и ничья краса так не хмельна, –
С отблеском багряного вина лик его пьянящий я сравню.
У речей его столь сладок вкус, что дано им души оживлять, –
С родником его живящих уст ручеек журчащий я сравню.
А истома глаз его – беда, в них лукавый затаился хмель, –
Со вселенской смутой в день Суда взор его манящий я сравню.
Все деревья рая посрамит прямотою его стройный стан, –
Райский сад – с поникшей от обид порослью пропащей я сравню.
Утром, Увайси, в твоем саду соловьиный слышится напев, –
Милый лик – с расцветшею в саду розою палящей я сравню.
* * *
Ждать, чтоб любовь явила ум, как вы ни ждете, невозможно,
Ждать от безумцев здравых дум при всей охоте невозможно.
Любви томительный недуг и лучший лекарь не излечит,
Увы, луну во тьме разлук вы не найдете – невозможно.
Безбедные! Вам пользы нет ждать от меня благоразумья,
Быть жертве неизбывных бед у вас в почете невозможно.
О виночерпий, оживи, налей мне пенящийся кубок –
Мне таять, млея от любви в хмельной дремоте, невозможно.
О сердце, прозорливым будь: смысл сокровенного не в блеске –
Постигнуть потайную суть по позолоте невозможно.
О, не считайте за порок, что я сожгла себя любовью:
Любовь познать, как мотылек, не сжегши плоти, невозможно.
О Увайси, ты сил не трать – от пересудов не спасешься,
Поверь мне: просто не внимать им надо, хоть и невозможно!
* * *
Любимый знает, как верна я, – знаю,
Как я томлюсь, от мук стеная, – знаю.
Жестокий знает: в радости, в беде ли –
С ним весела и с ним грустна я, – знаю.
Он знает, что в него влюбленных много,
А войском правлю лишь одна я, – знаю.
Дружить со мною праведникам трудно, –
В безумии моем грешна я, – знаю.
Тюльпан багряный знает, что от муки
Вся кровью слез обагрена я, – знаю…
Ждет Увайси – в шалаш блеснет ли светоч:
В лучах и пыль озарена, – я знаю.
* * *
Каждым утром край восхода озаряет снова солнце,
И зачем высь небосвода красит так пунцово солнце?
Кровь оно на небосводе пьет багряными устами –
Потому и при заходе светится багрово солнце.
День и ночь, вчера и ныне, без единой передышки
Бродит в роковой пустыне, как Меджнун без крова, солнце.
Мнилось мне, лишь я – в обиде, что тебя, мой друг, не вижу, –
Нет! Как я, тебя не видя, хмурится сурово солнце.
Мне подобным горемыкам как не ведать посрамленья?
Перед лунным твоим ликом сдаться в плен готово солнце!
“О коварное светило, будь мне другом!” – я молила,
Но сердито лик свой скрыло, не услышав зова, солнце.
О любимом светлом лике, Увайси, мечтай всечасно –
Ведь блестят пылинки-блики лишь в лучах покрова солнца!
* * *
Как быть мне? Пологом закрыт весь свет моих ланит,
Судьба добра мне не сулит, и счастье мое спит.
И мыслей не шумит поток, и ливень дум иссяк,
Мертвы, не зреют перлы строк, и строй стихов забыт.
О мое солнце, без тебя и солнце и луна
Свой лик скрывают и, скорбя, тускнеют от обид.
Любой виток твоих кудрей – безбожникам зуннар,
А праведным – твоих бровей михраб всегда открыт.
Рассвет любви, закат разлук – все слил в себе твой блеск –
Так ярко сам небесный круг вовек не заблестит.
Твой каждый зов, о златоуст, стократ меня живил,
Мой дух нектаром твоих уст и в ночь разлук омыт.
О сердце, душу не тревожь, не лей кровавых слез:
Меня ты стоном выдаешь, и мне – позор и стыд.
О Увайси, будь в стороне от всех забот людских:
В пучине слез твоих – на дне сокровище лежит.
* * *
Я муки страсти в тот же миг, как родилась на свет, узнала,
Красавца я – Аллах велик! – какому равных нет, узнала.
Обитель сердца – мой покой сияньем страсти озарило,
И я в темнице сей мирской неизъяснимый свет узнала.
И зажурчал любви ручей под животворной сенью Хызра:
Я – как бывает взор очей потоком слез согрет – узнала.
Сколь тяжко люди сих времен меня за дружбу покарали –
За доброту я лишь урон от них и зло в ответ узнала.
И сердце поняло: пора в хмельной приют уединенья, –
Там я радетелей добра и верности обет узнала.
И там, в развалинах, в глуши, где, все равны, юнцы и старцы
Таят любовь на дне души, я тайный их завет узнала.
Я в сердце взор вперила мой, и там, в его душевной смути,
Я стан, и стройный, и прямой, оставивший свой след, узнала,
К зерну свидания влеком, парит печальный сокол сердца –
Я в сердце, Увайси, своем гнездовье мук и бед узнала.
* * *
Любовью жги меня в огне – и пламень в сердце жгучий будет,
Твоя краса пусть в очи мне волною бить кипучей будет.
О шах прекрасных! Начинай веселое ночное бденье,
И пусть играют чанг и най – прекрасен лад созвучий будет.
Ты из ресниц моих калям себе, писец, надежный сделай, –
О муках тебе весть я дам – и повесть бед горючей будет.
О, напои вином, мой друг, святош-отшельников притворных –
Пусть не узнают мой недуг – их сон клонить тягучий будет.
Блажен, кому судьба дарит жемчужину заветной цели,
А мне заветный путь закрыт преградою могучей будет.
О взор мой! Ты не перенес разлуки с образом любимым,
И пусть же ливень твоих слез низвергнут темной тучей будет.
Да, Увайси, любовь тяжка, но вступишь ты в чертог влюбленных –
Будь верной до тех пор, пока могила неминучей будет.
* * *
Из Коканда-города пришли вы. Где мои кавуши – не у вас ли?
Знаете вы: дни мои тоскливы. Где мои кавуши – не у вас ли?
Мы на днях в Ходженте побывали, радовались очень мы в начале.
Но Уратепе – такие дали! Где мои кавуши – не у вас ли?
У Кухангских гор красивы скаты – все в тюльпанах, склоны там покаты.
И пышны сады там и богаты. Где мои кавуши – не у вас ли?
Но в печалях нет у меня друга, плачу я – увы, пришлось мне туго,
Мне Кукабиби – в беде подруга. Где мои кавуши – не у вас ли?
И не встать мне нынче без подмоги: путь тяжел был, и распухли ноги.
Вот что приключилось в той дороге. Где мои кавуши – не у вас ли?
А других кавушей нет, не видно, да и денег нет – вот что обидно,
У Шадманбубуш просить мне стыдно. Где мои кавуши – не у вас ли?
Сапоги у сына худоваты, хоть и наложил на них заплаты
Добрый человек, не взявши платы. Где мои кавуши – не у вас ли?
Дума о кавушах сердце гложет, дума о деньгах меня тревожит,
Вот Давлатбегим – она поможет. Где мои кавуши – не у вас ли?
Я приду к ней с просьбой о подмоге – мол, поймите вы мои тревоги:
Без кавушей нынче мои ноги. Где мои кавуши – не у вас ли?
Вы – душа, мол, в моем бренном теле, жаль уйти мне, не добившись цели, –
Только вы помочь бы мне сумели. Где мои кавуши – не у вас ли?
Внял бы моим стонам шах всевластный – к небесам взлетел мой стон ужасный,
Помолись об Увайси несчастной. Где мои кавуши – не у вас ли?
* * *
Любовью жги меня в огне – и пламень в сердце жгучий будет,
Твоя краса пусть в очи мне волною бить кипучей будет.
О шах прекрасных! Начинай веселое ночное бденье,
И пусть играют чанг и най – прекрасен лад созвучий будет.
Ты из ресниц моих калям себе, писец, надежный сделай, –
О муках тебе весть я дам – и повесть бед горючей будет.
О, напои вином, мой друг, святош-отшельников притворных –
Пусть не узнают мой недуг – их сон клонить тягучий будет.
Блажен, кому судьба дарит жемчужину заветной цели,
А мне заветный путь закрыт преградою могучей будет.
О взор мой! Ты не перенес разлуки с образом любимым,
И пусть же ливень твоих слез низвергнут темной тучей будет.
Да, Увайси, любовь тяжка, но вступишь ты в чертог влюбленных –
Будь верной до тех пор, пока могила неминучей будет.
