1. ВЕНОК-1985
( на тему “женщина в литературе”)
Не этот, так другой меня обманет.
Лишь стоит повести меня в гриль-бар,
И я, как бесполезный Божий дар,
Свободно окажусь у вас в кармане.
Я не люблю войну в Афганистане
Да и вообще имею некий шарм…
Но вся моя свободная душа
Свободно умещается в кармане.
Мужчинам надо только одного –
Чего они то требуют, то просят, —
Тут форма не меняет ничего…
Потом тебя в карман, как сдачу, бросят.
Но мне не жаль души и тела, так
Как тело – двушка, а душа – пятак…
1.
Не этот – так другой меня обманет.
Кассир обманет или продавец.
Официант… Начальник, наконец, —
Когда приду, он вечно будет занят.
Инстанции меня уже не манят.*
Я не ходок по ним и не борец.
Вот роза у меня в стакане вянет.*
И я давно предвижу свой конец.*
Там, у дверей игрушечного рая,
Ребенок-ангел, ангельски смеясь
И в души, словно в камушки, играя,
Меня случайно втопчет мордой в грязь.
И потому плюю на божий дар,
Лишь стоит отвести меня в гриль-бар.*
2.
Лишь стоит повести меня в гриль-бар
И напоить, как я повеселею.
Мечтая о духах “Мадам Rochar”,
Я становлюсь значительно милее.
Мне хочется в старинные аллеи,
В поместия, где статуи Психей,
Где время длится наподобье клея –
Чуть каплет, как старательно ни лей…*
Где пьется кофей медленно и сонно,
Где тополь, как ушами, машет кроной,
Где полон дом гостей – и млад, и стар…
Кузины, тёти, белые, как глянец,
Аббат-француз и беглый итальянец,*
И я – как бесполезный Божий дар…
3.
И я, как бесполезный Божий дар,
С бессовестной младенческой улыбкой
Ладошкою, от карамели липкой,
Могу посеять мировой кошмар.
Я наношу старательный удар,
Выискивая побольнее место,
Воображая, будто это честно*
Разоблачает мировой кошмар.
Поддых я ударяю, мечу в глаз.
Но мимо попадаю всякий раз –
Моя рука ничьей души не ранит.
Хоть я принципиальна, как змея,*
Но стоит похвалить меня – и я
Свободно окажусь у вас в кармане…
4.
Свободно окажусь у вас с кармане,
Где буду снова сочинять сонет
О том, что есть война в Афганистане,*
Хотя нам говорят, что оной нет…
О том, что вы вниманья слишком мало
Питает ко всей моей судьбе…
И сколько б я сонетов ни писала –
Они не интересны КГБ.*
Я так мала – меня почти не видно.
Мне это ужасающе обидно:
Забыта я! Им вовсе наплевать,
Какая я жена, гражданка, мать…
Выходит, зря сижу у них в кармане
И не люблю войну в Афганистане?
5
Я не люблю войну в Афганистане
И хорохорюсь, как больной петух,
Который в холодильнике протух
И выброшен с увядшими цветами.*
Он смотрит запредельными глазами.
На шее синей спекся грязный пух.
И весь его воинствующий дух
Оставлен высоко, под небесами.
Как тот петух, мы все покинем землю.
И потому я доводам не внемлю,
Пока жива еще во мне душа.*
И я, как тот мороженый петух,
Несу в себе воинствующий дух.
Да и вообще – имею некий шарм…*
6
Да и вообще имею некий шарм.
Что может быть приятней в жизни этой?
Могу—под Маршака слагать сонеты,
Могу – четверостишья, как Хайям: *
Покуда жив – гляди на милых дам…
Что может быть приятней в жизни этой?
Смерть всё потом расставит по местам,
И станешь ты лучом в потоке света…
Смерть всё потом расставит по местам –
Тебя, твои сонеты, милых дам.*
Глуши вино, покуда жив и дышишь! –
Вот так бы написал Омар Хайям…*
О, эту чушь не я плету, спеша,
Но вся моя свободная душа…*
7
Но вся моя свободная душа
Не стоит ничего на этом свете.
Допустим, у меня, конечно, дети,
А вдруг они уедут в США?*
Когда они уедут в США,
Я тут останусь бесконечно старой,
И будут, как трамвайною Варварой,*
Мной молодых поэтов устрашать…*
Когда я буду бесконечно старой,
Не вылезу вообще я из гриль-бара,
Пока из рук не упадет стакан…*
И оживу я в каждом разговоре,*
Но всё мое прижизненное горе
Свободно умещается в карман.
8
Свободно умещается в кармане
Всё горе, что мне отпустила жизнь.
Я холодна. Меня ничто не ранит –
Ни люди, ни мужчины, не режим…*
Как бык здорова я и твердолоба,
И толстокожа, как большой тулуп.
А если плачу иногда у гроба –
Лишь потому, что плачут все вокруг.
Я молчалива, как пустая телка.
Пишу стихи? Да это ж маска только! –
Вот Пушкин был! Куда мне до него!
Навек я в изумлении застыла,
Когда простая мысль меня сразила:
Мужчинам надо только одного!
9
Мужчинам надо только одного.
Поэтому стихов им не читаю!
А если я Вам лично их читаю,
Гордитесь – это значит ого-го!
Гордитесь! Я с вниманьем неподдельным
В то время, как несете Вы муру,
Внимаю вашим мыслям беспредельным
И не ленюсь поддерживать игру.
Обычно я ленюсь, но вас люблю,
И слушаю, и от души хвалю.
И потому вас в небеса заносит.
Заносит Вас настолько далеко,
Что, слава Богу, вам не до того,
Чего обычно требуют и просят.*
10
Чего они то требуют, то просят?
Как будто Бог – какой-то профсоюз.
Кто просит, чтобы сдать экзамен в вуз,
А кто – по комсомольскому вопросу.
Когда-то Бог был натрое расколот*,
И я – пуста, как весь мой женский род,
Люблю Христа за то, что был он молод
И пострадал при этом за народ…*
Случается, порядочные дамы*
Меня по воскресеньям водят в храмы,
И я гляжусь в распятие Его.
Кто выдумал, что Бог един в трех лицах?
Любовь не может трижды повториться…
Тут форма не меняет ничего…*
11
Тут форма не меняет ничего.
Все разные – хоть головой о стену…
Учительница входит, как на сцену, —
В ней тени нет страданья моего.*
И всё в каком-то довоенном стиле
О доблестях, о славе, о войне
Она твердит… О воле всё, о силе…*
Уж лучше б рассказала обо мне!
О силе-воле бедного поэта,*
Который, хоть сейчас и не война,
В кино не ходит и не видит света.*
Не то что деньги – слава не нужна!
Как это глупо – почитать попросят…
Потом тебя в карман, как сдачу, бросят…
12
Потом тебя в карман, как сдачу бросят.
Венок закажут и чудесный гроб.
“Как хороши, как свежи были розы!” –
пошутит прямо в лоб какой-то сноб.*
Вселенная! Ведь я на самом деле,
Наверное, когда-нибудь умру.
Зачахну, как былинка на ветру,
Среди твоих отелей и борделей…*
Разверзнется холодная могила
И подойдут с лопатами громилы
Меня навеки закопать во мрак.
Как в этой жизни я себя любила!
Ах, так сама себя и погубила!*
Но мне не жаль души и тела!
Так…
13
Но мне не жаль души и тела. Так
Способны дети не жалеть святое.
И, обращая ложное в простое,
Любую сложность превратить в пустяк.*
Я не жалею самое святое –
Себя!
И, накурившись, как свинья,
Сама себе чахотку я устрою…
О, как вам скучно станет без меня!*
От слез засеребрятся ваши лица!*
А я, когда меня уложат в гроб,
Едва заметно подниму ресницы,
Всем вашим горем насладиться чтоб!
Вы милыми покажетесь мне, как…
Как тело двушкой и душой – пятак…*
14
Как тело – двушка, а душа – пятак,
Так я глупа. Но вы – гораздо хуже.
Сонеты я писала просто так.
А вы подтекст искали в них, как в луже.*
Но хватит. За окном встает рассвет.
А на окне – дождя кровоподтеки.
Ни сил и ни желанья больше нет*
Играть, как в дочки-матери, в пророки…
Как подчеркнул знакомый мой поэт,
А звали его Игорь Меламед,
Поэзия моя великой станет,
Однако в ней пока чего-то нет…
(Меня обманет даже Меламед.*
Не этот – так другой меня обманет…)
Комментарии
Свободно умещается в кармане…Душа умещается в кармане потому,
что она маленькая ( душа у женщины есть но она маленькая, как у
лягушки – чья-то умная мысль),– а не потому, как может
подумать испорченный читатель, что я ее готова продать…
Но мне не жаль души и тела, так …как… — Всё и писалось ради
“изысканного” разбива выражения “так как” по разным строчкам…
Начальник, наконец — Проректор по хозяйственной части
Литературного института,
фамилии уже не помню. Я у него просила хлорку для мытья
туалетов ( работала уборщицей), а он не давал…
Инстанции меня уже не манят… — “Лучше гор могут быть только
горы…” – В. Высоцкий. Инстанции высоки, как горы.
Вот роза у меня в стакане вянет … — “В банке темного стекла
из-под импортного пива роза красная цвела гордо и неторопливо”
( Окуджава)
И я давно предвижу свой конец… — Пушкин, Лермонтов и т .п.
Лишь стоит повести меня в гриль-бар…– Кафе “Лира”,
располагавшееся как раз на том месте, где сейчас Макдональдс (
у метро Пушкинская) имело три ипостаси: закусочная, бар и
гриль-бар на втором этаже – там давали каких-то жареных кур…
как старательно ни лей… — Правописание частиц “не” и “ни”…
Вспомнился Гриша Марговский, поэт, ныне – в Израиле. Кроме
того, Тургенев.
Хоть я принципиальна, как змея…– Вспомнился Юрий Владимирович
Томашевский, ныне покойный. Он был литературовед по Зощенко.
Преподавал у нас текущую литературу и учил принципиальности и
честности.
Вспомнился также наш литинститутский поэтический семинар, под
предводительством Винокурова. Я там очень принципиально
высказывалась начет чужой графомании.
О том, что есть война в Афганистане… — Писано в 1985 году…
Не интересны КГБ — Литинститутская мания – везде искать
агентов КГБ ( ФСБ, ГАИ, ГИПДД и т. д.)
…петух, который в холодильнике протух… В холодильнике у моей
знакомой Наталии Исааковны Беккерман, хорошей знакомой многих
известных постмодернистов, в частности – Курицына, в 1985 году
протухла курица. Верней, это был петух ( с гребешком).
Да и вообще имею некий шарм… Всё дело в удивительной рифме:
шарм – душа.
Могу под Маршака слагать сонеты – Теория художественного
перевода ( учебный предмет).
…Тебя. Твои сонеты. Милых дам. — подумайте: а если это
женщина – автор сонетов?… Вспомнился также поэт Меламед и его
дамы.
Глуши вино, покуда жив и дышишь…Воспроизводится форма рубаи
(третья строка ни с чем не рифмуется), а также, на мой взгляд,
и точное одержание поэзии О. Хайяма.
Но вся моя свободная душа…Употребление союза “но” вместо
предлога “а”. Это звучит гораздо интеллигентнее! Не правда ли?
А вдруг они уедут в США? — Изысканная рифма “душа-США”…
Трамвайною Варварой … Любопытной Варваре в трамвае нос
оторвали – детская поговорка.
Молодых поэтов устрашать… –Писано в 1985 году. Впоследствии(
1990-1992) я работала в профкоме литераторов Дмитрия Цесельчука
и принимала молодых поэтов в эту нужную ( им) в то время
организацию практически единолично… Пророчество былось.
Пока из рук не упадет стакан (перо)…распространенный штамп.
И оживу я в каждом разговоре… И назовет меня всяк сущий в ней
язык…
Ни люди, ни мужчины, ни режим… — Смысл всей фразы – в том,
что мужчины перечисляются через запятую после “люди”. Стало
быть, мужчины – не люди.
Режим – распространенное в то время слово, обозначавшее
советскую власть.
Мужчинам надо только одного… Сонет посвящен Юрию Владимировичу
Томашевскому ( ныне покойному). Ничего общего ситуация,
описанная в сонете, с жизнью не имеет. У нас в институте все
девушки были влюблены либо в Смирнова В.П., либо в
Томашевского. Как давно это было… А еще в Лебедева были
влюблены ( ныне покойного).
Был натрое расколот… Троица
И пострадал при этом за народ…– Некрасов, Добролюбов ( ныне
забытые)
Порядочные дамы… — Поэт Лариса Румарчук, которая, правда,
никогда меня в храмы не водила. Теща известного поэта В.
Куприянова
Тут форма не меняет ничего…Строка написана исключительно для
рифмы. Что имеется в виду – не понятно.
О доблестях, о славе, о войне…– О доблестях, о подвигах, о
славе… ( Блок)
О силе-воле бедного поэта – имею в виду себя.
В сонете присутствует далекая ассоциация с поэзией Евг.
Винокурова, руководителя нашего литинтитутского семинара. Ныне
покойного.
Как хороши, как свежи…Стихотворение некоего Ильи Колли
содержало перефраз Северянина — “Как хороши, как свежи были
шпроты!”. В моем сонете сноб, говоря о розах, вероятно, имеет
в виду меня – еще вчера была хороша и свежа, а сегодня – лежит
в гробу.
Конец сонета навеян Игорем Северяниным.
Ах, так сама себя и погубила… — Жестокий романс
Обращая сложное в простое… Марксистско-ленинская философия (
предмет). Что-то об обращении сложного в простое.
Я не жалею самое святое…– себя! – “пора бросить курить”,”ты
кашляешь”,”надо беречь в первую очередь себя, так как у тебя
дети..” и т.д.
Сама себе чахотку я устрою…– Чернышевский, Добролюбов,
Белинский ( ныне забытые)
О как вам скучно станет…– не только моим подругам – Марине
Георгадзе ( ныне – в США) и Асе Чайковской, но и Л. Ходынской
( ныне за границей), Г. Климовой ( ныне руководит обществом
“Московская Муза”, А. Сосне ( настоящая фамилия – Пинус) ( ныне
бизнесмен), Яну Шан Ли ( тоже бизнесмен). Марговскому,
Степанцову ( известно, кто такой) и проч.
От слез засеребрятся ваши лица…Лицо Гали Сергеевой, Кубрика и
Юрченко ( ныне в Париже). Они не понимала моих стихов. Потом
Галя родила двух детей, и я больше о ней не слышала. А Юрченко,
приехав в 1992 году в Мокву по поддельному билету из Германии,
подарид мне вою книгу надписью “от графомана Юрченко”, а потом
и устроил передачу на “Свободе” о моей книге. А Кубрик живет
себе и общается с Саканским…
Подтекст искали в них, как в луже…В луже отражаются звезды
Ни сил и ни желанья…Правописание частицы “ни”
Меня обманет даже Меламед…– единственная строчка из моей
поэзии, которую знает А. Еременко и цитирует как народную
мудрость.
Меламед обманет в том смысле, что поэзия моя не станет великой.
Остальные – обманут во всех остальных смыслах.
ВЕНОК опять же – ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (1996)
(на тему “Поэт и народ”)
* * *
Вы доказательств хочете? Их нет.
А, впрочем, есть – стихи мои, вот эти.
Ни от кого я не держу в секрете,
Что я давно погибла как поэт.
Ведь я когда-то – помните? – жила
И выражала чаянья народа…
Мне это предназначила природа.
А нынче как поэт я умерла.
Да и жила ли, если я фантом, –
Еще и беспринципная притом
Пустая беззаконная комета?
Моя улыбка расцветет потом,
Но мой и ваш разрушен будет дом…
Так меркнет образ русского поэта.
(Тот же, но задом наперед)
Так меркнет образ русского поэта.
И мой, и ваш разрушен будет дом.
Моя улыбка расцветет потом –
Пустая, беззаконная комета.
Еще и беспринципная притом…
Да я жила ли? – если я фантом?
А нынче как поэт я умерла.
Мне это предназначила природа.
Я выражала чаянья народа,
И я когда-то – помните? – жила…
Что я давно погибла как поэт –
Ни от кого я не держу в секрете.
А впрочем есть стихи мои, вот эти…
Вы доказательств хочете? Их нет.
1.
Так меркнет образ русского поэта.
Венок опять же, лет спустя…
Уже в другое время перейдя,
В другое измеренье, канув в Лету…
Я расскажу вам, что со мной случилось
И как так постепенно получилось,
Что я могу напиться, как свинья…
Тому виною вовсе не семья.
Да, я бегу от жизни. Это правда.
Кто мне мораль читает, каждый прав, да
Я слушаю вполуха, а потом
Опять мечтаю, как бы мне напиться…
Пока не поздно, надо веселиться.
И мой, и ваш разрушен будет дом.
2.
И мой, и ваш разрушен будет дом.
Не верите? Но это неизбежно.
Чем о России плакать безутешно,
Оставьте эти слезы на потом.
Сперва давайте обо мне поплачем.
Мне этой жизни дали года три –
Я торговала. Я давала сдачу.
О, как всё пело у меня внутри.
А между тем – кругом пошла фигня:
Кто умер, кто бежал в чужие страны,
Кто – пишет неприличные романы…
Последнее – вообще не для меня.
.
И я осталась в воздухе пустом.
Моя улыбка расцветет потом.
3.
Моя улыбка расцветет потом.
Но я в нее уже почти не верю.
Моя душа уже подобна зверю,
Который к жизни на цепи ведом.
Она уже, похоже, не со мной.
Она дрожит, как воробей на ветке,
Как взятый на продажу кролик в клетке,
В базарный день напуганный толпой…
Прижаты уши, бегают глаза,
И всё вокруг стремительно темнеет,
И сердце мое кроличье немеет,
Но виду мне показывать нельзя…
Да что нам сердце русского поэта? –
Пустая беззаконная комета…
4.
Пустая беззаконная комета
В кругу своих немыслимых подруг,
Была я воплощением поэта,
Но воплощеньем пьянства стала вдруг!
Мне говорят – пиши статьи о чем-то
И отнеси из в “Дейли-коммерсант”…
Там деньги платят, мол… Но я при чем тут?
Я не на то растратила талант.
На что ж тогда? – сейчас же вы спросили.
И не на то, что вы вообразили!
По жизни провертела я хвостом,
– и всё.
Вокруг меня большие люди.
Они меня все вместе и осудят:
“Еще и беспринципная притом!”
5.
Еще и беспринципная притом,
Как наша с вами родина большая,
Я больше никому не возражаю
И надоело мне вертеть хвостом.
Ведь я жила, отчизну выражая.
А коль она у бездны на краю,
Я тоже ничего не соображаю,
Но с радостью коньяк и водку пью.
(Наверное, вы проходили в школе –
поэт – он выразитель ваших дум.
Он ходит горд, спокоен и угрюм
И думает, что он орёл в неволе…)
Как я жила, вы вспомните… потом.
Да и жила ли? – если я фантом?
6.
Да и жила ли? – если я фантом…
Но вся страна не менее фантомна!
По жизни провертела я хвостом,
И вы вертели! Каждый – автономно.
Сожгли когда-то Иерусалим…
Теперь – Москву разрушит фонд валютный.
Где Кремль стоял – там будет бар валютный.
И назовут его “Четвертый Рим”.
Потом крутой какой-нибудь мужик
Себя объявит вашим президентом
И запиздит с немыслимым акцентом,
Коверкая ваш пушкинский язык…
(А я на нем стихи писать могла.
А нынче как поэт я умерла).
7.
А нынче как поэт я умерла.
Зато во мне – глубокие идеи.
Вы вспомните, что было в Иудее,
Которую разрушили дотла!
Об этом пишут все и там, и тут –
От повторенья уж кривится рожа:
За то, что на другие не похожа,
И ЭТУ нашу родину сожрут…
(Вот будь бы я литературовед,
писала бы я о постмодернизме:
“Подобен он не то висячей клизме,
не то улыбке, словно ты скелет…” –
О да, я всё глупею год от года…
Мне это предназначила природа.)
8.
Мне это предназначила природа –
Катится в пропасть вместе со страной.
Мне скучно, бес! Я не слежу за модой.
А в остальном – всё дрянь передо мной.
“Я не люблю войну в Афганистане” –
иные помнят давнюю строку.
Каких теперь духовных ждем исканий?
“Я не люблю войну в Чечне?” – Ку-ку…
СлабО мне превратиться в попугая.
Пусть молодые пишут, что хотят.
Пускай они, читателей пугая,
О чем-нибудь коммерческом трещат…
Вы думали, теперь кругом свобода?
Нет! Выражайте чаянья народа!
9.
Я выражала чаянья народа.
Я ваш пророк, ваш голос, меч и щит.
Но так как вы глупее год от года,
То ваш поэт пьет водку и молчит.
Меня ругая, вы теперь не правы,
Что я стихи дурацкие пишу.
Я только выражаю ВАШИ нравы
И ВАШИМ взором я на мир гляжу…
Бывало раньше – то ли было дело?
Свободы население хотело.
О ней напишешь – вот и все дела.
Чего ж теперь вы, милые, хотите?
Чего ж так молча вы на мир глядите?
…Ведь я когда-то… помните… – жила…
10.
Ведь я когда-то – помните? – жила!
Была простой, доверчивой и гордой.
На вас глядела я надменной мордой
И трезвой уходила от стола.
Я всё чего-то лучшего ждала.
Я всё к чему-то вечному стремилась.
О, лучше бы я сразу удавилась! –
Иль удавить себя кому дала…
А в результате вышла героиня,
Что водку пьет и чуть не героинит…
И кто-то верит в этот дикий бред.
(Сказали б так при нашем бывшем строе:
“Поэт увяз в лирическом герое!” –
Но я давно погибла как поэт.)
11.
Но я давно погибла как поэт.
Я вам открою тайну: смерть поэта
Не в том, что он лишается секрета
Летучих рифм… О нет! О нет! О нет!
А в том, что он становится непрост.
И сам себя уже боится слишком.
Ум для поэта, братцы, – это крышка:
Ум убивает наш духовный рост.
Когда в тебе уверенности нет,
Что без тебя поэзия погибла,
Ты начинаешь сочинять верлибры –
И в этот миг в тебе погиб поэт!
Терпеть я не могу верлибры эти. –
Ни от кого я не держу в секрете.
12.
Ни от кого я не держу в секрете –
Россия состояла из стихов.
И что в ней было? Только снег да ветер,
И прочие предания веков.
Я говорю вам как поэт большой –
Другой такой России не найдете.
В стихах и в песнях, дома, на работе, –
Ее мы разрушали всей душой!
Теперь кругом полно какой-то жизни. –
За пеленой от слез не разглядишь.
Не надо даже уезжать в Париж –
И так живете вы в чужой отчизне.
Нет ничего духовного на свете.
А, впрочем, есть –
Стихи мои, вот эти.
13.
А впрочем есть стихи мои. Вот эти.
Я их писала вас повеселить.
Нет ничего духовного на свете,
Но можно мне шампанского налить.
Друзья мои! Я вас всегда любила.
Вы можете писать умней, чем я.
Во мне жила немыслимая сила,
Но – лопнула поэзия моя!
У вас же за душою больше чувства,
Вы любите высокие искусства,
И к вам придет прозрений дивных свет.
Простите все, кого я оскорбила,
Но уходя, я всех благословила.
Вы доказательств хочете? Их нет.
14.
Вы доказательств хочете? Их нет.
Не жаль, не жаль мне прожитые годы
Серди людей одной со мной породы,
Любой их коих, якобы, поэт.
Любой из вас, кто слушает меня,
Давно привык к моим дурацким шуткам.
Представьте, как вам дальше будет жутко? –
Лет через десять – эта же фигня!
Клянусь вам честью, вот моя рука! –
Вы не дождетесь третьего венка!
Устала я. Карету мне, карету…
Куда ж нам плыть? Не знаю я сама.
Есть мнение, что я сошла с ума.
…Так меркнет образ русского поэта.
Лето 1996
