Баллада о вепсском камне

Баллада о вепсском камне

Вепсские напевы – словно слезы,
вепсские порфиры – как заря.
Надрывали грудь каменотесы,
уплывали камни за моря.

Ломота в коленях, шрам на шраме.
Жалкие считая медяки,
каменно-тяжелыми словами
проклинали камень мужики.

Радости им мало, что придавлен
вепсским камнем сам Наполеон,
что на весь крещеный мир прославлен
гордый строй малиновых колонн.

Цвета августовского заката,
будто вепсской кровушкой полит,
он в дворцах средь жемчуга и злата
скрытою мятежностью горит.

И не видят господа, что камень
вдруг оттенок изменяет свой:
будто бы наружу рвется пламень,
мрачноватый, гневный, грозовой.

Грянул гром и
новым поколеньям
возвестил высокую судьбу.
И взошло, как солнце, имя «Ленин»
к вепсу в закопченную избу.

На душе у мужика полегче:
на себя трудись, не на царя!
Как же он опять ссутулил плечи,
леденящий ветер января!

Ленин умер…
Замерзали слезы,
не успев до камня долететь.
Думали, сойдясь, каменотесы:
как достойней Ленина воспеть?

Думали:
«Мы слов найти не сможем,
да и жизнь у песни коротка.
Не из слов мы песню нашу сложим, –
высечем из камня
на века.

Всех оттенков камни есть у вепсов,
мы такой отыщем среди скал,
чтобы он на солнце загорелся б
гордо, как «Интернационал»…»

И ломали камень, и тесали,
только эхо слышалось везде.
Вепсы молчаливые писали
каменную песню о вожде.

Мавзолей…
Посланцы всей планеты
сходятся, торжественные, тут,
через все границы и запреты
все идут паломники, идут, –
а с фронтона светит имя «Ленин»,
вепсами зажженная, горит
кровью сердца, трудным вдохновеньем
песня, превращенная в гранит.

1970

В переводе Гл. Семенова