Стихотворения Сугаты Кумари

Дождь

1

Отодвинься немного… Все больше

брызжет с неба дрожащих жемчужин!

И дрожат они, и сверкают

на чудесных кудрях твоих влажных.

Так идем же! Не то промокнешь,

мой любимый, мой стройный лотос.

Что ты ищешь, лицо запрокинув,

взором пристальным в небе мрачном?

Дико в небе взыграла буря,

тучи морем тьмы набегают

и ревут, как раскаты прибоя,

и сквозь их буруны, сверкая,

вкось врезается чистый и яркий

грозовой клинок –  и, сломавшись,

гаснет с громом… И все страшнее

туч морские валы громоздятся.

Мы всего лишь как две песчинки,

что глядят на величье природы,

но цветет восторг в нашем сердце

в наших душах – яркость павлинья,

и как листья, цветы, травинки,

так и наши счастливые души

под дождем в ликующем танце

под единый мотив закружились!..

Но пора нам в дом возвращаться, –

волны бурь стихать начинают,

лишь сжимают еще грудь неба

мягких ветров усталые вздохи.

Видишь: туч усталые тени

прочь спешат, и храброй малюткой

всходит первая звездочка –  смотрит

нам в глаза, блестит, расцветает.

В дом идем – идем поскорее:

мы изрядно под ливнем промокли!

Как красива влажная прядка,

что к виску твоему прилипла,

а в глазах улыбаются звезды,

и румянятся твои щеки,

как окрашенные восходом

и дождем омытое небо.

Жизнь вперед идет… И быть может,

мы не раз еще жарким летом

задыхаться и мучиться будем

средь песков, иссушенных зноем.

Пусть же этот прохладный и яркий,

бурный дождь, что сегодня так дружно,

так чудесно мы пили сердцами,

нашу жажду всегда утоляет.

 

2

Дождь среди ночи –

он как молодая безумица,

что в полутьме сидит с распущенными волосами,

склонилась – то плачет,

то захохочет,

то всхлипнет

И. прядями, низко свисающими, тряся,

без конца бормочет, бормочет,

не зная о чем…

Дождь среди ночи –

песня его похожа на тихий плач

несчастной дочери темноты

или на долгий плач в больничной палате:

медленно он скользит ко мне

и вот коснулся меня

ледяными концами пальцев,

просунутых сквозь замкнутую дверь.

Дождь среди ночи –

он как возлюбленный, что тайком приходит,

шепча в темноте слова утешенья…

Но вдруг – стон боли, все затряслось, и режут слова,

и крик – нежданный, плачущий выкрик матери –

швыряет меня, дрожащую, в смрад постели,

заставляет ладонями уши зажать.

И чей-то голос: “Что ж, мы отрежем и удалим

все, что уже разъело болезнью,

но как быть с бедным ее рассудком, таким больным?..”

Дождь среди ночи –

ты был очевидцем счастливой моей любви

в те чудесные прежние полночи,

когда я тихонько смеялась от радости,

а ты надо мною прохладу приятную расстилал

и сны мне дарил – еще удивительней,

чем серебристые сказки луны.

Дождь среди ночи –

сегодня ты очевидец

отчаянья моего: в темноте бессонной

я то мечусь в лихорадке в жаркой постели,

то застываю, подобно замерзшему камню,

и забываю, что надо уснуть, уснуть…

Дождь среди ночи –

тебе я скажу откровенно:

– О, мне отлично знакомы все твои добрые песни,

твое состраданье, подавленное озлобленье,

твое внезапное появленье среди ночи,

твои одинокие, безутешные стоны,

а на рассвете – твоя поспешность, твои улыбки,

твои притворно-веселые представленья –

все мне понятно в тебе…

А знаешь ли, почему?

Потому что, мой друг, я такая же, как и ты,

как дождь среди ночи.

 

Белые цветы

Медлящий свет,

пыланье пожара на красном небе.

Хотя уже надвигалась тьма,

Но ленивый вечерний час

Словно дремал, уходить домой не желая.

С челом, на которое знак был поставлен

Сандаловой мазью лунного света,

Меж тем, держа цветы и бутоны,

Сумрак спешил спуститься.

Я вспоминаю:

В час вот таких же сумерек,

Когда вся жизнь погружается во тьму,

Сюда мы пришли – вот этим путем,

Тяжело, устало шагая.

Люди, а с ними в громадное стадо

Смешавшийся скот, вьюки и повозки –

Все это пестрым и пыльным потоком

Текло по этой дороге.

Из чутких скважин бамбуковой флейты

В руках одного из крестьян, измученно

К дому тащившихся, грустная песня лилась.

А жгучий ветер,

Летний ветер,

Несущий клубы жара, и пыли, и тьмы,

Бил безжалостно все живое,

И оно отшатывалось, поникало, сохло,

Словно тонуло в скорби.

Вот в такой же вечер

Мы сюда пришли – вот таким же путем,

Мы были сломлены горьким жребием жизни,

Мы не могли найти облегчения

Даже в слезах.

По земле ползущая темнота

Подкрадывалась все ближе и ближе,

А в стороне, на иссохшем лугу, в полумраке

Башня разрушенная дрожала.

Помню, с другой стороны был пустой водоем,

И скелет громадного дерева

Гнулся над ним, скрючась в жестокой агонии,

И черный гриф торчал на черном суку.

Путь перед нами протянут был в бесконечность,

И тяжек был груз на наших плечах,

Измучились ноги, глаза озлобленно тлели,

И в горьком отчаянье мы взирали

В беззвездное небо, – яростные проклятья

Уже подступали к нашим губам.

Ах, что же случилось? Все взоры вдруг устремились

Туда, где у края дороги, будто на страже,

Вздымался громадный скелет колючего дерева

И где сейчас серебрилась весенняя пышная крона –

Вся в белых цветах!

Словно богиня,

Она разгоралась зарей перед нами,

Яркая в этом узорном, ярком наряде

И ослепляющая чистотой.

И сами собой остановились тяжелые наши ноги,

И сами собой слезы в увядших глазах родились –

Слезы восторга перед этим радостным чудом

И его божественной красотой.

Наземь мы сбросили груз, отягчающий плечи,,

И, облегченно вздыхая, молча столпились,

Радостно глядя в глаза цветам белоснежным:

“Могут ли быть цветы такой белизны?”

Белыми, нет, белейшими лепестками

Мягко смеясь, как тысячи нежных глаз,

Они ласкали и освежали нас.

И каждый в тот миг позабыл о тяжелой ноше,

Которую дальше ему предстояло нести,

Забыл о безжалостно длинной, жгучей дороге,

О муках голода и о палящей жаре.

Мы позабыли о днях, ожидавших рожденья,

Завтрашних днях, горьких от мертвых надежд.

И с изумлением, и с восторгом, и с любопытством,

Будто в давно миновавшие детские годы,

Долго на вас мы смотрели, о чудо-цветы,

Покуда ночь не окутала нас темнотою.

Хрипло дыша, мы тащились дальше и дальше,

Все позабыв, друг на друга уже не глядя,

Наши сердца словно мертвым песком забивало.

И словно жгучею гарью слепило глаза.

Хоть и твердила нам память: все миновало,

Хоть и сверлила мысль: больше нет надежды,

Мы несмотря ни на что дальше шагали,

Цепляясь за плечи тяжко дышавших мгновений.

Ах, до чего же вовремя

Вы расцвели для нас

Но той колючей, уродливой, голой кроне,

Белые-белые, яркие в сумраках мрачных,

Вы лишь для нас, о чудо-цветы, расцвели!

И в вас мы смогли увидеть

Всю доброту небес,

Всю бесценность священную наших слез

И даже черты прекрасного в этой бренной жизни.

На лепестках ваших белых смогли мы увидеть

И чистые росы нашей любви,

И смех наших резвых детей,

И матерей наших старых благословенья.

Так радостно и изумленно, как в нашем детстве,

Стояли мы, глядя на вас, о чудо-цветы,

Пока не скрыла вас темнота ночная.

А что потом? Но какое значенье имеет

Приход темноты, если поздний час наступил?

Потом мы продолжили трудное наше скитанье

С тяжелыми грузами на плечах.

Но в сердце уже не осталось песка и пепла, –

Наши сердца казались ветками в белых цветах,

Ветками в чистых, белых цветах.

 

Перевод с малялам С. Северцева и А. Рудской