Стихотворения Алисии Киракосян в переводе А. Налбандяна

Несправедливость

Господь,
я знаю,
ты нам не откроешь
скрытых причин несправедливости,
чтобы мы не проникли
в твои секреты.

Но всей глубиной своей сущности
я, пожалуй, сумею понять и простить
предательство, бесчеловечность
и постигну закон произвола.

Справедливость приходит
Спустя долгие века.

Не молчи,
Господь,
ты не можешь быть
сообщником
бедствий этого мира.

Ты не можешь нас покинуть,
Не имеешь права.

 

* * *

Я руки распахнула

тебе навстречу.

Руки

раскрытыми остались.

Распахнутые руки – знак воли

и свободы.

Но также скорбный образ

распятого Христа.

* * *

Возвратилась усталая

с пышного бала-банкета.

Спотыкающиеся каблуки

скинула с ног.

На вешалке

одежду разместила,

поверх неё

набросила улыбку.

С себя стряхнула

сопение

титулы

должности

маленьких людей.

Старательно почистила зубы

чтобы содрать с них

клейкое эхо

пустых разговоров

и праздного шума.

И помыла лицо

чтобы снова общаться

с природой

чтобы смыть этот вечер

и смыть вместе с ним

это зря изведённое время

убывающей жизни.

* * *

Я жажду полноты.

Открыла свой дневник

и разглядеть сумела

лишь суетность полулюбви

в полуосвещённых буднях

в окружении

полупочтенных людей.

Даже мои мечты

обрываются на середине.

И теперь задаюсь вопросом

убеждена ли я

что нуждаюсь

в другой половине

чтобы себя восполнить?

Или две половины

в итоге –

вдвое большая половина?

* * *

Я в звеньях бытия

бывала всем.

Царицей

сиделкой

солдатом

и сиротой…

Но почему

почему я должна была стать

ещё и поэтом

самозабвенно влюблённым

в слова и в любовь

в этом чуждом любви и поэзии

мире?

* * *

Если даже угаснет память

кровь моя будет помнить

как старые смерти

воскресают

даже в улыбках.

Невозможно стереть

песни брошенные в пучину

цепи сковавшие взлёт

и на каждом трепещущем стяге

следы от бесчисленных пуль.

Глаза моего отца

увлажнённые воспоминаньем

ещё отражают

бесконечные караваны страданий

на дорогах изгнанья.

И я отправляюсь с ним вместе

в разбитое детство –

услышать

горький безвинный плач.

В мои шарики кровяные

это боль

навечно вошла

я будущим поколеньям

её передам в наследство.

И если когда-то исчезнут

все воспоминания разом

и останется на земле

только капля армянской крови

я знаю – она повторит

гулким голосом ветра:

– Я помню!

Я всё ещё помню!

 

Уведомление

Продаются дома

фильмы