Стихотворения Ольги Григорьевой.

Короста

А все объясняется просто

(Для тех, кому слышать дано) –

С души отлетает короста,

Которая зрела давно.

Была она страшной и толстой,

Я долго жила, замерев,

Но вот – отпадает короста,

И слышится жизни напев…

Как в юности – дерзко и рьяно

Я жить начинаю опять.

Что в прошлом? – Глубокая рана.

Не будем о том вспоминать.

Уйди с дорогого погоста,

Верни для души бытие!

Коросточка, корка, короста

С годами покроет её.

Отпала? Слетела? Ну что же,

Тогда приготовься, изволь,

Как нежная тонкая кожа

Почувствует новую боль.

* * *

Так вот как надо было жить –

несуетно, неспешно.

По городам и по сердцам

напрасно не кружить.

Ловить по вечерам в ладонь

высокий свет нездешний,

Лишь одного тебя жалеть

и одного любить.

Газет убогих не читать,

а в них писать – тем паче!

Ведь все, что завтра будет здесь,

известно наперед…

Смотреть вдвоем в одно окно,

как дождь осенний плачет,

А вслед за ним придет зима,

слезинки подотрет.

Ах, если б знать, ах, если б мочь

судьбы предвидеть сроки,

Минутой каждою с тобой

как счастьем дорожить…

Кричать, заплакать, встать крестом,

упасть на том пороге!

Чтоб только ты остался жив…

Но я осталась жить.

Никогда не оглядывайся

Спасай душу свою,
не оглядывайся назад
и нигде не останавливайся.

Ветхий Завет

Никогда, никогда не оглядывайся назад.
Вот оглянешься на мгновенье – и жизнь пройдет.
Соляным столпом замрешь у всех на глазах,
Так жену потерял, спасаясь, послушный Лот.
Так жену потерял, из Аида ведя, Орфей –
Посмотрел, оглянувшись, не выдержал лишний час.
Не оглядывайся, терпи! Лишь вперед, скорей,
Колесницей, поездом, ветром по свету мчась.
Ни к чему вспоминать.
Не вернуть ни любовь, ни жизнь.
И зачем тебе лишняя рана, на сердце след?
Нет давно страны, где мы с тобой родились,
И отцов, за неё воевавших, на свете нет.
Прогони эту память, эти химеры прочь,
И тогда пойдут отлично твои дела.
Позабудь язык, страну, родителей, дочь,
Как жена Сальвадора Дали – Гала.
Что еще в эту долгую ночь я могу сказать?
Снова память стучит в висок, прогоняя сон.
Не оглядывайся! Беги! Не смотри назад!
Но на кончиках пальцев уже проступает соль.

* * *
Нарушив правила игры,
Мой друг, я вам во всем открылась,
То не любовь – природы милость
От вас скрывалась до поры.
Лишь до поры, лишь до утра,
Когда и сердце не вместило
Сиянье зимнего светила
И росчерк вашего пера.
Что между нами – чистый лист,
Лишь тонкий лист бумаги белой.
О Господи, как я посмела
Смешать незыблемость страниц!
Не умирают от любви…
И это, может быть, напрасно.
Наверно, было бы прекрасно
Сказать: Он умер от любви.
Зачем-то остаются жить
С душой, навек заледенелой,
Куда уносят – нет им дела
Крутые жизни виражи.
И я… Зачем я так жила,
Не радуясь теплу и свету,
Не видя сочных красок лета
И взмаха птичьего крыла?
Лица коснулся желтый лист,
Легко береза облетает.
Ну что с тобой, проснись, очнись,
Ведь от любви не умирают!
Трепещет сентября огонь,
Свои рассказывает были.
И жизнь всегда мудрей того,
Что мы с тобою сочинили.

ВСЕ ПЕРЕМЕЛЕТСЯ

Все перемелется. Будет мука.
Да испекут из муки караваи.
Будет ли толк от того, я не знаю…
Все перемелется. Будет строка.
Возгласы гнева и стоны мольбы,
Горечь предательства, нежность признаний…
Мелятся, мелятся зерна судьбы
В легкую завесу воспоминаний
Будет и тесто, и снова Творец
Что-то затеет и что-то исполнит…
Кто-то о нас, заплутавшихся, вспомнит.
Истину кто-то поймет наконец.
Старого мельника взмахи легки.
Времени жернов не знает пощады.
Только одна остается отрада:
Все перемелется – будут стихи.

ВЕЧНЫЙ СЮЖЕТ

Этот зал, эта старая сцена,
Перекрестье поступков и слов.
Ты играешь на сцене измену,
Я играю на сцене любовь.
И притих привередливый зритель,
Замер автор под сенью кулис.
Только все это в жизни… Простите,
Не кричите, пожалуйста, “бис”.

ФЕМИНИСТИЧЕСКОЕ

Мятобрюкие, ботинкогрязные
И безденежные к тому ж,
Вислобрюхие и мутноглазые…
Каждый все-таки – чей-то муж!
Вот возить бы их всех по улочкам
В расписных веселых санях
И показывать юным дурочкам,
Что мечтают о женихах!

* * *
Вы уже определили, где истина?
Ну а я пока понять не могу.
Каблуками высекаются искорки –
Это я по тротуару бегу.
То опять казню кого-то, то милую.
То по-ангельски, то резко грубя.
От любимого – на службу любимую.
И все время – от себя, от себя…
И зачем он, этот бег, людям нравится?
Остановимся, тогда и поймем.
И зачем он, этот век, вдруг кончается?
Мы с тобою были счастливы в нем.

Е. Е.

Толпа не любит несчастливых.
Кумир быть должен весел, смел.
Толпа не любит некрасивых –
Нет, не поступков – лиц и тел.
Толпа не любит клятых – мятых,
Но в то же время – вот вопрос! –
Толпа не любит нераспятых,
Не принимает их всерьез.
Но ты, кому давно открылось
Предназначение судьбы,
Затем тебе, скажи на милость,
Капризная любовь толпы?