Алексеева (Девель) Лидия

Вернуться к списку авторов

Подборка стихотворений поэтессы из антологии Вадима Крейда «Русские поэты Америки. Первая волна эмиграции»

* * *
То сверкнет, то затонет
Черным боком скала –
Плеск прозрачных ладоней
О нее без числа:

Приливают упруго,
Отступают, журча, –
Три столетья – и угол
Стал круглее плеча.

Семь столетий – и выем,
Крабу влажный навес:
Им не к спеху, стихиям,
Им не надо чудес.

* * *
Из темноты и в темноту,
Как по висячему мосту,
Бреду по жизни осторожно, –
И мост мой солнцем освещен,
Но хрупок он, но зыбок он,
И так легко сорваться можно.

И слева черных туч полет,
А справа радуга цветет…
Держусь за шаткие перила.
Иду – и откровенья жду,
Не знаю ведь, куда иду,
Откуда вышла – позабыла.

Идущих вижу впереди,
Идущих слышу позади, –
Несчетна наша вереница,
Но всех ведет единый путь,
И ни вернуться, ни свернуть
И ни на миг остановиться.

* * *
Мокрым камнем пахнет водопад,
Пенный шум висит в ущелье узком,
И слюдой дробленою блестят
Повороты каменного спуска.

Я иду на стройный этот шум,
Окунаюсь радостно и жадно
В легкий холод пыли водопадной
И бурлящей музыкой дышу.

* * *
Свободна? О да, не спорю –
Да только что же?
И щепка в открытом море
Свободна тоже.

И щепкой кружусь одна я
В пустыне водной,
Плыву – для чего, не зная, –
Совсем свободно.

* * *
Из норки бурундук метнулся и исчез,
По небу облако переползло спокойно.
Нет, жизнь не только боль – она и этот лес,
Она и этот блеск, и этот шорох хвойный.

Вот шишка под ногой подсохшая хрустит.
Вот рыжики во мху и капли в паутине…
Нет, жизнь не только боль, не только ложь и стыд,
Она – и этот день благословенно синий.

* * *
Здесь, в этом мире многослезном,
Не забывай о небе звездном,
Со всех сторон объявшем нас,
О тайне, веющей оттуда
На жизни длящееся чудо,
На каждый день, на каждый час.

Будь тайне этой чуткой чашей,
Пойми, нет будней в жизни нашей,
Для мудрых в мире будней нет;
Сквозь боль, и гнев, и нетерпенье –
Свет изумленья и прозренья,
Неотвратимый звездный свет.

ДИАЛОГ С ЖИЗНЬЮ

С миною довольной
Мучит, как всегда.
Спрашивает «Больно?»
Отвечаю: «Да».
«Очень больно?» – «Очень».
«Что ж, погасим свет?
Отвечай же – хочешь?»
Отвечаю: «Нет».

* * *
Там, шурша, струятся колосья,
Словно шелк, на сухом ветру.
Там находит тропинка лосья
Черный пруд в вековом бору.

Там по пояс в низком тумане,
Над болотами, не спеша,
Утомленный проходит странник
С богомолья – моя душа.

* * *
Снега деревенского простор,
По сугробам синим козьи стежки.
На горе большой крестьянский двор,
Желтым светом светятся окошки.

Выбираю крайнее окно,
По сугробам пробираюсь ближе…
Будто бы ты ждешь меня давно
И сейчас в окне тебя увижу.

Будто бы я к нам войду домой
В запахе сосны, мороза, теса,
И с улыбкой ты на голос мой
Быстро встанешь, бросив папиросу.

Недоверчивый залаял пес…
Вечер. Лес. Пустынная дорога.
Близко-близко до морозных звезд.
Далеко до твоего порога.

ДУША

Я спала, как серый мрамор в глыбе, –
Мысль невоплощенная Твоя.
Ты резцом меня из камня выбил,
Для отдельной жизни изваял.

И раскрылось мраморное око,
И увидело, что мир – вовне.
Я сотворена. Я одинока.
Я – свободна. Что же страшно мне?

Ветер, облака – уже не братья,
И земля – не мой родимый дом…
Не оставь теперь меня, Ваятель,
В первом одиночестве моем!

* * *
Дни летят, летят, не уставая,
Сталкиваясь, падая, спеша, –
А за ними еле поспевает
Словно изумленная душа.

И беспомощно влачится с ними
То в надежде робкой, то в тоске,
Как котенок на весенней льдине
В черной и взволнованной реке.

* * *
Вся жизнь прошла как на вокзале –
Толпа, сквозняк, нечистый пол…
А тот состав, что поджидали,
Так никогда и не пришел.

Уже крошиться стали шпалы,
Покрылись ржавчиной пути, –
Но я не ухожу с вокзала,
Мне больше некуда идти.

В углу скамьи, под расписаньем,
Просроченным который год,
Я в безнадежном ожиданье
Грызу последний бутерброд.

* * *
Согреться – да не знаю, где бы:
Лишь снега синяя верста
Да замороженного неба
Оранжевая пустота.

Вдруг первый огонек селенья,
И запах дыма и коров –
Как первый вздох стихотворенья,
Еще не слышащего слов.

Слова клубятся где-то выше,
Еще их, темных, не прочесть…
Пусть над окном не видно крыши,
Но если светит, крыша есть!

МОЕЙ ЕЛИ

В памяти горек и крепок –
Просто забыть не могу –
Запах оранжевых щепок
В сером зернистом снегу.

Запах встревоженной чащи,
Свежих, растоптанных хвой;
Ствол, на поляне лежащий,
Ствол опрокинутый твой…

Долго стояла, не веря,
У опустевшего пня, –
Словно любимого зверя
Кто-то убил у меня.

ОСЕНЬ

Мир прозрачен, солнечен, пуст,
Ни надежды в нем, ни тревоги.
В красных ягодах голый куст,
Бурый лист завитком на дороге.

Теплый камень и блестки в нем,
А на камне – плоская муха.
Вот и мы так же тесно льнем
К блесткам памяти зябким ухом.

За углом холодная тень,
В ней легко голубеет иней…
И недолог осенний день –
Тихий-тихий и синий-синий.

* * *
Черный Данте в облетевшем скверике
Замышляет бронзовый сонет.
Поздний вечер наступил в Америке,
А в его Флоренции рассвет.

Ветер над равниною этрусскою
Розовые гонит облака,
И проходит улочкою узкою
Тень твоя, блаженна и легка,

Беатриче! Нет тебя желаннее…
Семь веков – как семь весенних дней:
И опять – любовь, стихи, изгнание,
Темный сквер и быстрый бег огней.

* * *
Когда ложится облако в долину,
Из мглы его жемчужной и слепой
Я ощупью взбираюсь на вершину
Легко и жарко дышащей тропой.

Туда, туда, где в солнечном уборе,
Как острова, хребты вознесены,
А подо мной клубится мягко море
Ничем не омраченной белизны.

Вот если б так же…
Я сижу на камне.
Впивает вереск ветра чистый мед…
Как хорошо, что эта жизнь дана мне, –
Как хорошо, что эта жизнь пройдет!

* * *
В прозрачном небе вещий холодок,
Подсохшие деревья посветлели.
И вот плывут осенние недели –
Один шуршащий золотой поток.

Гоняет ветер пурпурный листок.
Упругие заброшены качели.
Забиты ставни. Птицы улетели,
И дом нахохлен, стар и одинок.

А я тропинкой медленно бреду,
Мне так просторно дышится в саду
Отцветшем, отзвеневшем, отлюбившем.

От всех земных забот отрешена,
В усталый мир нисходит тишина,
Смиряя боль о бывшем и небывшем.

* * *
Двадцать лет – их как не бывало!
Снова я в любимом лесу
И в ладони тепло усталой
Смоляную шишку несу.

Пробираюсь знакомым бором –
Улыбаюсь. Грущу. Молчу:
Больше нет уже тех, которым
Я о нем рассказать хочу.

* * *
В садах, где прохладные астры цветут,
Где яркий отдельный листок подбираем,
Опавшие листья сгребают и жгут,
И пахнет дымок их разлукой и раем.

Последние солнцем прогретые дни,
Последняя в книге зеленой страница…
Но чем-то прощальная горечь пьянит
И радостью тайной по жилам струится.

* * *
Было небо серо-жемчужным,
Пухлый снег еще не обмяк,
И казалось радостно нужным
В нем отметить глубокий шаг.

А за синью пятого шага –
Куст шиповника на снегу:
Жар его оранжевых ягод
До сих пор забыть не могу.

Столько грозных лет отшумело,
Но, презрев их злые дела,
Память выбрала эту мелочь
И к моим глазам поднесла.

* * *
Смотрю в себя как в омут: отражая
Мои глаза, мерцает верхний слой,
Но дальше – дальше я себе чужая,
Заслонена молчащей глубиной.

Зачем мое сознанье – да мое ли? –
Зажглось и тлеет в чуждом существе,
Как лунный луч, как точка острой боли,
Как светлячок в полуночной траве?

И те глаза, что я зову моими,
Вдруг прикрывает это существо…
И, откликаясь на чужое имя,
Я имени не знаю своего.

МОЕМУ ПОКОЛЕНИЮ

С облаков наплывают летучие тени
В чащу кленов, осин и берез.
Мы – последние листья на ветке осенней,
Многих ветер, играя, унес.

Но пока еще солнце проходит по кругу
И последняя птица поет,
Мы дрожим на ветру и киваем друг другу,
Собираясь в прощальный полет.

И о счастье зеленом своем вспоминая,
Лист листу, торопясь, говорит…
А когда облетит наша ветка родная,
Всех нас ласковый снег усмирит.

Май 1987

* Печатается по антологии Вадима Крейда «Русские поэты Америки. Первая волна эмиграции» — Idyllwild, Ca: Charles Schlacks, Publisher, 2014.