Стихи Л. Червинской из книги “Рассветы”

***

Господи, откуда эта
Щедрость зимнего рассвета?
Столько неба голубого…
Не найти настоящего слова
В оправданье скитанья такого,
В оправданье такой пустоты.
Сердце, сердце, как же ты
Не устало ждать ответа?
(Верность – грустная примета.)

* * *
Только с Вами. Только шепотом,
В удивленной тишине,
Поделюсь неполным опытом,
Памятным, понятным мне…
Гордым опытом бездомности,
Стыдным опытом любви,
Восхищенною нескромностью
И смирением в крови.
Из светлеющей огромности
Лета в городе пустом,
Две дороги: в смерть и в дом.
Холодно. Тоска бездетная
Вновь протягивает руку
Под октябрьским, под дождем…
А цыганское, рассветное
Предвещает ту разлуку,
Для которой все живем.

* * *
Это похоже почти на сознание,
Это похоже почти на признание
В том, что обидой взволнована кровь.
Может быть, это измена случайная,
Может быть, радость, мучительно-тайная,
Может быть, это – любовь.
Знаю – не зная. Люблю – не любя.
Помню – не помня тебя,
Солнце холодное, счастье во сне,
Белое небо в высоком окне…
Может быть, то, что волнует – рождение
Нового горя во мне.
Может быть, только опять отражение
Этой последней, скучающей ясности,
Этой надменно-покорной безгласности –
Верности Вам в тишине.

* * *
Все осталось невозможным,
Вечно-памятным, печально-голубым,
В этой жизни праведной и ложной –
Благодарно-горестным таким…
В недоступности своей несложной,
Сердце оставалось осторожным,
Сердце оставалось молодым.
Только слушало, в несмелом восхищеньи,
Голос Ваш, надменный и родной.
Не любовь – а только тень от тени
Той, что называется земной…

* * *

По ком, по ком ты слезы проливаешь…
По ком, по ком… Сама не понимаю
(Все имена не значат ничего).
Зачем, зачем понадобилась маю
Сухая гибель сердца моего?
Не будет слез, как в песне той любимой
Не будет слез, ни песни, ни заботы,
Ни зависти, такой невыносимой,
К тому, кто хочет и кто ждет чего-то.
Не будет страха. Ничего. Никак.
По-разному бывает. Можно так.

* * *
Жизнь, которой – все не понимая –
Столько лет задумчиво живем,
В этот вечер ландышей и мая,
В чутком одиночестве вдвоем,
Чувствую – всем нелюбимым телом,
Всем – в плену у совести – умом,
Сердцем непокорным и несмелым
Жизнь, которой все-таки живем
(Хочется назвать ее любимой),
Вот она: в моем сопротивленьи
Бестелесной теплоте сближенья…
А слова всегда неповторимы,
И всегда, печально, не о том.

* * *
Любовь, похожая на жалость,
И жалость в облике любви…
Невоплощенная усталость,
Необъяснимый жар в крови.
Так начинается сближенье,
То, за которым – ничего.
(Неповторимость, повторенье…)
Не лучше ль в лунном отдаленьи,
С вершины горя своего,
С вершины нежности бесслезной,
Когда-нибудь, в неясный час,
Подумать, наконец, серьезно
Вам обо мне – и мне о Вас.

* * *
Обиды обессиливают горе.
Не оттого ль нам ревность дорога?
Смотрите: солнце опустилось в море,
И сразу отдалились берега.
Пустое небо жалко побелело.
Невыносимы сумерки опять.
А близость наша… Не могу понять,
Но смутно знаю, что не в этом дело.

* * *
Радость проснулась – такой незначительной,
Осень вернулась – такой удивительной
В новой прозрачности дней…
Боль обернулась таким равнодушием,
Мы уж давно замолчали и слушаем,
Многое стало ясней.
Значит ли это, что мы постарели?
В тысячный раз раскачались качели,
В тысячный раз – недолет.
В тысячный раз, безнадежно-свободное
Сердце осеннее…
Солнце холодное
Снова над миром встает.

* * *

Л. Кельберину
Над узкой улицей серея,
Встаёт, в который раз, рассвет.
Живём, как будто не старея,
Умрём – узнают из газет.
Не всё ль равно? Бессмертья нет.
Есть зачарованность разлуки
(Похоже на любовь во сне).
Откуда ты протянешь руки,
Уже не помня обо мне.

* * *
Ноябрь. Рассвет, похожий на весенний,
А на земле коричневые листья.
От светлых слов и от неясных мнений,
От безразличия и бескорыстья –
Такая утомленность и досада…
Как долго мы стояли возле сада.
Последний школьник скрылся за углом,
Цветочница за маленьким лотком,
С огромными, печальными цветами,
Застыла, спрятав руки под передник…
Как все же трудно расставаться с Вами,
И как легко не встретиться потом,
Мой удивительный, мой жалкий собеседник

* * *
Хочется блоковской, щедрой напевности
(Тоже рожденной тоской),
Да, и любви, и разлуки, и ревности,
Слез, от которых покой.
Хочется верности, денег, величия,
Попросту – жизни самой.
От бесприютности, от безразличия
Тянет в чужую Россию – домой…
Лучше? Не знаю. Но будет иначе –
Многим беднее, многим богаче,
И холоднее зимой.

* * *

Борису Поплавскому
Не согласны. Ни за что.
Так темно и вдохновенно,
Традиционно, современно,
Жить как все – и как никто.
Поздно. Все проходит мимо.
В жизни, наконец, любимой
Больше места нет.
В той, что выдумана нами,
Мы бессонными ночами
Сторожим рассвет.
Ждем не чуда – а прощенья,
Не любви – а удивленья,
Терпеливо, до утра…
Не согласны. Всем пора.
Вдохновенный обыватель,
Целомудренный мечтатель,
Мы пойдем навстречу маю,
Вызывая птичий смех.
Ничего не принимая,
Принимая все – за всех.

* * *
От солнца, от силы – свободы…
Свободы, влекущей куда?
Высокие, пыльные годы,
Как в летние дни города.
Как в час непечальной разлуки,
Напрасно-тревожный вокзал…
Но от вдохновенья, от скуки,
Кто сердцем еще не устал?
У моря – нежнейшего в мире,
В пустеющей, летней квартире
Кому не хотелось зимы?
Свобода – соленое слово.
Но что, если сердце готово
Для жизни уютно-суровой
(Какой – безразлично) тюрьмы.

* * *
Совесть – что это такое?
Только память о вине.
Мы обвенчаны тоскою,
Мертвой в Вас, живой во мне.
Верность нашей дружбе трудной,
Сложность нашей жизни скудной
Огорченно берегу,
Сквозь любовь и безразличье,
Как печальное величье
Пальм на пыльном берегу.
Далеко бежит дорога,
Покидая грустный юг.
Я опять ищу предлога,
Чтобы дальше жить, мой друг.
В недоступности покоя,
В трезвости и в тишине…
Счастье — что это такое?
Жизнь в плену, и смерть во сне.

* * *

…Но так похоже на блаженство.

М.Кузмин
В непреднамеренном счастье вдвоем
Жили коротким, сегодняшним днем.
Помните?
– Кактусы спят за окном,
А на рояле, в квартире соседней,
Кто-то играет, наивно и четко…
Помните?
– Медленно движется лодка,
Вечер – нельзя было знать, что последний –
В августе и тишине…
Мы не искали ни в чем совершенства,
Жили на грани тоски и блаженства –
И улыбались во сне.

* * *
Жизнь не похожа на мечты,
Жизнь не похожа на желанное –
Всегда на грани пустоты,
От слез и от дождей туманная…
Она похожа иногда,
В послелюбовные года,
На обещание, ей данное.

* * *
Осень – не осень. Весна – не весна.
Попросту полдень зимой…
Как Вы проснулись от позднего сна,
Друг непрощающий мой?
Трезвая совесть. И нет сожаленья.
Вам не понять моего удивленья.
Мне беззаконность дается недаром.
В жизни моей, ни на что не похожей,
Только свобода и боль.
Можно гулять по прозрачным бульварам,
Где покупает газету прохожий
(В Англии умер король).
Можно, конечно, вернуться домой…
Друг непростительный мой.

* * *
Мне нечем с тобой поделиться,
Мой очень задумчивый друг.
Боюсь, что в глазах отразится
Обидно-холодный испуг.
Доверчиво новую повесть
Хотелось тебе рассказать…
Твою огорченную совесть
Мне нечем утешить опять.
Люблю, как любили когда-то,
И только в любви виновата,
И только любовью права…
…Светает – сижу угловато,
И слушаю Ваши слова.

* * *
В ясности – очень неточной,
В нежности – очень порочной,
Тоже спасения нет.
Дверь отворяют в молочной,
Поздний, январский рассвет.
В радости, странно-бессрочной,
Я не читаю газет,
Днем никогда не гуляю,
Писем давно не пишу.
Зла никому не желаю,
И ни о чем не прошу.
Выдумав горе такое,
Трудно справляюсь с тоскою,
Трудно умею любить…
Память, как мост над рекою.
Сердце мое городское
Хочет по-своему жить.

* * *
Признаю, по-старому – и снова
(Только Вы не слышите сейчас):
Я люблю другое и другого,
Оттого что сердце любит Вас.
Я люблю старинные флаконы,
Кактусы, камины и ковры,
Строгой математики законы
И законы карточной игры.
В ресторанах – темные гитары,
В праздники – нарядные бульвары.
И еще: железные дороги,
Рельсы, убегающие в даль…
Все наследство счастья и тревоги,
То, чего не стыдно и не жаль.

* * *
Оттого, что было много
До утра не доживавших роз,
Оттого, что в городе тревога,
От сочувствия июльских гроз –
Будет память – и не будет слез.
Оттого, что солнца не дождавшись,
Пожелтели листья под дождем,
Оттого, что мы, не попрощавшись,
До зимы в разлуке проживем –
Будет стыдно – и светло потом.
Оттого, что было ожиданье
Не бездумным в сумеречный час-
Будет ложь и правда о страданье,
Будет наше – но не будет нас.

* * *
Все помню – без воспоминаний,
И в этом счастье пустоты,
Март осторожный, грустный, ранний,
Меня поддерживаешь ты.
Я не люблю. Но отчего же
Так бьется сердце, не любя?
Читаю тихо, про себя:
«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется….»
Едва ли,
Едва ли лучше, до – печали,
До – гордости, до – униженья,
До – нелюбви к своим слезам…
До – пониманья, до – прощенья,
До – верности, Онегин, Вам.

* * *
Не стоит уезжать и возвращаться,
Не стоит на вокзале целоваться
И плакать у вагонного окна.
Не стоит…
Надоело притворяться:
Бессильны деньги, и любовь скучна,
Хотя и грустно в этом признаваться.
Как малодушно слушаться советов…
Жизнь ошибается – судьба всегда права.
И от всего кружится голова
В тревожности и нежности рассветов.

* * *
Возвращаюсь домой на рассвете,
Опустел и потух Монпарнас.
В этом городе, в этот же час,
Умирают. Рождаются дети.
Засыпают подруги и жены.
И, грустя, вспоминает влюбленный
О цыганах, о ней и о нас…
Вот цветы у дверей ресторана –
Уронили, не вспомнив потом –
Выбирали любовно, вдвоем,
Обещали хранить постоянно.
Очень странно. Особенно странно
То, что в странности прочно живем.

* * *

Георгию Адамовичу
Одно осталось: удивленье –
Без унизительных желаний,
Без утомительной мечты.
Неубедительною тенью
Встает рассвет, бесцельно-ранний,
Не побеждая темноты.
А карту бьет упорно карта…
Уйти домой – но как заснуть?
Куда уходят ночи марта,
Которых сердцем жаль чуть-чуть…
(Безропотно и безлюбовно).
Свобода… как это условно.
Один – и очень узкий – путь.