Стихи Хельви Хямяляйнен

Память

Они шли в сторону пылающего неба,

неся в сердцах пронзительные сны,

топча страну своих грез сапогами, —

она была кустом неопалимым:

ели, мох и сосны Карелии цвели тогда огнем.

Святые до сих пор ходят в синих и золотых мантиях

в сумерках глухих лесов,

и все знают, что король вернется за своей шляпой, король Швеции,

она из золота и сини, забра`ло шлема, как у рыцарей.

Лесной источник до сих пор хранит отражение финского солдата,

его кровь пролилась в источник, и водяная гладь увиденное сохранила,

он смотрел в источник, умирая не как Нарцисс,

любуясь,

а источник влюбился, на него глядя, и в сердце образ его запечатлел.

Карельские тропы, дороги, горизонт — красный от сумерек или канонады,

песнь, расцветшая на костлявых ветках сосен и елей,

вспыхнувшая от зерна, вереска, снега, от речной воды, морских камней.

Мы не способны забыть вас, как вода забывает отражения;

наши сердца сохраняют

отображения, как тот мифический источник глухого леса,

который отражает утраченное

Перевод Мики Михаила Пюльсю

Лира

Как сердце ореха, белеет луна.
Звезды поблекли.
Дорога трудна.
Женщины в селах детей несут,
Полные ведра несут с молоком,
Я свою лиру тащу на весу,
Грубо сколоченную молотком.
Рядом кружатся, струны клюя,
Незрячие птицы Небытия.
Бремя меда носит пчела,
Цветы согнулись под сладкой ношей,
Я лиру несу – ведь не женщина я из села,
Не июльская женщина с бронзовой кожей.
Деревянную, тяжкую, грубую лиру
По дороге поэта я тащу торопливо.
Задыхаясь, бреду, и одежда пылится,
Словно зерна, звуки бросаю я,
И струны клюют златоглавые птицы,
Незрячие птицы Небытия.

Перевод Ю. Даниэля

Весна

В деревьях буйный дух пирует,
ель чмокает пунцовым поцелуем, ольху и липу лапает.
хмельной и дикий дух на каждой ветке,
на каждом дереве пьют духи сок древесный,
зеленое вино бурлит листвою.

Перевод Э. Иоффе

Грустный вечер

Вот видишь, можно все же быть поэтом.
хотя и не в толпе придворных, не в оркестре…
а в стороне, вне крепостной ограды,
там, где играют ивы, зяблик и бродячий кот
и самый главный музыкант – вода.

Перевод Э. Иоффе

Захмелевший клевер

Клевер-дед-трепана куртка,
он припахивает медом,
как бедняк после пивнушки
водкою благоухает…
Клевер, мужичок лохматый,
в кабаке земли и солнца,
знать, хватил напитку лишку.
Захмелевший спит цветок,
как мужик в медовой куртке.

Перевод Э. Иоффе

Зеленый поток

Я не люблю реку смерти,
я люблю реку – зеленое зеркало
полей и деревьев,
люблю ее волны,
что весело хлещут воздух искрящимися хвостами.
Стикс, мой кулак отражается в водах твоих, точно крепкое
красное яблоко,
как солнце, как золото взгляд мой горит в твоих водах,
как сад, полный крепкими яблоками кулаков,
в тебе борцы отражаются, сильные и веселые.

Перевод Э. Иоффе

Горе

Ворона в ноябре моим гостем,
сердце во мне бездомно,
как ворона в ноябре мое сердце.

Не удержать ничего,
хожу по обочине тьмы,
бездна полна.

Налитые кровью глаза режут в воздухе раны,
расчленяют солнце.

Перевод Э. Иоффе

Сожженные

Мои корабли никогда к берегу не причалят,
пепел из затонул в глубинах морей,
бурей взметнулся к звездам,
прах сожженных моих кораблей в небе лучится,
паруса моих кораблей золотыми крылами
на ветру космическом стонут,
черный пепел мачт беспокойно мечется в облаках,
к ним все еще прикреплены звезд фонари.

Перевод Э. Иоффе

Изгнание из рая

Когда Господь изгонял из рая мужину и женщину.
он забыл про своих животных,
от наибольшего и до самого малого.
он забыл про цветы, траву и деревья –
и про яблоню тоже.
Не сказал он яблоне: иди, ты сотворила грех,
повелел он зайцу бояться и птице,
пугливой змее защищаться,
даровал ли он им страх и злобу,
оставив в райской невинности,
в небесном сне?

Перевод Э. Иоффе