Римма Казакова о себе.

Источник: Союз-инфо.

– Я выросла в Белоруссии, под Полоцком. Отец мой родился под Витебском. Первым языком для меня был – белорусский, и песни белорусские с детства окружали меня. Как я говорю своим белорусским друзьям, во мне куковала вполне белорусская зазулечка (кукушечка). И поэтому для меня абсолютно родное чувство к Белоруссии и я много переводила белорусских поэтов. Белорусскую землю я ощущаю как родную. Как сказал мой друг Иван Драч, Белоруссия – это самая чистая славянская нация. Потому что они очень совестливые. И высказывание Драча очень показательно, я тоже так считаю. Мои белорусские друзья, коллеги всегда вызывают во мне очень добрые нежные чувства.
И поэтому для меня проблема создания общесоюзного государства как бы не существует, ибо это проблема политиков. И если я начала сейчас об этом рассуждать, то я скажу как правду, так и неправду, потому что я не все знаю. Каждый, кто считает, что надо объединиться, очевидно (хочет он того или не хочет) предполагает, что мы собираемся возродить “Союз нерушимый”. А я так далеко не замысливала. Когда-то Ленин, которого все кроют (он хоть был “злой”, но все-таки “гений”), правильно говорил, что прежде чем объединиться, надо размежеваться. И я считаю, что в советском государстве было много хорошего, но были и издержки, связанные с невольным или вольным шовинизмом русского народа по отношению к другим народам. Мы многих обижали. Даже на уровне бытовых отношений. В связи с этим я хочу вспомнить своего русского друга из Узбекистана, который однажды сказал мне: “Прихожу в Союз писателей, а там, понимаешь, вот черти, по-узбекски говорят”. Я спросила его: а на каком они должны говорить, на турецком что ли? Почему не по-русски? Да потому что они – узбеки! И таких случаев много. В той же Эстонии: писатель – почти классик – говорил официантке: – “Эй, ты, чухонка! Иди, иди сюда, принеси пиво”! Все это способствовало перекосу в наших отношениях.

Меня все время спрашивают: “Почему ты так хорошо себя чувствуешь где-нибудь в Латвии, на Украине или в Таджикистане?”. Я отвечала так: потому что я везде в гостях, дома я – в России. И отношения, основанные на полном равенстве, вместо принципа “старший брат, младший брат”, это единственное, что может быть в основе наших взаимоотношений, если мы собираемся создать нечто многонациональное и многосоюзное. И если мы уж расстались, то отношения должны быть прагматичны, взаимовыгодны. Но это проблема не наша, а – политиков, государственных деятелей, думских депутатов, правительств и т. д. А что касается нас, такой проблемы для нас не существует.

Вот недавно с группой моих товарищей из Союза писателей Москвы поехали в Белоруссию. Нас там очень неплохо встретили наши коллеги. Хотя, в отличие от России, в Белорусский Союз писателей не распался. Наши коллеги остались недовольны этой встречей. Потому что мои русские коллеги начали разговаривать с белорусскими писателями на таком языке: “Братья православные!” А те в ответ: “Да нет, мы – славяне”. “Да бросьте, вы такие же русские, как и мы”, – отвечали им москвичи. Была совершена большая ошибка. Было обижено национальное чувство. Для наших белорусских коллег проблема языка стоит очень остро и болезненно, потому что нужно учесть, что несколько веков Белоруссия была под поляками, потом Россия тоже не всегда элегантно обращалась с Белорусами. И сейчас в некоторых кругах бытует мнение, что нет никакого белорусского языка, есть разновидность русского. Я должна сказать, что я болею за белорусский язык, я люблю его. И даже когда я последний раз ездила по памятным белорусским местам, я и мои друзья просили вести экскурсию на их родном, белорусском, языке. И не потому, что это – подобие русского, а потому, что языковой барьер все-таки не очень серьезный. И почти все слушатели понимали экскурсовода, а что не понимали, нам тут же переводили.

Сейчас мы – московский Союз писателей – совместно с Союзом писателей Белоруссии готовим к выходу совместную русско-белорусскую книгу. В нее войдут стихи современных поэтов двух славянских республик, которые наиболее ярко говорят, что происходит здесь и сейчас. Это, в основном, крупные имена. Среди них Владимир Некляев, Анатолий Вертинский, Раиса Боровикова, Ольга Ипатова и многие другие прекрасные поэты.

Если бы у меня появилась возможность встретиться с президентом Лукашенко, я бы ее не упустила. Потому что между писателем и живой жизнью барьеров не может быть никаких! Я имею свою точку зрения о нем. Я думаю, что иногда он врет. И это вызывает у меня негативные ощущения. К слову, совсем недавно я была в Белоруссии и сидела у экрана телевизора. В это время наша Дума “стонала” от счастья, принимая Лукашенко, а президент Белоруссии говорил им, что его народ живет лучше, чем российский. На следующий день я посетила один из белорусских магазинов, где было написано: “зубная паста в одни руки”, “полотенце в одни руки”… Народ там живет не так уж и хорошо. Но он настолько чист, настолько прекрасен, да и сам батька Лукашенко открыт, чист душою! С ним можно разговаривать, если, конечно, нет каких-то подводных течений, потому что в любом государстве всегда есть то, что простому глазу недоступно. И, как говорят мои белорусские коллеги, не нам исправлять политическую ситуацию. Мы все-таки не по этой части, что называется. Хотя тот человек, который считает себя гражданином, обязанным во что-то вмешаться, очевидно, так и поступает. Я тоже за то, чтобы писатели активно вмешивались в политическую жизнь, но только – по тем вопросам, в которых они разбираются, и в тех ситуациях, когда есть надежда что-то изменить в лучшую сторону. Тогда возможно и прямое политическое воздействие. Такие ситуации бывали и в нашей жизни. Но покуда государства договариваются о том, кто печатает валюту, что как, какие доставки, какие отставки (мы же по-настоящему не понимаем, кто кому сколько газа должен дать и кто кому чего вообще должен), поэты восстанавливают духовное пространство. Нами могут руководить только очень добрые, очень чистые, неколебимо прекрасные чувства друг к другу. Но пока мы будем спокойно и последовательно восстанавливать наше слегка разрушенное духовное пространство. Чем мы и занимаемся.

Эти строки я написала в то время, когда Александр Лукашенко был у нас в гостях, а я находилась в Белоруссии. Меня тогда мучили два вопроса: чеченский и русско-белорусский. И появились такие стихи. Прежде я была из тех людей, которые сначала думают о Родине, а потом – о себе, но в последнее время я немножко изменилась. Я думаю, что наш коллективизм, наша так называемая соборность, общинность – это не есть так уж исторически выверено и прекрасно, не так уж хорошо и полезно, потому что все-таки каждому надо думать о себе и стараться быть личностью. И народ тогда будет состоять из личностей, а не из “истертых пятаков”, и будет не толпа, а будет народ.

Слушаю новости, злясь и скорбя:
жарко на юге, все жарче…
Жалко чеченцев и жалко себя.
Может, чеченцев и жальче.

Сколько ушло их из этих широт!
Сделать бы что-то хотя бы…
Что есть такое “чеченский народ”:
банда под дланью Хаттаба?!

И с Белоруссией не разберусь,
да и меня не спросили.
Жалко Россию и жаль Беларусь.
Жальче, пожалуй, Россию.

Сдохнем, пока будет кто-то жиреть,
деньги нагуливать, рожи.
Сердце устало любить и жалеть.
И не отчаялось все же!

Как его вырвать, кавказский кинжал?
И со славянами смута.
Жалко себя и отечество жаль.
Жальче себя почему-то…

Римма Казакова, поэтесса, первый секретарь Союза писателей Москвы