Тридцать четвертый (вступление в поэму)

Нас столько раз счастливо проносило

И мимо извергов, и мимо палачей,

Но на дверях зажглися с новой силой

Кресты Варфоломеевских ночей.

Когда на небе пасмурно и сыро,

Идут к зениту трусы и лжецы,

И падает у пор сраженный Киров

На Ленинграда скользкие торцы.

Пошел топор гулять в леса густые,

Звенит по затаежной стороне,

И ставят красных маршалов России

К окровавленной лагерной стене.

А чтоб потомки правды не узнали,

Они костры секретные зажгли,

Писателей убили и угнали,

А пепел книг по ветру размели.

Во дни кровавой круговой поруки

Лишь только те пришлися ко двору,

Кто словно псы лизать умели руки,

Что мясо им швыряли в конуру.

Кровавого никчемного урока

Стране б моей не позабыть вовек,

Но нет у ней ни солнца, ни пророка,

Как устья у пустынных впавших рек.

Пришла война… Но снова батареи

Бьют по своим: “Ослепшие рабы!

Врачей, артистов, мудрецов, евреев

Тащите на фонарные столбы!”

И победитель брошен на колени,

И, от печей Майданека зажжен,

Кандальной цепью, цепью преступлений

До Колымы звучит кандальный звон.