На площади святого Марка,

Где мажордомом птицевод,

Всплывает прошлое, как барка,

На золотых ладонях вод.

Плюясь, как ведьма, черной кровью,

По лишаям священных плит

Еще Италия влачит

Тяжелый шлейф Средневековья.

Парит сегодня, как вчера,

Над адом Данте диадема,

Но не от нашего эдема

Ключи апостола Петра!

О, до чего ж, старик, ты дожил, —

Мы оборванцы! Мы не чтим

Серебряных камзолов дожей

И папе верить не хотим!

Пусть лобызает Муссолини

Христу кровавое ребро,

Парламентарной Мессалине

Даря любовь и серебро.

Пусть под фиалковою тканью,

Как сенью распростертых крыл,

Останки Борджиа сокрыл

Небесный шулер в Ватикане —

Но Пульчинелло — тут как тут,

Он не заботится о троне,

И перст полиции не тронет

Шутом задуманный маршрут.

Какой вельможа устрашится,

Что горб лукавый невзначай

По ходу пьесы облачится

В традиционный горностай?

И, внемля пафосу спектакля,

Какой премьер сожмет висок,

Когда брызгучей клюквы сок

Подмочит ореол из пакли?

Министров тешит этот бум

На улице и на гитаре,

А между тем — седой горбун

Речист, как юный карбонари!

О папа, Лютер и левит,

Из моды вышли ваши платья

И гриф гитары, как распятье,

Толпу на бунт благословит!