Оригинал материала находится по адресу: http://ec-dejavu.ru/s-2/Sleep-2.html
Двусмысленность зримого
(несколько замечаний о сновидениях в античной Греции)
Русская антропологическая школа. Труды. Вып. 2. М.: РГГУ, 2004, с. 163-190
Сновидения-«послания», аналогичные греческим хрэматисмос, считались наиболее важными в древних, культурах Ближнего Востока 6. В таких снах боги давали откровения жрецам и царям, причем эти сны могли быть как прямыми, так и требующими истолкования. В Месопотамии сновидения фиксировались на специальных табличках и хранились в жреческих архивах. Самые ранние записи подобных сновидений на Ближнем Востоке найдены в архиве Богазкее: это сны, которые видели царь Хаттусили (1290-1250 гг. до н. э.), его жена и родственники; сновидениями обосновывалось право на престол. В «снах-посланиях» почти всегда фигурирует или само божество или его вестник, и очень редко вместо них появляются священные символы или животные.
А. Оппенхейм, анализируя ассирийские записи сновидений и сонники, подчеркивает, что прообразы снов, в которых является божество – это теофании наяву. В таких снах нет ничего от обычного опыта сновидений, для которых характерна бессвязность и непоследовательность. Сущностная черта таких сновидений-откровений – «сотрясающий душу толчок, обескураживающее вторжение сверхъестественного в реальность этого мира, внушающий ужас взгляд божества»7.
Посланник, появляющийся во сне, практически всегда сразу опознается сновидцем. Жесты и действия божества почти никогда не описываются, только иногда отмечается, что бог кладет руку на голову – это повсеместно распространенный жест посвящения. В некоторых случаях боги дают сновидцам предметы, которые, однако, не остаются у них после пробуждения. То же самое мы можем найти и в текстах другой ближневосточной традиции: например, во второй книге Маккавеев описано, как Иуда Маккавей, дабы подбодрить своих воинов, рассказывает им свой сон, в котором пророк Иеремия вручает ему золотой меч; хотя священное оружие остается лишь образом сновидения, иудеи ободряются и решают напасть на врага (2 Мак. 15,11-17).
167
В сновидениях, описываемых ближневосточными культурами, утверждает Оппенхейм, граница сна и яви не нарушается – в отличие, например, от сновидений, встречающихся в древнегреческой поэзии. Пиндар в 13-й Олимпийской оде рассказывает, как Беллерофонту, заснувшему на жертвеннике Афины, в вещем сне (oνείρατι υπαρ) Афина дала золотую уздечку для обуздания крылатого коня Пегаса. Когда Беллерофонт проснулся, он нашел ее рядом с собой. Обратившись к пророку этих мест, герой получил указание покорствовать виденью (ενυπνίω), после чего с помощью этой уздечки обуздал Пегаса и убил Химеру (Pind. Ol. 13 65 sqq).
Подобный случай описывается Павсанием. В Фокиде в городе Навпакте был храм Асклепия, построенный неким Фалисием. Этот Фалисий был болен глазами и почти ослеп. И вот бог-целитель Асклепий из Эпидавра послал ему поэтессу Аниту с запечатанной дощечкой с письмом. Анита получила это поручение в сновидении – проснувшись, она обнаружила у себя в руках запечатанную табличку. Приплыв в Навпакт, она велела Фалисию снять печати с дощечки и прочитать написанное. Фалисий думал, что он не сможет прочесть то, что там написано, из-за состояния своего зрения, но все-таки снял печати, и как только взглянул на воск, покрывавший дощечку, выздоровел и выплатил Аните то, что было написано в письме – 2000 статеров золотом (Рaus. Х 38 13).
Это – типичные снотдения-хрэматисмос: боги снабжают сновидцев средствами, способствующими осуществлению определенных практических целей. Но хрэматисмос здесь являются в усиленном, так сказать, варианте: явления богов во сне подобны теофаниям наяву, данные во сне предметы остаются и после пробуждения – боги оставляют сновидцам «вещественные доказательства» своего присутствия, реальность сновидения перетекает в реальность яви на уровне материальном.
Событийность – основная черта сновидений, связанных с самым известным, популярным вплоть до конца античности оракулом сновидений, принадлежавшим богу-врачевателю, сыну Аполлона Асклепию, культ которого, без сомнения, хтоничен 8.
В Эпидавр, где находилось главное святилище Асклепия, со всей Греции стекались больные, надеющиеся на излечение с помощью инкубации. После ритуальных приготовлений 9 больные входили в абатон, помещение при храме, наполненное священными змеями 10; там больные должны были хранить молчание и засыпали в надежде увидеть целительный сон. Наутро они обсуждали то, что им приснилось, друг с другом, и сообщали о своих снах храмовым служителям; такие разговоры ярко описывает в своих «Священных
168
историях» Элий Аристид, знаменитый ритор II в. н. э., излечившийся благодаря священным сновидениям в храме Асклепия и ставший поэтому горячим поклонником бога (Arist. II 34-35,47-48, 72-73; 111 14; IV 16-18,46). Если больной исцелялся, он приносил Асклепию благодарность: жертвенных животных, гимны, венки, деньги или вотивные статуэтки, изображавшие исцеленную часть тела.
Все случаи исцеления тщательно фиксировались по однотипной схеме: описывался больной (указывалось имя и место проживания) и его болезнь, затем то, что он увидел во сне и, наконец, результат инкубации 11. Павсаний пишет, что в его время в Эпидавре было шесть стел с такими записями; до наших дней из них дошли две, на которых можно прочесть семьдесят историй исцеления 12.
Стелы показывают, что болезни, с которыми страждущие обращались к Асклепию, были самыми разными: бесплодие, слепота, паралич, эпилепсия, лихорадка, головная боль и даже, среди прочих других, облысение. Все истории можно разделить на три группы: в первой рассказывается о чудесных, сверхъестественных излечениях, совершенных Асклепием, во второй Асклепий выглядит действующим скорее как врач-человек, а третья связана с описанием целительных свойств животных святилища 13.
Многие исследователи, пытаясь объяснить феномен исцеляющих сновидений, полагали, что главная роль тут принадлежит вере и самовнушению. Э.Р. Доддс по поводу этих сновидений говорит, повторяя слова
антрополога Е. Тэйлора: «во что сновидец верит, то он и видит, а что видит, тому и верит»14. Некоторые ученые считают, что стелы с записанными на них историями излечений были выставлены на всеобщее обозрение для того, чтобы создавать у паломников соответствующий психологический настрой и внушать им определенные ожидания, подспудно формируя в подсознании страждущих такие образцы сновидческого опыта, которые потом претворялись в их собственные чудесные исцеляющие видения 15.
Однако такие психологические объяснения кажутся мало пригодными в случае «снов-событий», которые можно назвать «сновидческой хирургией». Приведем типичный пример такой хирургии.
Один человек страдал заболеванием груди. Когда он заснул в храме Асклепия, ему приснился такой сон: бог разрезал ему грудь ножом, вынул оттуда пиявок и положил их ему в руку, а затем снова зашил грудь. Когда человек проснулся, в руке у него были пиявки, а сам он был здоров. Оказывается, он заболел от того, что проглотил этих пиявок вместе со снадобьем, в которое их бросила его зловредная мачеха 16.
169
Такое сновидение очень похоже и на описание шаманского опыта с рассеканием тела, и на сеанс магического излечения, когда очнувшемуся после сеанса пациенту показывают конкретную материальную причину его болезни в виде каких-либо предметов: предполагается, что целитель устранил причину, вытащив эти предметы из тела больного. Эти сновидения относятся к снам-событиям, после которых наяву остается какая-то вещь, как в описанных выше историях Беллерофонта, которому во сне Афина дала уздечку, и Фалисия, прозревшего благодаря «выпавшей» из сна табличке с письменами.
Сновидения-события, бесспорно относясь к категории хрэматисмос с их непосредственным явлением бога, отличаются тем, что бог в них не только дает советы, но действует, результатом чего оказывается изменение состояния сновидца сразу после пробуждения. Эти сны выглядят действиями, которые совершаются в «параллельной реальности», имеющей непосредственную связь с реальностью обычной, причем связь конкретно-материальную. Зримость, видимость таких сновидений – это не «картинка», а действенность и действительность, подтверждаемая событиями яви: поэтому для таких снов абсолютно подходит положение о том, что «видимое» лучше «слышимого».
