В последние годы в Российской Федерации уделяется огромное внимание русскоязычным соотечественникам за рубежом. По всему миру открываются культурные центры, действуют программы в области изучения и продвижения русского языка. В Израиле, который является третьим государством после Германии и США по числу проживающих русскоязычных репатриантов и членов их семей (более одного миллиона человек), ситуация до сих пор выглядит не слишком радужно.
Традиционно внутренние связи между Россией и Израилем исключительно сильны и глубоки. Не секрет, что у истоков развития сионистской мысли стояли выходцы из Российской империи (достаточно вспомнить Л. Пинскера, В. Жаботинского, М. Л. Лилиенблюма, М. Усышкина и др.), многие эмигранты впоследствии занимали важные посты в руководстве страны (Х. Вейцман, Д. Бен Гурион, Г. Меир, М. Шарет, М. Даян, И. Рабин и др.), развивали иврит (Э. Бен Иегуда, И. Клаузнер, И. Пинес и др.), израильскую литературу (Х.-Н. Бялик, Ш. Агнон, Р. Блувштейн, А.-ха-Ам и др.) и культуру (В. Шленская, Х. Ровина, М. Галеви, Д. Шор и др.), вносили огромный вклад в самые разные сферы общественной жизни. Да и сам проект по созданию Государства Израиль в 1948 году во многом состоялся, благодаря поддержке СССР и его союзников. На первом этапе существования страны именно усилия ашкеназских евреев, преимущественно – уроженцев Российской империи и СССР, позволили заложить основы политики, экономики, культуры, военного дела в Израиле.
В дальнейшем, в связи с геополитическими переменами и массовой еврейской эмиграцией из стран арабского Востока, это влияние оказалось в значительной мере размытым. Как комментирует ситуацию социолог, профессор Бар-Иланского Университета (Израиль) Лариса Ременник, один из ведущих специалистов в мире в области изучения русскоязычных репатриантов: «Израиль активно «левантизировался» с точки зрения стиля жизни и культурных предпочтений, влияние русской (и в целом – европейской цивилизации) ослабло, а на сегодняшний день ашкеназы составляют менее половины населения – 35-38%, в основном – представители старшего поколения. Среди современных израильтян высок процент выходцев из смешанных семей (один родитель – ашкеназ, другой – восточный еврей), что серьезно влияет на самоидентификацию граждан. Можно сделать вывод, что по ряду признаков современный Израиль гораздо ближе к культуре стран Ближнего Востока, Леванта, чем традиционной Европы или России».
Не стоит забывать о том, что на протяжении XX-XXI в.в. из СССР, а потом и из СНГ, в Израиль выехали более 1.300.000 человек. Незначительная их часть позже вернулась назад, некоторые – двинулись дальше, в другие страны. Русскоязычные эмигранты, по данным социолога Л. Ременник, составляют около 13% общего населения современного Израиля и 20% – еврейского населения страны. Вполне объяснимо, что волны эмиграции (алии) оказались неоднородными как по количественным параметрам, так и по социальному составу. Если в 70-е г.г. прошлого века с билетом в один конец из СССР уезжали преимущественно представители еврейской интеллигенции с высоким уровнем образования, мотивацией на изучение иврита и традиций, то в конце 80-х г.г. и особенно – в «смутные» 90-е г.г. – с пространства СНГ в поисках лучшей доли репатриировались не только бывшие «отказники» и убежденные сионисты, «сливки» интеллектуальной и культурной элиты, бизнеса, но и представители самых разных социальных слоев, религиозных убеждений, в семьях которых обнаруживались еврейские корни, обеспечивавшие шанс беспрепятственного выезда по «закону о возвращении» или воссоединения с семьей в Израиле. Процент тех, кто уезжал по соображениям идеологическим или духовным, в те годы драматически снизился, уступив место сугубо экономической мотивации. Оказавшись в Израиле, выходцы из России, Украины, Белоруссии, Молдавии, Казахстана обрели в глазах местного населения усредненный общественный статус «русских», что не в последнюю очередь связано с тем, что для большинства из них родным языком являлся «великий и могучий».
Как считает социолог Лариса Ременник, власти и население Израиля оказались шокированы столь массовым прибытием русскоговорящих людей из бывшей тоталитарной страны, многие из которых не являлись евреями, имели весьма приблизительное представление об Израиле, иудаизме и совершенно не знали иврита. Русский язык, мировой по масштабу, имеющий колоссальную литературную и научную традицию, с учетом большого числа носителей мог стать конкурентом ивриту. Экспансия русского языка вызвала определенные опасения у руководства Государства Израиль, вследствие чего были приложены значительные усилия для скорейшей адаптации «олим хадашим» (новых репатриантов), перевода их сознания в общепринятую систему координат. Изучение иврита, объединяющего вновь прибывших с остальными гражданами (уроженцами Израиля и иммигрантами-старожилами), как показало время, является уникально действенным методом социализации, внедренным на заре существования Государства Израиль. «Еврей, говори на иврите!» – ключевой лозунг небольшой страны, открывшей двери для репатриантов из всех уголков мира.
Возрождение «святого языка» Торы и молитв спустя тысячелетия, превращение его в главный коммуникационный ресурс современного Израиля, считается одним из невероятных достижений этой страны и приравнивается к чуду. Именно живой иврит, корни которого уходят в тысячелетия, стал основным объединительным инструментом «плавильного котла» для евреев-иммигрантов, выходцев из разных уголков мира, формирующим их новую ментальность и постепенно вытесняющим языки стран исхода – немецкий, французский, ладино, идиш, амхарский… Русскоязычные репатрианты и члены их семей, наряду с другими гражданами, начали усиленно изучать иврит и погружаться в новую реальность, с удивлением открывая для себя незнакомые культурные коды израильской жизни. Предпринятые в 2008 г. в Кнессете попытки придать русскому языку в Израиле статус официального и принять соответствующий законопроект, потерпели неудачу. Хотя без взаимовлияния не обошлось, и некоторые словоформы русского языка вошли в живой разговорный иврит, обогатив его необычной лексикой и прямыми заимствованиями. Трудно встретить коренного израильтянина, не знающего хотя бы нескольких слов и выражений по-русски: у всех есть соседи, друзья, коллеги-носители языка. Кто-то обращается к нему, проявляя таким образом уважение к предкам, – израильтяне действительно чтят традиции рода. А еще, поскольку в стране немало смешанных браков, сабры, встречающиеся или живущие с русскоязычной «половинкой» нередко тоже осваивают русский.
Как показало время, программы ульпанов с ускоренной методикой преподавания «иврита на иврите» подходят не всем. Многие из приезжих так и не смогли изучить язык на высоком уровне, необходимом для подтверждения профессионального статуса, поэтому вынуждены были заниматься неквалифицированным трудом или оставаться в социальной изоляции, замыкаясь в кругу бывших соотечественников. Зачастую в беседах они выражают недовольство жизнью, вынужденной работой в сфере ухода за детьми и больными, оказания клининговых услуг, торговли в «русских» магазинах, жалуются на всевозможные препятствия и дискриминацию для выходцев из бывшего СНГ со стороны коренных израильтян. В большинстве случаев дело банально упирается в слабое знание иврита и нежелание устранить этот пробел, встроиться в непривычную реальность. Треть представителей старшего поколения так и не освоила «святой язык». Один пожилой репатриант из России признался мне, что только на десятом году пребывания в Израиле преодолел языковой барьер, начал понемногу говорить и читать на иврите. Недаром выходцы из СНГ, не собиравшиеся терять исконную идентичность и воспринимавшие Израиль как «шестнадцатую союзную республику», предпочитали селиться компактно, образуя крупные русскоязычные анклавы в разных городах Израиля (эта тенденция характерна и для других стран мира, достаточно вспомнить небезызвестный Брайтон-бич). До сих пор в Бат-Яме, Нацрат-Илите, Ашдоде на улицах слышна русская речь, туристы могут обратиться к местным жителям, не опасаясь языкового барьера, вывески и меню также можно увидеть на родном для соотечественников языке. Именно поэтому молодые и активные представители недавней волны алии (после 2014 года) нередко отказываются задерживаться в подобных анклавах, заранее выбирая более сложный путь с ориентацией на успешную ассимиляцию, скорейшее изучение языка и получение престижной работы.
Стоит отметить, что адаптация в ивритоязычной израильской среде для русскоязычных «олим» в прежние годы оказывалась еще более тяжелой в силу определенных ограничительных тенденций. По негласному указанию работодателей, во многих офисах организаций, учреждениях, на производствах был введен запрет на разговоры по-русски. После 1991 года оказались свернуты обширные программы в университетах и школах, направленные на изучение русского языка, истории, культуры, литературы, политики России. Прибывшие в страну многочисленные кандидаты и доктора наук в гуманитарной сфере, журналисты, педагоги оказались невостребованными, им приходилось переучиваться или заниматься низкоквалифицированной работой. Да и многие профессионалы в области точных наук, не сумевшие перестроиться, оперативно изменить жизнь и мировоззрение, вынуждены были смириться с резким снижением социального статуса. Непросто проходила ассимиляция и у тех иммигрантов, кто сразу после переезда попадал в армию: общаться там разрешено исключительно на иврите, а тем, кто вообще не владел этим языком, приходилось изучать его буквально на ходу, ускоренными темпами. Армия играет в процессе адаптации приезжих одну из основополагающих, структурирующих ролей, позволяя не только быстро осваивать язык, но и перенимать модели поведения, обретать новых друзей, на деле постигать реалии Израиля.
Возможность освоения русского языка в качестве второго иностранного в школах за редкими исключениями также сократили, так что его сохранение и передача в семьях целиком зависели от ответственности родителей. Некоторые из них (особенно это было характерно для иммигрантов 70-х г.г. прошлого века) изначально мечтали о том, чтобы их дети успешно укоренились в стране и приобрели исключительно израильскую идентичность, не отягощенную «галутным» прошлым предков и раздвоенностью самоидентификации. В таких семьях русскому детей сознательно не обучали, даже дома старались говорить только на иврите.
Меня в свое время поразило стихотворение поэта-ветерана Второй мировой войны, знаменитого врача-ортопеда Иона Дегена «Салат», в котором он горько сетует, что его не говорящие по-русски внуки запомнят деда не по рассказам, стихам и мемуарам, а по тому, что он хорошо справлялся с приготовлением салата – именно это явилось общим мостиком понимания между разноязычными поколениями в его семье. Кстати, сам Ион Деген, репатриировавшийся в Израиль в середине 70-х г.г., уже через полгода после переезда читал для коллег-медиков лекции на иврите, приступил к изучению Торы, а вот заниматься творчеством, общаться с друзьями в устной и письменной форме до конца дней продолжал на русском языке, успешно сохраняя и развивая обе социокультурные части личности. То же рассказывает о себе исследователь Университета Бар-Илан Лариса Ременник: несмотря на то, что она живет в Израиле с 1991 года, не перестает чувствовать себя москвичкой, часто бывает в России, с удовольствием не только говорит по-русски, но и читает лекции для российских студентов, хотя преподает и научные труды пишет теперь также на иврите и на английском языке. Вновь сформированная «израильская» часть личности в равной мере дополняет и обогащает ее новым опытом.
По данным исследований, озвученных Л. Ременник в стенах МГИМО и РГГУ, около 80% современных русскоязычных репатриантов декларируют, что готовы «плыть против течения» и хотели бы, чтобы их дети в дальнейшем владели не только ивритом, но и русским. Возможностей для поддержания бытового разговорного языка в Израиле немало. Доступны частные двуязычные детсады, многие молодые израильтяне, под влиянием бабушек и дедушек, выросли на сказках, песнях и мультфильмах на русском языке, посещали кружки и секции под руководством педагогов из России и стран СНГ. Теперь они используют знание русского языка для контактов в интернете, общения с друзьями, путешествий и поездок к родственникам и знакомым. Уровень владения языком в таком случае сводится к неплохому пониманию устной речи, возможности с неповторимым акцентом озвучить набор общеупотребительных фраз, поддержать будничный разговор. Для сложных дискуссий, обсуждения небанальных тем и философских проблем, оценки художественных произведений примитивного словарного запаса уже не хватает, да и общая грамотность русскоязычного населения неуклонно снижается. Речь деформализуется, упрощается, искажается многочисленными заимствованиями из иврита и английского – на улицах городов звучит пестрая смесь восклицаний и общепринятых выражений из разных языков. В израильском варианте русского языка проявляется ближневосточный темперамент, пресловутая «хуцпа» (дерзость): практически отмерла вежливая форма обращения на «Вы» даже к незнакомым людям, присутствует повышенная эмоциональность и категоричность оценок, неформальная бытовая лексика, многочисленные восклицания, на речевые ошибки никто не обращает особого внимания. В разговорах можно услышать типично местные колоритные словечки вроде «кибуцник», «милуимник» (резервист) или такие удивительные формы грамматического симбиоза как «бабушкот» (бабушки) или «блинчиким» (блинчики). «Хай» и «бай» – вполне признанные формы приветствия и прощания для израильтян самого разного происхождения, включая выходцев из России. Сам по себе феномен динамичного взаимовлияния языков в Израиле, безусловно, заслуживает отдельного исследования. «Оскудение, отмирание, выцветание русского слова, выпавшего из родного гнезда» – так характеризовал примитивизацию языка в эмиграции ученик Г. Померанца, российско-американский публицист и поэт Григорий Рыскин, не понаслышке изведавший трудности писательского труда за рубежом и адаптации к реалиям выживания в иноязычной среде. Очень немного отыщется в мире семей, в которых удается поддерживать высокий уровень владения русским языком в поколениях.
«Парадокс ситуации заключается в том, – констатирует Л. Ременник, что в Израиле, стране, где миллион человек говорит по-русски, отсутствуют необходимые возможности для развития полноценного литературного языка, не хватает поддержки в системе не только среднего, но и высшего образования. На сегодняшний день не более одной тысячи студентов имеют возможность изучать русский в университетах, и еще около 250-ти человек специализируются на уровне докторантуры на темах, связанных со славистикой, русской литературой, политикой». Рядовые израильтяне русской культурой и историей интересуются слабо, в приоритете англоязычный стиль жизни. Многие учебные курсы в вузах читаются и сдаются по-английски, а транснациональная массовая культура, модные молодежные тренды, социальные сети и интернет, туризм и международное общение дополнительно стимулируют интерес именно к этому языку.
Один из моих успешно интегрировавшихся в израильскую жизнь друзей поделился, что его дети (представители так называемого «полуторного поколения», рожденные на Украине и выросшие в Израиле) между собой говорят на иврите, но знают свои корни, вполне прилично владеют разговорным русским. А вот читать и писать в силу недостаточных знаний отказываются, с большим удовольствием делают это по-английски, – именно этот язык в школах изучается в качестве обязательного первого иностранного, большинство израильтян свободно им владеют. Наличие в ряде школ возможностей выбора русского языка в качестве второго иностранного или возможность дополнительных занятий во внеурочное время также не решает проблемы его глубокого освоения большим количеством учеников. Для примера уточню, что в системе среднего образования Израиля в качестве дисциплины уже в начальной школе можно взять китайский, существует и шанс сдачи аттестационных экзаменов на этом языке, – весьма прагматичный выбор в современных условиях. В результате колоссальные пласты классической русской литературы, культуры, сформировавшие взгляды и ценности старших поколений восходящих в Израиль эмигрантов и просвещенных сабров, остаются за бортом интересов современной молодежи. Даже те, кто умеют неплохо читать и говорить, сталкиваются с огромными трудностями при попытках восприятия русской поэзии (а во многом именно эта способность является маркером знания языка). Лирическая образность, не говоря уже о сложных философских категориях, ускользает от понимания, поскольку владение письменной и устной речью – это еще и освоение глубинных корней, культурных взаимосвязей, символизма, особенностей исторического и культурного контекста. Проживание в Израиле отнюдь не подвигает к изучению гуманитарных сокровищ стран исхода, основные усилия направлены на то, чтобы иммигранты осваивали историю и традиции новой Родины, проникались ее спецификой и своеобразием, что вполне естественно для необходимого процесса ассимиляции. Так что даже во втором поколении репатриантов крайне мало тех, кто говорит по-русски дома и при этом хорошо знаком с многоплановым культурно-историческим наследием России. Правда, появляются молодые люди, осознавшие лакуны в своих знаниях, образовавшиеся в первые годы алии и напряженной адаптации в Израиле, – они пытаются наверстать упущенное и дополнительно занимаются, посещают специальные группы и клубы, но скорее, это пока исключение из общей тенденции.
Проблемой для семей, в которых хотели бы поддерживать знание русского языка на высоком уровне, становится длительное отсутствие качественного системного преподавания в средней и высшей школе. Большинство детей репатриантов изучали русский в кружках, занимались с педагогами-репетиторами или друзьями, брали русский в качестве второго иностранного в школе. Благодаря усилиям энтузиастов, в Израиле зародилась система школ МОФЕТ, созданная выходцами из СССР и ориентированная на интенсивное физико-математическое образование с использованием советских методик и наработок. Успехи выпускников этих школ, в том числе и по уровню знаний русского языка (хотя преподавание ведется на иврите), впечатляли: победы в олимпиадах и конкурсах, почти 100% получение багрута (аттестата зрелости) и открытые возможности для дальнейшего поступления в университеты. На сегодняшний день в школах и летних лагерях МОФЕТ учатся не только потомки русскоязычных репатриантов, но и представители других групп эмигрантов, а также сабры. В некоторых обычных общеобразовательных школах Израиля русский преподается в качестве второго иностранного, что, следует признать, не обеспечивает полностью потребности семей, дети в которых ориентированы на полноценное двуязычие. Сдача экзаменов на аттестат на русском возможна только в очень ограниченном ряде случаев, что также является мерой, стимулирующей освоение иврита как основного языка.
Как ни удивительно, но за несколько десятилетий Израиль сумел в большей или меньшей степени адаптировать выходцев из СССР и СНГ, поэтому многие жесткие ограничения на сегодняшний день ослаблены или сняты. В университетах русский язык можно изучать в качестве второго иностранного языка по программе для начинающих или продвинутых студентов. Также есть возможность сдать экзамен и получить «птор» (освобождение) – подтверждение свободного владения языком, что необходимо для завершения обучения и защиты степени на ряде специализаций. На отделении филологии Университета Тель-Авива можно выбрать направление по изучению России и стран Восточной Европы. А в Иерусалимском Университете, на гуманитарном факультете, где славистику преподают, начиная с 60-х г.г. ХХ века, действует уникальная межвузовская программа в области русской культуры и литературы, а также русского языка и основ славянской филологии. Стоит отметить и тот факт, что в последнее время к теме русского языка привлекается внимание научного сообщества и других групп населения: проводятся исследования, анализируются и публикуются их данные, проводятся мероприятия. Так 20 марта 2019 года в Университете Тель-Авива (при поддержке Российского культурного центра и Фонда Каммингса по изучению России и стран Восточной Европы) состоялся День русского языка и культуры, в котором приняли участие израильские ученые и гости из России.
Елена Исакова, сотрудница университета Тель-Авива и редактор русскоязычного сайта «Заметки из Израиля», стаж иммиграции которой – четыре года, рассказала мне, что, по словам ватиков-старожилов, еще десять лет назад разговоры в офисе на русском в рабочее время были полностью исключены. При вступлении Елены в новую должность в университете, для достижения абсолютной полноты понимания коллега инструктировал ее по-русски. Это не вызывало никакого неприятия или раздражения у сотрудников, только любопытство: о чем это они там говорят, вдруг сплетничают?.. «Я была изначально ориентирована на изучение иврита, за несколько лет до переезда начала учить язык, после прибытия в Израиль сразу записалась на курсы современного иврита и добровольно стала преподавать математику отстающим школьникам, чтобы максимально полно погрузиться в среду израильтян и в дальнейшем найти достойную работу, – делится Елена. – Тем не менее, я была счастлива, что вокруг меня многие говорили по-русски, это психологически смягчило трудности перехода в другую реальность. Знаю, насколько для многих репатриантов важны центры общения на русском, поддержка бывших соотечественников, чтобы переезд не казался излишне травматичным. Русский язык играет колоссальную роль в адаптационном процессе, позволяя сделать его плавным, помогает сохранить идентичность, и не препятствует скорейшему освоению иврита и погружению в израильскую жизнь».
Представители второго поколения репатриантов, как правило, прекрасно говорят на иврите, хотя внутри израильского общества на русском языке продолжает сохраняться особая субкультура. В больницах, парикмахерских и косметических салонах, центрах психологической помощи, некоторых финансовых учреждениях доступны обслуживание и поддержка на русском. По всей стране действуют сообщества, где можно в инициативном порядке изучать русский язык. В сети интернет существует немало сайтов и дискуссионных клубов. На протяжении многих лет открыт единственный в Израиле официальный Российский культурный центр в Тель-Авиве, но посещать мероприятия под его эгидой могут, увы, только те, кто живут неподалеку. До большинства населения информация о деятельности центра не доходит. Большим вкладом в возможность комплексного изучения русского языка стало издание (при поддержке фонда «Русский мир») под руководством профессора университета Тель-Авива, одного из ведущих израильских специалистов в области филологии, Марины Низник комплекта пособий для обучения детей в семьях эмигрантов. Стоит отметить, в сфере образования крупных совместных российско-израильских проектов по-прежнему немного, за исключением медицины и высоких технологий.
После 2014 года, в связи с некоторым ростом эмиграции, в Израиль «поднялись» молодые активные люди, которые начали самостоятельно реализовывать инициативные проекты, направленные на сближение культур, возрождение интереса к России. Например, книжный магазин «Бабель» в Тель-Авиве, ставший центром притяжения интеллигенции, основали недавние репатрианты Елена и Евгений Коганы. По-прежнему в Израиле собираются фестивали бардовской песни, встречи КВН, действуют клубы для пенсионеров и для детей. В знаменитом театре «Гешер» спектакли на иврите идут с параллельным переводом, действуют и русскоязычные театральные коллективы. Несмотря на то, что количество печатной прессы на русском по объективным причинам неуклонно сокращается, доступны ресурсы в интернете, осуществляется телевизионное и радиовещание, у русскоязычного читателя не возникает проблем с поиском актуальной информации. В различных издательствах выходят книги, а в клубах проводятся встречи с известными людьми, писателями (в том числе, с русскоязычными авторами, живущими в Израиле – Д. Рубиной, И. Губерманом и др.), актерами. Достаточно интенсивны культурные связи между Россией и Израилем – представители старшего и среднего поколений с удовольствием посещают гастрольные выступления российских коллективов и исполнителей. Немалую роль играют Посольства наших стран, постоянно инициирующие и реализующие различные проекты, направленные на сближение России и Израиля. Интересы русскоязычного населения представляют известные политики, сами выходцы из бывшего СССР, – Ю. Эдельштейн, А. Либерман, З. Элькин и другие.
Для молодежи с мотивационной точки зрения наиболее понятным и действенным (как и в странах Балтии) оказывается экономический запрос. Хорошее знание русского языка становится очевидным бонусом при трудоустройстве. Существует обширный рынок русскоговорящих потребителей всевозможных товаров и услуг непосредственно в Израиле, разрабатываются маркетинговые стратегии, ориентированные на «русскую улицу». Кроме того, между Россией и Израилем активно развиваются двусторонние контакты в сфере туризма (ежегодно Израиль принимает более одного миллиона русскоязычных гостей), экономики и бизнеса, инноваций, медицины, что требует большого числа сотрудников, владеющих русским и готовых общаться на этом языке, что является бесспорным прагматическим стимулом к его поддержанию и изучению.
Тем не менее, на вопрос, каковы дальнейшие перспективы русского языка в Израиле, даже известный социолог Л. Ременник затрудняется ответить однозначно. «Многое будет зависеть от предпринимаемых усилий семей, – утверждает ученый. – При том, что по данным исследований декларируемый уровень желания обучать русскому детей довольно высок, на деле только 30% граждан готовы реально действовать. Имеет большее значение, как поведет себя молодежь, удастся ли ей поддержать и развить интерес к России, русскому языку и культуре, развенчать существующие в массовом сознании негативные стереотипы. Через несколько десятилетий этот мир покинут основные потребители русскоязычного контента, те, для кого русский является родным, а именно они большей частью читают книги, получают информацию из СМИ, посещают культурные и познавательные мероприятия, связанные с Россией. Вопрос в том, что будет дальше, и думать об этом нужно уже сегодня».
Бывая на встречах с ведущими современными ивритоязычными писателями (А.Озом, М. Шалевом, А.-Б. Иегошуа), я неоднократно слышала о том, какую колоссальную роль в их личностном и творческом становлении сыграло осознанное изучение русской литературной традиции. Так что вопрос существования и динамичного развития преподавания в Израиле русского языка, славистики – это не просто специфическая проблема репатриантов из бывшего СНГ и их потомков, но и тема серьезной значимости для израильского общества в целом. Сложившиеся связи и взаимовлияния между нашими странами, не только в сфере современных политических отношений, но и в области истории, культуры и языка, исключительно глубоки, они требуют постоянного внимания и перспективной поддержки, в том числе на государственном уровне, проводимой через учреждения культуры, заведения среднего и высшего образования.
