М. М. Тумповская.
АА рассказывала, что в Москве к ней приходила Тумповская (кажется, два
раза была). Говорила ей что-то “непотребное”, проникнутое теософией. АА
говорит, что Тумповская и умная, и тонкая, и хорошая, но то, что она тронута
теософией, очень мешает впечатлению от нее. Говорила с Тумповской и о
Гумилеве и решила, что от Тумповской – благодаря ее “тронутости” – ничего
путного и толком не добиться.
14.031926
Шли через Марсово поле. Все эти дни сухая метель… Снегу на Марсовом
поле необычайно много… АА обращает мое внимание на это. А вчера ночью,
возвращаясь в Мраморный дворец, остановилась на Марсовом полое, внимательно
и долго смотрела на снежные сугробы и сказала о том, что вот “бедное Марсово
поле всю зиму выдерживало, а теперь – не выдержало и глубоко покрылось
снегом…”.
Сегодня шли по Фонтанке. Белый, белый, рябой снег… За разрушенным
домом (по другую сторону Фонтанки, против Шереметевского дома) – заходящее
солнце…
АА обратила мое внимание на него и заговорила о том, какое оно – какое
освещение: совсем похоже, как будто сегодня поздняя осень и выпал первый
снег. Были бледные, розовые, немощные лучи.
– А Вы любите осень?
– Люблю, когда она приходит после лета, а не после зимы, как сегодня.
АА с Пуниным поехала из Шереметевского дома к Рыбаковым (часов в шесть)
на блины. Были у него приблизительно до 8 1/2. И от него поехали в
Шереметевский дом.
АА говорила мне, что просила Кардовскую предоставить мне возможность
сфотографировать портрет Николая Степановича, если бы я приехал в Москву.
О Пастернаке говорила с большой теплотой.
Между прочим, в Москве, когда у АА были Пастернак, Зенкевич и
Тумповская, они говорили о халтуре, а затем и о происхождении самого слова
“халтура”. (Один раз Пастернак был у АА вместе с Зенкевичем, Пунина тогда не
было.)
Шли из мраморного дворца в Шереметевский дом в пять часов. АА еще не
обедала, была голодна.
О девушках. Лариса Рейснер. В 1917 году АА спрашивала и подтрунивала:
“Я ведь к Ларисе сама могу поехать! И она мне скажет”. Николай Степанович
смутился. “Ну хочешь, я тебе по секрету скажу, только ты… – это
Тумповская”. – “Я решила, что это щит”.
Блок поздоровался с Л. Рейснер, приняв ее за АА. Николай Степанович сам
рассказал об этом АА, может быть, он думал, что АА может все равно услышать
об этом.
